— Да. «Амбассадорз» продается?
— Единственный человек, который мог тебе об этом сказать, — Сидней Джонс, но я просила его пока никому ничего не говорить.
— Ну, иной раз попадаются юристы, у которых доброе сердце. Я позвонила ему, зная, что он — твой поверенный, и сказала, что всю жизнь мечтала стать владелицей «Амбассадорз», и не переживу, если ты продашь его…
— Всю жизнь мечтала?
— Я немного преувеличиваю. Я мечтаю об этом последние два месяца. Дорогая, я могла бы управлять им. Ведь я без конца мотаюсь в Бразилию и обратно. Мне этого очень хочется. Хочется иметь что-то свое, не связанное с Антонио, к тому же… так мне, пожалуй, будет казаться, что Сабрина по-прежнему со мной. Мне, конечно, потребуются эксперты, которые помогали бы мне, пока я не буду знать больше, чем знаю сейчас, но в Лондоне полным-полно экспертов. А тебе не хотелось бы продать магазин мне, а не чужим людям?
— Да, хотелось. Я была бы счастлива, если бы ты стала хозяйкой «Амбрассадорз». Это будет стоить миллион фунтов стерлингов.
Александра расхохоталась.
— Я смотрю, ты времени не теряешь, а? Даже перевела сумму в фунты стерлингов. Это без учета стоимости имущества магазина?
— Нет, с учетом.
— Тогда ты обманываешь себя.
— Я понятия не имею, какой сейчас в Лондоне спрос. Если ты считаешь, что я обманываю себя, то, когда будешь продавать вещи из магазина, высылай мне половину выручки. Тогда будешь сама себе хозяйка.
— Дорогая, по-моему, я все предусмотрела, не так ли? Да и ты все продумала. Неужели ты догадалась, что я собираюсь это сделать? Но как тебе удалось?
— Нет, я ничего не знала, но, по-моему, это здорово. Ты права, мне в самом деле не хочется продавать магазин чужим людям. То же самое я могу сказать насчет своего дома, но это, возможно…
— Да, Сидней говорил мне и о доме тоже. Мне он не нужен. Благодаря тебе мой дом стал таким красивым, что я ни за что от него не откажусь. Но у меня есть друзья, которые не прочь были бы купить себе дом. Ты не против, если я дам им знать?
Сабрина почувствовала, что начинает волноваться. Еще немного, и она лишится всего. Она-то представляла себе, что без спешки будет встречаться с людьми, тщательно изучать их рекомендательные письма, составлять опись имущества, и это даст ей возможность действовать не торопясь, и потихоньку прощаться с прошлым. А теперь у нее вроде отбирают все сразу. Она непроизвольно вытянула руку, чтобы этого не допустить.
Но мне это не нужно. Стоило этой мысли прийти в голову, как паника и осторожность исчезли.
— Отлично, — ответила она. Не зная, куда девать вытянутую руку, она дотронулась до руки Александры, и они обнялись, продолжая думать про себя о Сабрине Лонгуорт. — Спасибо, — наконец сказала она. — Мне казалось, что будет страшно трудно это сделать, обрубить все и оставить в прошлом… но после твоего предложения кажется, что все как будто остается в семье. Как по-твоему, мы успеем оформить все документы к сентябрю? А то мне хотелось бы управиться со всем до дня рождения.
— До девятнадцатого, да? А почему бы и нет? Даже юристам полагается управляться со всеми бумагами за полтора месяца. — Александра встала и подошла к небольшому бару в углу. Непринужденно, словно член семьи, взяла бутылку портвейна и наполнила два бокала.
— Хотелось бы за это выпить.
— Да. И еще за то, чтобы мы чаще бывали в гостях друг у друга. Ты не собираешься снова приехать в Чикаго?
— Дорогая, Антонио считает, что на свете, кроме Бразилии и Европы, ничего больше нет. Почему бы тебе теперь не навестить меня? Я часто бываю в Париже, а теперь чаще стану бывать в Лондоне. Мы только что купили домик в Провансе, между Кавайоном и Гордом. Будем рады видеть тебя и твою семью. О, это отличная мысль! Дети будут в восторге. Скажи, что приедешь. Ну не сейчас, а то слишком жарко, а, скажем, осенью…
— Я поговорю с Гартом. В октябре ему надо быть в Гааге, а потом мы вдвоем на недельку собирались съездить в Париж. На пару дней можно было бы заглянуть в Прованс. Мы с ним это обдумаем.
Зазвонил телефон, и Сабрина удивленно поглядела на часы.
— Десять часов. Может, Пенни решила вернуться домой пораньше. Извини.
Взяв трубку, она узнала Гарта. Голос его звучал нетерпеливо и в то же время как-то отстраненно.
— Я немного задержусь. Ты не могла бы забрать Пенни?
— Мне не хочется оставлять Клиффа одного.
— Я думал, Александра еще побудет у нас.
— Гарт, что случилось? Что-нибудь серьезное?
— Пока еще не уверен. Когда приеду домой, расскажу.
— Ты имеешь в виду работу Лу?
— Возможно. Александра еще у нас? Она может побыть с Клиффом, пока ты съездишь за Пенни?
— Конечно. Все будет в порядке, Гарт. Я тебя жду.
— Я приеду, как только смогу. Я люблю тебя. — Положив трубку, Гарт снова вернулся к письменному столу. На нем были разложены отпечатанные листы работы Лу: текст, аккуратно разбитый на параграфы, формулы, сноски. Лу два года искал способ выведения мышей, больных тем же ревматическим полиартритом, что и люди. Это дало бы ученым возможность быстро опробовать новые средства для облегчения и излечения артрита. Чтобы добиться этого, он взял от человека, страдающего ревматическим полиартритом, гены, контролирующие образование ткани суставов. Выделив эти гены, Лу вегетативным путем размножил их, затем собрал оплодотворенные мышиные яйцеклетки и ввел в них размноженные гены, а потом пересадил эти клетки в яйцевод приемной матери-мыши.
Затем он повторил процедуру с этим человеком, взяв у него больные гены, отвечающие за выработку лимфоцитов. Получив две группы мышей с двумя видами генов, Лу скрестил животных. Теперь, согласно его идее, у нового поколения мышей должна быть та же разновидность ревматического полиартрита, что и у людей.
Гарт помогал Лу в реализации программы выделения и вегетативного размножения генов. Затем были получены две группы мышей, которые поддавались скрещиванию. Они вместе праздновали победу, когда Лу удалось вывести мышь, у которой имелся ген, контролирующий образование ткани суставов. Но потом у Лу начался самый трудный этап: предстояло вывести мышь с геном, который контролирует выработку лимфоцитов.
А я в то время был занят институтом, подумал Гарт, склонившись над разложенными на столе листами. И женой. И целый год не уделял Лу достаточно внимания.
Еще два года назад, когда все только начиналось, он думал, что Лу придет в конце концов к выводу, что процесс образования лимфоцитов контролируется не одним, а двумя или несколькими генами, это должно было очень осложнить задачу. Однако Лу сумел вывести мышей с перекрестными, то есть чужеродными, генами с помощью одного гена, контролирующего формирование ткани суставов, и одного гена, отвечающего за формирование лимфоцитов. Именно поэтому Гарту казалось, что Лу удалось сделать гигантский шаг вперед.