котором предусматривал расчленение России и передачу Крыма и Кавказа Турции, а на карте, редактированной им, Черкесия была обозначена как независимая страна[1386]. Царизм стремился ускорить эмиграцию горцев, для окончательного «замирения» края, чтобы не дать Порте «одуматься и переменить настроение». По договорённости между Портой и Российской империей чеченцам и лезгинам было запрещено селиться в Эрзерумском вилайете[1387]. Георгий Шелков-ников 4 сентября 1865 года докладывал руководству: «Дела наши идут хорошо. Чеченцев уже погнали частью в Эрзинган, в Карпут, частью в провинцию Диарбекирскую, так что Муш и Ван останутся свободными»[1388]. Чеченец Камбулат писал о своём тяжёлом положении на родину: «Начальство области Муш объявило нам, что земля, отведённая для нас, совсем не та, на которой мы поселились. Мы возвратились из Муша и по причине близости зимы, и потому ещё, что в Муше умерла и так третья часть наших людей, мы направились к пределам владений царя Московского. Тут на встречу нам вышло войско турецкое с Пашёю, и между нами произошла небольшая стычка, в которой убито с обеих сторон по 30 человек. Наконец, вышел к нам Аскер-паша с войском и обезоружил нас под тем предлогом, что нас будто бояться жители, видя наше оружие.
Я же сам желаю купить землю в Эрзеруме, за собственные деньги. Потому, что земля, которая указана нам турками, никуда не годится»[1389].
Из всего потока эмигрировавших горцев, порядка 800 000 человек осели в Оттоманской империи, остальные были вынуждены продолжить путь в поисках лучшей доли и поселились в Сирии и Иордании[1390]. Согласно Указу правительства Сирии, вышедшего в 1856 году, местные органы власти обязаны были оказывать переселенцам всяческое содействие, вплоть до бесплатного наделения их землёй из государственного резервного фонда, а также освобождения в азиатской части империи от поземельного и подушного налога сроком на 12 лет. Однако исполнение этого Указа на местах было сопряжено с рядом трудностей, среди которых на первом месте стояли нехватка плодородных земель и недовольство местного населения[1391]. Офицер царской армии П.Аверьянов отмечал, что кавказцы в Сирии расселяются правительством на «…землях, которые хотя и считались официально казёнными, но фактически были во владении бедуинов, таким путём, черкесы и бедуины ставятся в положение непримиримых врагов». Кроме того, создание черкесами военной линии послужило причиной конфликта с бедуинами. В связи с этим кочевники — бедуины лишились фактически дани (хува), которую они прежде взимали с феллахов во время регулярных набегов.
Характер расселения «черкесов» в Дамасском вилайете (куда входила и современная Иордания) отвечал необходимости контроля над непокорными бедуинскими племенами. Бороться против бедуинов пришлось в связи со строительством и охраной Хиджазской железной дороги, призванной соединить Дамаск с Мединой, для того, чтобы перевозка паломников стала быстрее и безопаснее. Негативное отношение бедуинов к строительству железной дороги в первую очередь было связано с тем, что они боялись потерять ту часть доходов, которую они имели от паломников, служа им охраной и проводниками. Одной из обязанностей «черкесской» колонии в Вади ас-Сир являлся надзор за бедуинами племён Аббади и Манасир. Жители Сувейлиха были призваны сдерживать набеги бедуинов. Чеченская колония аз-Зарка была нацелена против племени Бану Хасан, мухаджиры Наура выступали против Бану Сахр. Таким образом, в округе Заиорданья функции мухаджиров определялись защитой стратегических сооружений и укрепления официальной власти в этом регионе[1392].
Помимо задач военного характера, мухаджиры привлекались для освоения залежных и заброшенных земель. Тем самым росла численность крестьянского населения, повышался уровень земледельческих культур, о чём неоднократно сообщали русские и зарубежные путешественники, проезжавшие в местах компактного проживания мухаджиров. Чтобы дать мухаджирам стимул для занятия земледелием, Османское правительство предоставляло им определённые льготы. Земли, которые отводились мухаджирам, относились к категории «мири», т. е. государственных земель с правом использования их частными лицами, при этом размер выделенного им земельного надела, зависел от характера местности и качества почвы[1393].
В Восточной Сирии в 1865–1866 гг. были расселены 13 648 чеченцев, которым надлежало отражать набеги бедуинов и курдов. К 1880 году в результате боевых действий и болезней численность чеченцев сократилась более чем в два раза — к 1880 году в окрестностях Рас-эль-Айна их осталось около 5000. Это были первые военные линии из северокавказских переселенцев. Путешественник Д.Тейлор писал, что по распоряжению местных властей для защиты чеченцев у истоков реки Хабур были сооружены укрепления и казармы на 1 тыс. человек.
Казалось бы, что после того как переселенцы обосновались на новом месте, жизнь должна была нормализоваться, однако положение и там не улучшилось. Участки, выделенные администрацией, были в большинстве своём пустынными и малопригодными для земледелия. Власть не оказала реальной помощи для устройства беженцев. «…Хотя правительство, — пишет П.Петкович, — и отводит этим переселенцам пустопорожние земли, но не имеет средств, чтобы снабдить их рабочим скотом, земледельческими орудиями и зерном, необходимым для посева и их пропитания»[1394]. Не смотря на малую пригодность земель, переселенцам удавалось их культивировать, и, в конечном счёте, благодаря применению традиционной агротехники они давали урожаи более высокие, чем поля местного населения. Многие поселенцы Сирии предпочитали переезжать в города Трансиордании, Палестины, Ливана, где легче было найти работу[1395].
Параллельно эмиграции с Кавказа шёл процесс иммиграции на Кавказ христиан из Османской империи и славян из центральных регионов России, поддерживаемый правительством. По журналу, утверждённому императором 27 февраля 1862 года, всем желающим христианам из Азиатской Турции, неславянского происхождения, разрешалось переселиться на Кавказ. Турецким грекам и армянам даровалась шести летняя льгота от воинского постоя, восьмилетняя — от платежа податей и повинностей. Они также освобождались от денежных натуральных и рекрутских повинностей, а каждый мужчина наделялся 15 десятинами земли. Российская государственность обрела для себя прекрасную опору в лице христианского и полухристианского населения Кавказа в дальнейшей христианизации Кавказа и внедрении своих структур и порядков, чуждых мусульманскому населению[1396].
Правительство России не замедлило воспользоваться эмиграцией горцев, чтобы ещё больше «разбавить» местное население, создать выгодный для себя этно-демографический баланс. Регионы совместного проживания христиан и мусульман становились теми контактными зонами, которые объективно способствовали процессу взаимной адаптации. Они естественным образом «скрещивали» славянскую и кавказскую культуру в некий цивилизационный симбиоз. В XIX веке всё более полиэтничным становилось и население казачьих станиц. Так, по данным 1900 года в станице Наурской жили калмыки, армяне, грузины, поляки, чеченцы, евреи, лезгины и даже турки. В религиозном плане они делились на православных, старообрядцев, католиков, ламаистов, армяно-григориан, мусульман и иудеев[1397].
Проблема земельного дефицита становилась всё более острой. Часть наиболее плодородных земель теперь отводилась для специального колонизационного фонда, где