— Киркхем! — взвыл он. — Киркхем! Вытащите меня отсюда!
Консардайн оттащил меня назад. Он захлопнул окно.
— Вы дьявол! Вы хладнокровный дьявол! — Со слезами я бросился на него.
Он схватил меня за руки. Держал легко, будто я ребенок, а я в это время пинался и извивался в тщетных попытках вырваться. Наконец ярость моя утихла. Все еще всхлипывая, я повис в его руках.
— Ну, ну, молодой человек, — мягко сказал он. — Я не отвечаю за то, что вы увидели. Я говорил вам, что лекарство будет горьким. Но это приказ Сатаны, я должен повиноваться. Идемте за мной. К вам в комнаты.
Я, не сопротивляясь, пошел за ним. Вовсе не положение Кобхема так впечатлило меня. Вероятно, он сам не раз следил через это окно, как другие мучаются в зеркальной камере. Если бы возникла необходимость, я застрелил бы Кобхема без малейшего колебания. Даже испытание Картрайта не потрясло меня так, как это. С Картрайтом все шло в открытую, вокруг были люди. И Картрайт, как казалось, имел хоть какие-то шансы выпутаться.
Но эта пытка в зеркальной камере, с ее лишающим сна светом, с ее медленно убивающим звоном, в полном одиночестве, это разрушение человеческого мозга — что-то в этом было такое, чего не выразишь словами, что потрясло меня до глубины души.
— Долго ли он протянет? — спросил я Консардайна, когда мы оказались в моих комнатах.
— Трудно сказать, — он по-прежнему говорил мягко. — Он выйдет оттуда, полностью лишившись памяти. Не будет знать своего имени, кто он, ничего из того, что когда-то знал. Никого не будет узнавать. Подобно зверю, будет ощущать лишь голод и жажду, холод или тепло. Вот и все. Все тут же будет забывать. Жить только данным моментом. А когда этот момент пройдет, он его тут же забудет. Безмозглый, будто бездушный — пустой. Некоторые выходили оттуда через неделю, другие сопротивлялись три. Никогда дольше.
Я вздрогнул.
— Я не пойду на обед, Консардайн.
— На вашем месте я бы пошел, — серьезно сказал он. — Так было бы разумнее. Вы не можете помочь Кобхему. В конце концов, Сатана в своем праве. Подобно мне, Кобхем поднимался по ступеням и проиграл. Он жил по воле Сатаны. А Сатана будет следить за вами. Он захочет узнать, как вы восприняли это. Возьмите себя в руки, Киркхем. Идемте и постарайтесь быть веселым. Я скажу Сатане, что вас заинтересовали его сокровища. Ну, молодой человек! Неужели вы дадите ему понять, что вы почувствовали? Где же ваша гордость? К тому же это просто опасно для ваших планов.
— Останьтесь со мной, Консардайн, до того времени. Сможете?
— Я так и собирался, если вы захотите. И думаю, нам обоим сейчас не повредит хорошая выпивка.
Наливая, я бросил на себя взгляд в зеркало. Стакан в руке затрясся, жидкость пролилась.
— Никогда не смогу смотреть в зеркала, — сказал я.
Он налил мне еще.
— Довольно, — резко сказал он. — Забудьте об этом. Если Сатана будет за обедом, поблагодарите его за интересный новый опыт.
Сатаны не было. Я надеялся, что он получит доклад о моем поведении. И был достаточно весел, чтобы удовлетворить Консардайна. Пил безрассудно и много.
Ева была за столом. Время от времени я ловил ее удивленный взгляд.
Если бы она знала, как мало веселья было в моем сердце, как много черного отчаяния, она удивилась бы еще больше.
Глава XVІІ
Я засиделся за обедом с теми, кто отказался от игры в бридж. Уже около двенадцати я вернулся к себе. Мне казалось, что сегодня Баркер обязательно появится, даже, если ему не удалось раздобыть кефт.
Когда я остался один, воспоминание о Кобхеме и зеркальной камере вернулось с новой силой. Почему, почему Сатана приказал мне смотреть на пленника? Почему я должен был увидеть себя в этих проклятых зеркалах? И почему он хотел, чтобы Кобхем увидел меня?
На первые два вопроса мог быть только один ответ. Это предупреждение. Значит, мое объяснение удовлетворило его не полностью. Но если бы было так, разве он не использовал бы другие меры? Сатана ничего не оставлял случаю. Я подумал, что он удовлетворен, но тем не менее, он решил предупредить меня, показав то, что будет со мной, если он перестанет быть удовлетворенным.
Я не мог сказать, почему должен был увидеть меня Кобхем. Ведь его память будет уничтожена. Ответа, казалось, нет, разве что это еще один каприз. Но опять-таки капризы Сатаны, как он назвал их, всегда имели причину. Неохотно и с тревогой я сдался.
В двенадцать тридцать я услышал ликующий шепот из спальни:
— Добыл, капитан!
Я пошел в спальню. Нервы напряглись, в горле пересохло. Начинается! Теперь путей к отступлению нет. Карты для игры розданы. А в качестве другого игрока — смерть, самая страшная смерть.
— Вот тут оно! — Баркер сунул мне в руку полупинтовую фляжку. Она была полна той зеленоватой жидкости, которую Сатана давал рабам в мраморном зале. Кефт!
Жидкость прозрачна, внутри нее микроскопические частицы искорками отражают свет. Я открыл фляжку и принюхался. Слабый кисловатый запах с оттенком мускуса. Я уже хотел попробовать, но Баркер остановил меня.
— Не трогайте, капитан, — сказал он торопливо. — Этот напиток варили в аду. Вы и так близки к нему.
— Хорошо. — Я закрыл фляжку. — Когда пойдем?
— Прямо сейчас, — ответил он. — Парни в храме сменяются в полночь. Сейчас подходящее время. О, да…
Он порылся в кармане.
— Подумал: подойдет по сценарию, — он улыбнулся.
В его руках были два золотых кубка, в которые фигура с вуалью и кувшином наливала кефт.
— Трудно было добыть это, Гарри?
— Минутное дело, — ответил он. — Не хочется думать, что придется возвращать эти кубки на место. Но придется. Но я свою работу знаю, — добавил он с надеждой.
— Да уж, знаете, Гарри.
Он колебался.
— Капитан, — сказал он наконец. — Не буду скрывать от вас: у меня такое чувство, словно мы собираемся в комнату, где во всех углах змеи.
— Ну, может, нам удастся найти защитную одежду, — бодро ответил я.
— Что ж, пошли? — спросил он.
— Пошли.
Я выключил свет в первой комнате. Мы прошли через стену спальни в тускло освещенный проход. Прошли по нему к одному из лифтов. Спустились. Вышли в длинный коридор, перпендикулярный первому. Еще один спуск, и мы в абсолютно темном коридоре. Здесь Гарри взял меня за руку и повел. Неожиданно он остановился и осветил стену. Я не видел, чем он руководствовался, но маленькая панель скользнула в сторону. И открылось углубление со множеством переключателей.
— Контрольный щит, — шепнул Баркер мне на ухо. — Мы как раз за стулом, на котором вы сидели. Ложитесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});