«Возможно, у нас еще ничего и не получится».
Он несколько раз повторил про себя эти слова, чувствуя, как вода стекает с волос по шее и по щекам и капает на гладкие камни внизу. И эта мысль понемногу стала пускать корни в его душе.
* * *
Марк зашел с другой стороны и принялся помогать Бринн, которая привязывала к седлу лошади спальные принадлежности и сумки с припасами.
— Извини, что я тебе не сразу поверил, — без всякой преамбулы начал он. — А все потому, что мы толком не понимали, что происходит. Мы, правда, и сейчас еще многого не понимаем, но я, по крайней мере, знаю, что вы все хотите нам помочь. — Он потупился и некоторое время молча изучал собственные ступни, но потом все же решился и прибавил: — Знаешь, я ведь боялся, что ты отведешь нас в город и сдашь...
— Да ладно тебе, — прервала его извинения Бринн. — Между прочим, я действительно собиралась отвести вас в таверну «Зеленое дерево», потому что точно знала, что там будут малакасийские солдаты, и надеялась как-то от вас улизнуть, когда они вас заметят…
Марк рассмеялся:
— Значит, я был прав? Она улыбнулась.
— Боюсь, что да. Я и правда хотела от вас сбежать. Но потом решила: хорошо, что Саллакс вас тогда не убил. В Речном дворце. Я и сейчас этому рада.
— Я тоже. К тому же это наверняка поставило бы крест на наших взаимоотношениях. Особенно если бы твоему братцу удалось пронзить меня десятком стрел или проткнуть своей рапирой. И я совсем не уверен, что после такого у меня хватило бы смелости куда-нибудь тебя пригласить.
— Как это «куда-нибудь пригласить»?
— Ну, пригласить, назначить тебе свидание, — попытался объяснить Марк.
— Свидание? То есть свидеться? Но мы и вчера виделись, и сегодня уже успели свидеться. — Бринн явно смутилась.
— Нет, не просто свидеться... Свидание — это нечто совсем иное! — Марк тщетно пытался найти в ронском языке подходящее слово.
— Марк, я бы тебе с удовольствием помогла, но я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.
Он заметил, что по губам Бринн скользнула едва заметная усмешка.
— А, так ты просто притворяешься? Шутишь, да? — воскликнул он. — Значит, ты прекрасно поняла, что я имел в виду.
— Возможно. Но ты всегда делаешь такие забавные ошибки! А потом так смешно стараешься из них выпутаться, но только больше запутываешься. — И Бринн, рассмеявшись, слегка, через седло, толкнула его в плечо.
Он тут же схватил ее за руку и с горестной иронией воскликнул:
— Что ж, смейся, смейся над несчастным иноземцем, о, бессердечная красавица! Давай, ну? Что же ты не смеешься?
— Между прочим, этот несчастный иноземец привязал меня к дереву, разве нет?
— А твой братец, между прочим, пытался зарубить меня топором, разве нет? По-моему, мы с тобой квиты. А ты разве так не считаешь?
Он все еще держал ее руку в своей. Понимая, что излишняя смелость тут ни к чему, он выпустил пальцы Бринн якобы для того, чтобы поправить болтающийся ремешок седельной сумки.
— Что значит «квиты»?
— Ой, только, пожалуйста, не начинай снова!
И Марк отправился за своей постелью и прочими пожитками.
Бринн тем временем засунула в седельную сумку деревянные плошки, из которых они ели, осторожно наблюдая за темнокожим чужеземцем, который в данный момент стоял к ней спиной. Потом она устроилась у потухшего костра на том полене, которое Марк вчера вечером притащил из леса в качестве сиденья, и принялась играть с его наручными часами, медленно вращая их вокруг своего запястья. Позабавившись, она улыбнулась и принялась готовить остальных лошадей к дневному переходу.
* * *
Когда ронцы вернулись к костру, Марку и Стивену сразу стало ясно, что между Гилмором и Саллаксом возникла какая-то ссора.
— Я понимаю, почему тебе так хочется на них напасть, Саллакс, — спокойно говорил Гилмор, — но нам нельзя привлекать к себе внимание. Кто знает, сколько солдат уже послано по нашему следу?
— Вот именно! — Саллакс был настроен воинственно. — Раз у нас нет иного выбора, раз мы можем только спасаться бегством, то почему бы напоследок не напасть на этот караван, пока он до порта не добрался? Ты же знаешь, что он принадлежит богатым купцам и землевладельцам, которые за счет своего богатства покупают себе спокойствие у генералов Малагона.
— Это все верно, — согласился Гилмор, — но в данный момент цель наша совершенно ясна. И те дни, когда мы совершали налеты на караваны, остались в прошлом.
— Извини, если я не слишком доверяю твоим мистическим предвидениям, Гилмор, но от таких налетов нам всегда была только польза. Почему бы не сыграть еще разок в кошки-мышки с этим ленивым толстым котом? Он ведь только того и ждет.
— Это было бы проявлением крайней неосторожности, Саллакс, — возразил старик. — Караван идет в сопровождении серьезной охраны. Мы можем потерять людей. Или, по крайней мере, надолго застрять, если кого-то ранят. Нет, это слишком рискованно.
— Да мы бы с ними с одного раза справились! Один мгновенный удар — град стрел сверху и стремительная сабельная атака в конном строю. И все было бы кончено. Откуда им знать, сколько нас всего и насколько мы опасны?
— Правда, Гилмор, можно было бы попробовать, — вступил в разговор и Гарек. — Уж мы бы с Версеном сумели внести в их ряды сумятицу, стреляя вон оттуда, сверху!
— Верно, — поддержал его Версен. — И пробили бы изрядную брешь в охране.
Марк, склонившись к уху Бринн, спросил шепотом:
— О чем это они?
Она тоже наклонилась к нему и так же тихо пояснила:
— Мы уже давно, в течение многих двоелуний, совершаем налеты на караваны ронских купцов, которые направляются на север, к фалканской границе, чтобы встретиться там с генералами оккупационной армии Малагона. Люди у этих купцов трудятся до полусмерти, а денег им почти не платят. Зато сами купцы только и делают, что богатеют.
— Что ж, так оно обычно и бывает в условиях диктатуры, — Пробормотал Марк. — Приятно видеть, что и здесь ничто не противоречит общей теории.
А Бринн, положив руку ему на плечо, прошептала Марку в самое ухо:
— В общем, поэтому мы их и грабим. Мы отнимаем у них деньги и оружие, чтобы помочь сопротивлению.
— Так вот что вы прятали в Речном дворце! — Марк резко повернулся к ней, и теперь их лица почти соприкасались. — Но ведь после захвата дворца...
— Увы. Все, ради чего мы приложили столько усилий, пропало. И хуже всего то, что теперь малакасийцам известно, что именно Эстрад был центром сопротивления. — Глаза ее смотрели с тревогой, и эта тревога горячо отозвалась в сердце Марка. — Кто знает, какие ужасы они будут творить, прочесывая город в поисках повстанцев? Они наверняка воспользуются этим предлогом — хотя никакого предлога им вовсе и не нужно! Нет, мне не хочется даже думать об этом...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});