Читать интересную книгу МИССИОНЕР - Евгений Кабанов

– Не я один. А вместе с тобой. Проведём с ним курс секстерапии.

– Это как же? – встрепенулась Клава.

– Знаешь, ты на него уже воздействовала. Он, хоть и упирается, но в мозгу у него уже кое-что осталось. Его надо дожать. Довести до ума-разума… Мы имеем дело с эмоциями, – Аполлон поймал себя на том, что говорит словами своего приятеля Лэрри. – Он просто думает, что это только ты одна такая извращённая…

– Я извращённая? – обиженно надула губки Клава.

– Да нет. Ты нормальная. Это комиссар Жув так думает. Вот. А чтоб он так не думал, надо ему так на психику надавить, чтоб он, наоборот, подумал, вернее, понял, что он один такой затурканый, а все остальные – как ты. Тогда ему станет ясно, что если кто и извращенец, так это он сам со своими дурацкими принципами. И всё.

– Ну и что ж для этого надо?

– Да надо, всего-навсего, его в этом убедить. И – проблем серо!

– Чего-чего? – не поняла, естественно, Клава.

– Ничего, – ответил Аполлон. – Ноль проблем… Я кое-что придумал, – на его лице вырисовалась работа мысли. – Сделаем так. Ты ему сообщишь, что в посёлок на один день приехал известный сексопатолог из Москвы. Мировое светило. И скажешь, что хочешь с ним, с Жувом, то есть, к нему сходить…

– Да ты что? Да он же ни в жисть не согласится! – воскликнула Клава.

– Согласится. Ты ему скажешь, что по честному хочешь узнать, кто из вас прав. Как сексопатолог, мол, скажет, так и будет… Он же светило, и его авторитет непререкаем…

Клава смотрела на Аполлона как завороженная, с раскрытым ртом. А тот продолжал развивать свою идею, в возбуждении вышагивая по комнате – три шага от двери до стола, один – от умывальника до печки.

– Ну, можешь добавить, что если не пойдёт с тобой, то пусть тогда тебя забудет на веки вечные, что ты завтра же выходишь замуж за другого… За Атавизьму, например…

Клава прыснула, прикрыв рот рукой, а Аполлон посмотрел на неё серьёзно.

– Надеюсь, тут ты для себя никакого унижения не усматриваешь?

Клава подумала немного, потом сказала:

– Ну, тут я ж его не на себе жениться тащу, а к сексопату этому…

– К сексопатологу, – поправил её Аполлон. – Правильно! Между прочим, на Западе уже давно, прежде чем жениться, советуются с сексологом. Так ему и скажешь. Семья, мол, потом крепче будет. Дети здоровей. В общем, надави хорошенько на его совесть и сознательность… Я слышал, что он такой весь положительный и сознательный, что заслуживал своего спасения… Да, скажи, что всё будет анонимно, ну, то есть, в тайне. Чтоб поменьше трусил.

– Всё поняла, – обрадовалась Клава. – А когда он приедет-то, сексопат этот?

– Сексопатолог… Да хоть завтра! Это ж я буду, – засмеялся Аполлон – Я его обработаю, уж будь спокойна. Такого муженька тебе сделаю, что потом всю жизнь благодарить будешь.

– Ты? – изумилась Клава. – Да он же тебя узнает.

– Я усы приклею. Халат белый в столовой или в лаборатории возьму… Да он меня толком и не видел: один раз я был весь в дерьме… он, между прочим, тоже… а второй – он только на тебя глаза пялил… Скажешь, что в комнате для приезжих принимают. Вот в этой самой. Он же приезжий, сексопатолог-то, где ж ему принимать, как не здесь.

Клава в задумчивости тщательно переваривала Аполлонову идею.

– Ну ладно, ты его как-то обрабатывать будешь. А я что буду делать? – наконец спросила она.

– Ты с ним придёшь, и сделаешь вид, что тоже меня в первый раз видишь. А потом будешь выполнять всё, что я попрошу. Да ты не бойся, ничего новенького я просить не буду. Только кое-что из того, что мы с тобой уже прошли.

– Да-а-а? – как-то даже разочарованно протянула Клава.

Аполлону стало смешно от этого её разочарования. Он вспомнил один из Васиных анекдотов.

– Ты мне сейчас Красную Шапочку из анекдота напоминаешь, – сказал он.

– Ну-ка, ну-ка, расскажи.

– Идёт, значит, Красная Шапочка по лесу, несёт пирожки бабушке. Вдруг навстречу ей Серый Волк. Схватил он её и… изнасиловал…

Клава испуганно посмотрела на Аполлона.

– Страшный какой-то анекдот, – проронила она.

– Да это ж анекдот… И не страшный совсем… Ты слушай… Ну вот, после этого лежат они под деревом, балдеют. Волк и спрашивает Красную Шапочку: "А что ты, Красная Шапочка, скажешь бабушке, когда к ней придёшь?" "Скажу, что ты меня пять раз изнасиловал", – отвечает Красная Шапочка. "Как так? – Серый Волк аж подскочил. – Я ж только один раз!" "А ты разве больше не будешь?"

Клава удовлетворённо хихикнула и сказала:

– Ладно, всё сделаю, что ты скажешь… Можешь даже что-то и новенькое придумать, я не обижусь, – она смутилась, и, чтобы как-то скрыть смущение, торопливо спросила: – А когда мы устроим этот сеанс?

Было заметно, что Клаве уже не терпелось поскорее обработать своего воздыхателя.

– Давай в это воскресенье. Я в субботу подготовлю всё, хорошенько обдумаю план действий… Понимаешь, если мы с тобой будем действовать сообща, то вдвоём мы его обязательно убедим, – Аполлон всё никак не мог успокоиться в своём энтузиазме.

– Вообще-то он упёртый, я ж тебе уже рассказывала… Но чтобы нам легче было, надо б сначала потренироваться.

Она лукаво посмотрела прямо в глаза Аполлону.

– Согласен, – улыбнулся он. – Только давай сначала чайку попьём. С "Мишкой на севере"…

– А мёд у тебя ещё остался? – спросила Клава и покраснела.

Глава XLV

Секстерапия

Весь июль воскресные дни в Советском Союзе – сплошные праздники: первое воскресенье – День работников морского и речного флота; второе – День рыбака; третье – День металлурга; а на последнее воскресенье в 1982-м году выпадало аж два праздника – День Военно-Морского Флота и День работника торговли. Теоретически эти последние два праздника могли бы и не совпасть, не окажись четвёртое воскресенье по совместительству последним в месяце, поскольку День работника торговли высочайший Указ Президиума Верховного Совета СССР предписывал отмечать в четвёртое воскресенье июля, а другое высочайшее постановление – ещё Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) – последнее воскресенье июля делало праздником военных моряков.

Хотя в Синели и её окрестностях не наблюдалось ни морского, ни речного, ни военно-морского, ни рыболовецкого флотов (за исключением плоскодонки Митрофанова, базировавшейся на пруду), а также не было никаких металлургических предприятий, а работников торговли было всего двое, любой из вышеперечисленных праздников широко отмечался. Во-первых, потому что с продавцами общались практически все жители; во-вторых, рыбаком считал себя каждый уважающий себя мужчина, не говоря уже о ребятне; в-третьих, кое-кто служил в своё время в ВМФ; в-четвёртых, и оно же, в основном, из чувства глубокой солидарности спиртовиков и работников совхоза с представителями счастливых в июле профессий. В конце-то концов, в каждой семье во дворе валялся какой-нибудь металлолом, который пионеры время от времени собирали для отправки на переплавку; каждый видел, хоть по телевизору, хоть на картинке, какой-нибудь корабль; каждый хоть раз в своей жизни ел рыбу и ходил в магазин. И вообще, почему бы не выпить за здоровье всех этих разных моряков, рыбаков, сталеваров и продавцов, а? Особенно после трудов праведных где-нибудь на сенокосе или на той же рыбалке…

И вот в одно из таких воскресений, вечером, как и было заранее условлено, к Аполлону в его кадепу заявилась великолепная пара – сияющая и красивая как никогда Клава, и строгий, абсолютно трезвый, несмотря на один из вышеперечисленных праздников, при полном параде, с галстуком, комиссар Жув, он же Ваня Тарахтелкин. По такому торжественному случаю от Клавы исходил тонкий аромат духов, подаренных Аполлоном, а от комиссара Жува – толстый аромат "Тройного".

"А вот это-то совсем ни к чему", – подумал об этом последнем аромате Аполлон, встречая у порога гостей, то бишь клиентов. Он, кстати, тоже был великолепен – в белоснежном халате, правда, с рыжим потёком от борща, но почему-то и одновременно – слава богу! на спине, в шикарном поварском колпаке и с рыжими усами. Усы он позаимствовал из хвоста коровы Перепелиного Яечка, а халат и колпак в столовой, у душевной поварихи тёти Моти.

Аполлон впервые, вблизи и без всякого там навоза, встретился лицом к лицу со своим, так сказать, другом-соперником. Как раз несколько дней назад в клубе демонстрировалась французская кинокомедия "Большая прогулка", где играл Луи де Фюнес. Как только он появился на экране, весь маленький клубный зал разразился хохотом и радостными криками: "Комиссар Жув!" Так что, посмотрев этот фильм, Аполлон имел представление о настоящем, то есть, киношном, комиссаре Жуве. И вот теперь у него была возможность сравнить французского комиссара Жюва и синельского комиссара Жува.

На стопроцентного двойника Луи де Фюнеса Ваня Тарахтелкин, пожалуй, не тянул, в первую очередь, по возрасту. Но кое-что такое в нём, бесспорно, было – рост там, нос, лысина, ну, а самое главное, наверное, детская непосредственность луи-де-фюнесовских героев.