Читать интересную книгу Большая пайка - Юлий Дубов

— Они увидели, что в сейфе все бумаги сгорели, ну и перестали им интересоваться. А я только дверцу открыл — мама родная! Оттуда бензином несет, да так, что хоть святых выноси. Этот сейф сперва вскрыли, потом плеснули туда бензинчику для верности, спичку бросили и закрыли обратно, когда бумаги нормально занялись. Я пепел поворошил, и что-то он мне не показался. Поэтому экспертиза и понадобилась.

— И что же показала экспертиза? — спросил Федор Федорович, наливая Аксинькину еще.

— Нормально показала, — туманно ответил Аксинькин, начиная впадать в нирвану. — Сейф был битком набит газетами. Они и сгорели.

— Та-ак, — протянул срочно прибывший из Штатов Платон. Он крутил в руках записочку Федора Федоровича и глядел поочередно то на Виктора, то на Ларри. — И что все это значит? А, Вить?

— Я теперь точно помню, что Корецкий мне показывал оригиналы! — глотая окончания слов, выкрикнул Виктор. — Точно! Они убили Геру, взяли все бумаги из сейфа, потом напихали туда газет и подожгли дом. И все!

— Кто? Кто?

— Как кто? У кого я видел документы?

— Брось, — даже обиделся Платон. — Этого не может быть. Ты ведь знаешь, где он работает.

— Хорошо. В Кремле работает. А документы у него откуда? На улице нашел?

Платон посмотрел, как Ларри лениво обрезает кончик у сигары, аккуратно проводит горящей спичкой по всей ее длине, потом медленно раскуривает, погружаясь в клубы дыма, и сказал:

— Между прочим, это вариант. Есть над чем подумать.

— Нет, — очень тихо сказал Ларри. — Не надо думать.

И прикрыл глаза, будто засыпая.

В клубной комнате Платона воцарилась тишина. Платон, не отрывая глаз, смотрел на дремлющего Ларри. Потом, словно восприняв телепатическую волну, произнес:

— Ладно, Витюша, спасибо тебе. Ты иди отдыхай, а то уже утро скоро. Мы тоже сейчас поедем.

— Ну что? — каким-то извиняющимся голосом спросил он у Ларри, когда за Виктором захлопнулась дверь. — Опять что-то не так?

На мгновение Платон поймал сверлящий взгляд желтых глаз Ларри, а потом они снова исчезли в облаке сигарного дыма.

— Ты очень умный, — промурлыкал Ларри, — очень… Ты же знаешь, как я к тебе… Ты гений. Но ты иногда делаешь такие вещи… Такие не правильные. Зачем ты при нем, — Ларри кивнул на дверь, — при нем про такое говоришь? Он тебе может в чем-то здесь помочь? Он тебе здесь ни в чем не может помочь. Тогда зачем ему нужно знать лишнее? Он засвечен. С кем имеем дело, мы знаем. Зачем рисковать? Когда ему начнут яйца дверью зажимать, он долго молчать будет?

— Но ведь это же Витька все разнюхал. Ты что думаешь, он дальше сам не в состоянии додумать?

— А зачем ему знать, что мы с ним согласны? — спросил Ларри, изучая тлеющий кончик сигары. — Он додумался. Мы не согласились. И кончили на этом. А потом — если по сути, то все не так.

— Не понял.

— Брось, слушай. Ты ведь сам мне говорил, кто стоит за этой затеей с льготами. Ясно же, что эти… в машине… и в доме… работали на него.

Так на фига ему устраивать возню с танками и пожарами? Если что не так — вызвал к себе. Туда вошли, обратно не вышли. Согласен со мной?

— Пожалуй, согласен, — медленно кивнул головой Платон.

— Конечно, ты со мной согласен. Потому что это правильно. И потому что это наш единственный шанс. Понимаешь почему? Если бы это «папа» сделал, нам конец.

Сегодня нам против него не вытянуть. А если это кто-то другой устроил, а «папе» подбросили туфту, тогда совсем другое дело. И тогда, если в правильном месте спросить, откуда, мол, подлинники документов, да вот эту бумажку показать, — он поддел пальцем записку Федора Федоровича, — может очень даже красиво получиться. Я правильно говорю?

Платон задумался и вдруг расхохотался, запрокидывая голову, как в молодости.

— Господи! — сказал он. — Бедный Вася. Уже второй раз нарывается. Я бы на его месте повесился.

— Правильно говоришь, — пошевелил усами Ларри. — Я бы тоже на его месте повесился. Знаешь, чего я боюсь?

— Чего?

— Боюсь, что он сейчас не повесится. Придется еще поработать. Слушай, давай по рюмке выпьем. Я привез из Германии классный французский коньяк. Просто офигительный. Эй! — крикнул он, не оборачиваясь. — Принесите сюда бутылку…

Которую я привез. И рюмки.

Мобилизация

Созданный Платоном «мозговой центр» замыслил атаку на Завод по двум основным направлениям. Первое было стратегическим и предполагало обмен акций Завода на акции СНК, за которые были выручены живые деньги. Второе направление являлось вспомогательным — часть ценных бумаг СНК обменивалась на ваучеры, гениальное изобретение Анатолия Чубайса. В нужный момент предполагалось выбросить эти ваучеры на чековый аукцион и скупить на них приличный пакет заводских акций.

Но штурм все не начинался. Не получалось со штурмом. Как говорил один очкастый умник из «мозгового центра», для такой операции в стране малость не хватает народонаселения. Катастрофически недоставало живых денег. Народ, быстро ощутивший, что ваучер не так-то просто обменять не то чтобы на две обещанные «Волги», а даже на две поллитры, в нарастающих количествах попер ваучеры в фондовые магазины СНК. «И вправду, Коль, чего я туда деньги понесу? Ежели за ваучер тоже акцию дадут».

К целевой установке, определенной в семьдесят миллионов долларов, не удалось приблизиться даже наполовину. Компьютеры «мозгового центра», отслеживая динамику продаж, оптимистично предсказывали дальнейший рост. Но предупреждали при этом, что поступление наличных вот-вот сойдет на нет.

А это не просто ставило под удар всю затею. Дело обстояло намного серьезнее. Если ты собрал с народа деньги и задачу решил, и пусть не ту, которую декларировал, но все-таки решил, — и собранные деньги, начав работать, станут приносить вкладчикам хоть что-то, — это одна история. А вот если деньги собрал, а задачу не решил, то получается совсем другой коленкор. Тридцать миллионов долларов — это три миллиона вкладчиков. А ну как они в один прекрасный день придут и спросят — где бабки? Выпиской с банковского счета никого не успокоишь.

Три миллиона вкладчиков, как говаривал тот же очкастый умник, это много.

Это, прямо скажем, до хера.

И тогда Платон, все взвесив и скрестив на обеих руках пальцы, дал команду: начинаем крутить деньги. На все про все — два месяца. К августу семьдесят лимонов должны лежать на столе. И чтобы ни копейки не пропало. Деньги, имейте в виду, не наши!

Марк возликовал. Пусть не удалось контролировать Виктора. Пусть Ларри не подпускает его к машинам на пушечный выстрел. Зато здесь наконец-то настоящее дело. Что значит крутить деньги? Это значит — выстраивать схемы. А уж что умеем, то умеем.

Возглавляемое Марком подразделение перешло на круглосуточный режим работы.

Два человека непрерывно звонили по телефонам, выясняя эффективность краткосрочных инвестиций. Специально нанятые девочки вгоняли добытую информацию в компьютеры. Зеленый от недосыпа Марк, бешено тараща слипающиеся глаза, орал на инфокаровских программистов, поносил их за непонятливость и грозился поотрывать всем гениталии.

Тем временем Ларри без шума изъял из кассы СНК десять миллионов, мгновенно превратил их в машины, сбросил Пете Кирсанову сто тысяч на рекламную кампанию и через три недели положил на место уже тринадцать миллионов. Плюс миллион «Инфокару».

— Еще можешь? — спросил Платон.

— Сейчас не могу, — признался Ларри. — Это штука разовая. Просто повезло.

Муса провел удачную операцию с недвижимостью. Найдя покупателя на особняк, ранее приобретенный «Инфокаром», он посоветовался с Платоном, продал особняк Союзу народного капитализма за ту же сумму, за которую брал сам, плюс четыре процента, а уже СНК получил с клиента то, о чем договаривались.

Еще двести тысяч. Но этого мало. Мало! Давайте, ребята, ройте землю.

Вексель

Виктор держался от всей этой суматохи в стороне. За последние полгода он успел серьезно подумать о своей роли и своем месте в «Инфокаре». И вообще — о месте в жизни. Как ни крути, а начальник из него никак не получался. Не потому, что он не мог бросить тяжелый взгляд на подчиненного из-под насупленных бровей, подобно Мусе, завопить дурным голосом, как Марк, или, под стать Ларри, озабоченно сказать «Это плохо», но сказать так, что у услышавшего подгибались ноги. Не это было главное, да и научиться таким приемам особого труда не составляло. Коммерческая жилка у Виктора была — ведь вел он свою деятельность по спорттоварам, и вел довольно успешно. Ему хватало и силы характера, и упрямства, и умения придумывать и планировать. В конце концов, это же Сысоев напечатал и привез те самые ценные бумаги, за которыми до сих пор стоят многочасовые очереди. И это Сысоев выстроил всю схему по ввозу и продаже иномарок, вытащив инфокаровские деньги из безнадежной дыры, в которую их запихнуло рехнувшееся от бюджетных проблем правительство.