весь ушел в свои мысли. Он думал о Молли и о том, что пришлось делать. Глупо даже думать, что можно как-то по-другому.
Нужно идти в полицию, и ничего уж тут не поделаешь.
Он попрощался с ней на углу ее квартала. Было почти двенадцать часов дня. Ветер дул в узкой улице, и она прижала воротник к горлу и нагнула голову.
— Позвоните, — сказала она.
— Постараюсь.
— Я буду ждать, — она замолчала. Потом прошептала — Мне нравится, как вы целуетесь, белый мужчина, — повернулась и побежала по улице к своему дому.
Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась, потом пошел в направлении Гровер-авеню, где был полицейский участок.
ГЛАВА VI
Пошел снег.
Большие влажные снежинки таяли, едва коснувшись асфальта, таяли на крышах автомобилей, на стоянках, на крышах мусорных баков, выстроившихся у мокрых, блестящих подъездов. На каменной ограде парка, на лужах, на больших валунах снег оставался лежать неровно, тонким слоем, но уже не тая. Роджер шел мимо каменной ограды, покрывшейся тонким, белым, почти прозрачным снежком, и глядел через улицу на здание полицейского участка, потом глубоко вздохнул, подтянул живот и перешел через улицу.
Он поднялся по ступенькам. Всего семь ступенек.
Перед ним было две двери. Он подергал ручку левой, но она не открылась. Потянул ручку правой, и она открылась прямо в комнату. Очень большую, с зарешеченными окнами вдоль всей левой стены. Перед окнами — длинный деревянный стол, наподобие судейского. На нем плакатик — броские черные буквы на белом, написано от руки: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН. ОБРАЩАТЬСЯ К ДЕЖУРНОМУ СЕРЖАНТУ». За столом дежурного — двое полицейских в форме: один с сержантскими нашивками, второй — за телефонным коммутатором, в наушниках. Перед столом дежурного, на расстоянии чуть больше метра — надежный барьер из металлических труб. На стене напротив стола дежурного — электрические часы, показывающие двенадцать пятнадцать. Вдоль стены, по бокам шипящего радиатора — две длинные скамьи. Небольшая белая табличка, несколько уже запачканная, и черная надпись «Следственно-розыскной отдел» со стрелкой, указывающей на чугунную лестницу, ведущую наверх. Стены выкрашены в бледно-зеленый цвет с общим впечатлением грязнова- тости.
Перед столом дежурного — две фигуры. У обеих руки пристегнуты наручниками к железному барьеру. Дежурный сержант допрашивал их, патрульный полицейский, доставивший их в участок, стоял рядом с ними. Роджер отошел к одной из скамеек напротив дежурного и сел.
— Когда ты их задержал? — спросил патрульного сержант.
— Они как раз выходили оттуда, сержант.
— Адрес? '
— 1120, на Эйнсли.
— Это где же? Около Двенадцатой или Тринадцатой?
— Тринадцатой.
— А как называется магазин?
— «Абигайл оденет вас», — ответил патрульный.
— А может, разденет? — сострил сержант, и все, даже двое в наручниках, разразились хохотом. Роджер не понял, что тут было смешного.
— У них там наверху помещение, на Эйнсли, — сказал патрульный. — По-моему, они там держат материал. В общем, там почти никогда никого не бывает, только когда они отгружают товар или отбирают.
— Значит, чердачное помещение, так?
— Ага.
— И склад у них есть?
— Да.
— На нашем участке?
— Да, на Калвер, маленькое помещение.
— Значит, «Абигайл оденет вас», — сказал сержант и опять все засмеялись. — Ну, ладно, ребята. Так что же вы там делали, одевались, что ли? — спросил сержант, и опять все засмеялись.
— Мы, значится, за голубями пошли, — сказал один из задержанных, сразу став серьезным. Ему было около двадцати пяти лет, он был с нестриженными космами, одет в серую замшевую куртку с вязаным воротником и манжетами.
— И как же тебя кличут, парень? — спросил сержант.
— Манкузо. Эдуард Манкузо.
• — Так. Хорошо. И что там приключилось с голубями, Эдди?
— Нет у них никаких правое нас допрашивать, — сказал второй задержанный. Он был примерно ровесник Манкузо — такие же космы, одет в темно-коричневое пальто. Брюки были ему длинны, не по росту. — Чего это они нас забрали, без причин без всяких. Да мы в суд можем подать на них за неправильный арест, вот как.
— Ну, а твое имечко как? — обратился к нему сержант.
— Франк Ди Паоло. Неправильный арест — знаете, что это такое?
— Как же, знаем, что такое неправильный арест. Что вы там делали, если вас поймали на лестнице перед этим чердачным помещением?
— Я требую адвоката, — сказал Ди Паоло.
— С чего бы это? Я еще и обвинения вам не предъявил.
— А нас не в чем обвинить.
— На двери чердака я обнаружил следы от лома, — сухо сказал патрульный.
— Может, кто раньше туда лазил, — сказал Ди Паоло. — При нас разве были инструменты, чтобы взломать?
— Ага, значит, про «инструменты, чтобы взломать», — сказал сержант и, повернувшись к Ди Паоло, спросил — Знаешь, значит, об «инструментах», чтобы взломать», а?..
— Коль живешь в таком районе, то знаешь все обо всем, — сказал Ди Паоло.
— Ну, и как взломать дверь в склад одежды и стибрить пару-другую-третью одежды? И это знаешь?
— Мы за голубями полезли, — сказал Манкузо.
— Это какими же?
— За нашими.
— В одежном складе, ага?
— Нет, на крыше.
— Вы держите голубей на крыше этого здания?
— Нет, мы держим голубей на крыше дома номер 2335 на Двенадцатой улице. Там они у нас.
— И какая тут связь со складом на чердаке?
— Никакой, — ответил Манкузо.
— Да нам этот склад не больно нужен, — заговорил Ди Паоло. — Мы в этот дом попали потому, что наши голуби были на крыше.
— Мы пошли достать их, — сказал Манкузо.
— В чем дело? — спросил сержант. — Ваши голуби летать, что ли, не умеют?
Патрульный засмеялся.
— Они водят голубей, которые летать не умеют, — не унимался сержант, поощряемый хохотом патрульного.
— Они умеют летать, но иногда не возвращаются домой, когда их скликиваешь. Мы со своей крыши их и увидели — сидят наши два голубя на том доме, где склад на чердаке…
— А, значит, вы знали, что в этом доме склад готового платья?
— Нет, не знали, пока туда не попали. Когда полезли на чердак, увидели надпись, что склад.
— И решили маленько дверь поддеть ломиком, так?
— Каким ломиком? Мы лезли на крышу за нашими голубями.
— И где они?
— Кто?
— Птицы.
— Улетели, пока мы лезли.
— А я думал, что они у вас летать не умеют.
— Да кто это сказал? Это вы сами сказали, не мы.
По чугунной лестнице спустился мужчина. Полицейские, как по приказу, повернулись к нек$. Он был хорошо одет, чисто выбрит. Несколько необычный разрез глаз придавал ему что-то восточное. Он был без шляпы. Темно-русые волосы были коротко подстрижены, но не стояли ежиком. На ходу он читал какую-то бумагу, потом, сложив, сунул во внутренний карман