Читать интересную книгу Легенды, заговоры и суеверия Ирландии - Франческа Уайльд

Давайте теперь на мгновение вернемся назад и посмотрим на карту мира. Священные Писания говорят нам (и исследования историков, антикваров и филологов подтверждают это), что колыбель человечества находилась где-то между Каспийским морем и великой рекой Евфрат. Не входя в слишком мелкие подробности дела, я могу кратко упомянуть, что с течением времени род человеческий разделился на три великих племени: африканское, азиатское и индоевропейское. Мы будем говорить только о последнем. По мере роста населения оно разбрасывало свои ответвления; и эмиграция – великий предохранительный клапан общества, – а также упорядоченные меры по заселению и культивации земли начали подталкивать расы и племена все дальше и дальше от места, где родилось человечество. Однако в то время этот процесс был несколько медленнее и постепеннее, чем тот, что в наше время переправляет ирландскую семью через 3500 миль океана за неделю.

Лишь с самыми грубыми способами переправы орды первобытных рас пересекли берега великих рек – Евфрата, Нила, Волги, Дуная и Роны, в то время как другие племена, скорее всего более продвинутые и культурные, бродили вдоль берегов, населяя по пути северные берега Средиземного и Черного морей.

Нельзя сомневаться в том, что некий древний, некультурный народ пересек в ходе своего переселения Дунай и на века поселился на его берегах в то время, как вся Европа была непролазной чащей, где обитали зубры и гигантские олени, ибо они оставили безошибочные и неистребимые памятники своего существования: свои погребения, орудия и оружие – от Черного моря до Швейцарии и Савойи. В Швейцарии этот первобытный народ пробыл достаточно долго, возможно, много столетий, построив для себя своеобразные насыпные приозерные жилища на берегах живописных внутренних вод этой страны; эти жилища известны как Pfahlbauten – аналоги, и, скорее всего, предки кранногов, недавно обнаруженных в Ирландии и Шотландии; именно в эти страны рассеянные группы этой расы в конце концов принесли своеобразную форму постройки домов. Самые нижние слои отложений располагались ниже, чем поселения со свайными постройками; и в некоторых, самых древних, единственные найденные там вещи – из камня, кремня и керамики; первые замечательным образом напоминают каменные орудия и оружие первобытных ирландцев.

У нас нет средств узнать, каков был язык этого древнего гельветского народа, но почти не приходится сомневаться в том, что их исход был поспешным и насильственным, и, возможно, это был результат вторжения высшей и более цивилизованной расы. Изгнанные из своих горных жилищ, они прошли по берегам Рейна и Эльбы и помогли населить Северо-Западную Европу, образуя с теми, кто прибыл по берегу, великую нацию галлов и белгов. Вполне вероятно, что эта прибрежная волна переселения принесла с собой искусство металлургии, ибо в их гробницах и курганах на берегах Испании, Франции и Бретани мы находим бронзовые топоры-кельты, идентичные по форме с теми, что были открыты в нашей собственной стране.

Все еще направляясь на запад, к заходящему солнцу, некоторые люди этого древнего народа наконец оказались лицом к лицу с белыми скалами Кента. Подгоняемая любопытством и жаждой знаний, несгибаемая человеческая предприимчивость вскоре послала этих отважных людей через тот узкий пролив, что отделяет Британию от Европейского континента за века до того, как корабли Таршиша путешествовали из Тира и Сидона, чтобы торговать с Британией ради корнуолльского олова, изготовлять сплав и превращать в бронзу, более твердую и прекрасную, ту медь, которой Соломон украсил храм иерусалимский.

Для беспокойного кельта обширность его новых владений была лишь незначительным препятствием для шествия на Запад, и снова он взглянул на голубые волны соленого моря и за их пределы – на зеленые холмы Ирландии. Доска – каноэ-однодеревка, – изготовленная из ствола дуба с помощью огня и острых камней, или же плетеный куррах, покрытый шкурами, вскоре доставили его из Портпатрика в Донахади или даже с Англси в Хоут.

Итак, здесь начинается история нашей расы и берет свое начало непосредственный предмет нашего исследования. Не приходится сомневаться, что этот человек, когда он впервые оказался на острове, находился в грубом, некультурном состоянии, он не знал письма или ремесла и обладал умением только в тех искусствах, с помощью которых, будучи охотником-кочевником и рыбаком, он поддерживал свою жизнь и служил своим простым нуждам. Вероятнее всего, на северо-восточном берегу Эрина стоял именно такой человек: одетый в шкуры животных, им убитых, сшитые с помощью их собственных жил или внутренностей; его орудия и оружие были сделаны из кремня, камня, кости, дерева или рога; его украшениями были ракушки, янтарь, красивые гальки, собранные на берегу, или зубы животных, объединенные в грубое ожерелье или обернутые вокруг запястий и предплечий; а его религия – если она у него вообще была – была языческой: поклонение Солнцу или друидизм. Может быть, для нашей национальной гордости будет неприятно узнать, что первые колонисты прибыли в Ирландию не одетыми в пурпур и злато прямо из Финикии на триремах с бронзовыми носами, с морскими компасами и квадрантами, или что они не оказались впервые на берегах Ирландии облаченные с ног до головы в сверкающие доспехи, словно Минерва, выпрыгнувшая из чела Юпитера; но это тем не менее неоспоримая правда, ибо эти первые люди были именно таковы, какими мы их описываем.

Этот период первого заселения нельзя отнести ни к какой определенной дате, но, как свидетельство первобытного состояния этой расы, достаточно сказать, что в наших болотах были найдены человеческие тела, одетые в оленью кожу, что по всей Ирландии были обнаружены в изобилии орудия из кремня (но прежде всего на севере, где в основном существует такое геологическое состояние) и что при раскопках эти каменные орудия были обнаружены тысячами по всей стране, но прежде всего – в руслах наших рек, отмечая места спорных бродов-переправ, которые были сценами кровавых столкновений, как, например, на Шанноне или Банне, и что все это относится к периоду, когда ирландцы ничего не знали о металлах и не умели ни прясть, ни ткать.

Честь разработки теории, которая разделяет века сообразно материальным свидетельствам искусств былых времен, на века камня, меди, золота и бронзы и железа и серебра, принадлежит археологам севера. В то время как я не сомневаюсь, что, в общем и целом, именно таким был обычный путь развития в этих сферах, я отрицаю, что эта классификация может быть в большинстве случаев применима к Ирландии, где, несомненно, каждый период перекрывал предшествующий, так что один класс орудий смешивался с другим, ибо я сам видел на большой возделанной долине Тира зубья бороны, сделанные из кремня и острых камней, вбитых в нижнюю поверхность широкой доски, и на том самом поле битвы,

…где перед греками главуСклонили персы; живы те преданья! [160]—

я подбирал кремневые и обсидиановые наконечники стрел, хотя мы знаем, что афиняне, чьи останки до сих пор лежат под курганом Марафона, были гораздо более развиты, чем азиаты с их металлическими копьями с длинной рукояткой; и каменные метательные орудия в одном из их наиболее устрашающих видов до сих пор не забыты в этой стране.

Я считаю, что можно показать, что человек в похожих стадиях своего развития по всему миру действует похоже, настолько, насколько это совместимо с климатом, человеческими нуждами и материалами, которые есть у него под рукой, – от берегов Нигера или Замбези до островов южных морей или тех областей, где обитают лапландцы и эскимосы. Итак, когда человек приобретает новое умение или открывает его, он сначала использует его для того, чтобы продолжать традиции своих предшественников, покуда случай, необходимость или изобретательность не заставят его изменить ход работы. Первые наконечники стрел и копий – почти по всему миру одни и те же, и это – прототип металлических наконечников, а каменный топор-кельт или секира, как я показал в другом месте, стали моделью для бронзового или медного орудия, которое употреблялось подобным же образом как в древней Этрурии, так и в древней Ирландии.

Можно спорить, действительно ли наше знание металлов было нашим собственным, независимым открытием или же было приобретено через общение с другими народами, более продвинутыми, нежели мы сами. В ответ на этот вопрос я могу сказать только, что у нас нет данных или источников для второго предположения и что, поскольку, с одной стороны, у нас есть множество сырья, а с другой стороны, у местных жителей было достаточно изобретательности, то наиболее вероятно, что наше открытие металлов – по крайней мере, золота, меди и олова – было независимым от внешнего влияния. Поскольку наша страна так далеко отстоит от центров цивилизации, не завоевывалась римскими легионами, на нее не влияло саксонское или франкское искусство и есть неопровержимые свидетельства развития и стилей искусства, свойственных нам самим, как по форме, так и по орнаменту, то будет честно, покуда против этой точки зрения не появятся более сильные аргументы, полагать, что именно мы были первооткрывателями и мы плавили наши минералы и делали наши металлические орудия, оружие и украшения. То, что в раннем искусстве ирландской металлургии чувствуется определенное греческое влияние, как показывают некоторые наши лезвия мечей в форме листа, – это правда; но это пример исключительный, а эта форма является общей почти для всех стран, где были обнаружены бронзовые лезвия мечей.