Литвинов по поручению Советского правительства вручил Рузвельту ответ: «Мой дорогой господин Президент, я весьма рад известить Вас, что правительство СССР охотно готово установить нормальные дипломатические отношения с правительством США и обменяться послами.
Я также разделяю надежды, что отношения, ныне установленные между нашими народами, смогут навсегда оставаться нормальными и дружественными и что наши народы впредь смогут сотрудничать ради своей взаимной пользы и ради сохранения мира во всем мире».
Рузвельт поздравил Литвинова, сказал несколько приятных слов по адресу Советской страны и ее дипломатов. Литвинов поблагодарил, ответил той же любезностью. И они продолжили тот деловой разговор, который вели все эти Дни, обсудили детали будущих взаимоотношений, деятельность американского посольства в Москве и советского – в Вашингтоне, говорили о возможностях будущей торговли, о том, как это скажется на положении обеих стран. И, конечно, о положении в мире, о событиях в Германии. Рузвельт явно не желал уделять Германии больше внимания, чем другим странам и проблемам, но Литвинов возвращал его к этой теме, подчеркивая мысль, что самый опасный очаг напряженности в мире – это гитлеровская Германия и что если не удастся ее изолировать, то мир будет нарушен, Америка не сумеет остаться в стороне.
Рузвельт успокоительно заметил, что, по мнению специалистов, занимающихся изучением общественного мнения, 92 процента населения земного шара желает мира и лишь 8 процентов стремится к нарушению его. Литвинов ответил, что неправильно включать в эти 8 процентов все население стран, лидеры которых готовятся к войне. Войну готовит кучка преступников, и, если их не остановить, в мире разразится пожар.
Во время одной из последних бесед Рузвельту доложили, что министерство связи Соединенных Штатов Америки наладило радиотелефонную связь с Москвой, подготовив прямой разговор Вашингтона с советской столицей. Рузвельт решил сделать сюрприз Литвинову, предложив ему осуществить этот первый в истории разговор Вашингтон – Москва. Литвинов спустился на нижний этаж, где был установлен телефон прямой связи.
В Москве на Центральном телеграфе тоже готовились к важному событию. Когда стало известно, что у аппарата будет Литвинов, известили его семью. По просьбе Рузвельта пригласили к телефону супругу советского дипломата.
В Вашингтоне и Москве технические службы сделали все возможное для наилучшей слышимости. Но, как это часто бывает при телефонных переговорах, супруги несколько раз повторяли: «Алло! Ты меня слышишь? Я тебя слышу!» Разговор был записан в американской столице на специальную пластинку, затем передавался по радио на Соединенные Штаты Америки и остался еще одним свидетельством тех уже далеких событий.
«Комиссар Литвинов. Алло!
Айви Литвинова. Алло, дорогой, алло! Я прекрасно слышу тебя. Как ты себя чувствуешь?
Комиссар Литвинов. Пожалуйста, говори медленнее. Айви Литвинова. Хорошо.
Комиссар Литвинов. Я нахожусь сейчас в Белом доме. Айви Литвинова. Да, я это знаю.
Комиссар Литвинов. Я только что беседовал с президентом. Он просил передать тебе привет.
Айви Литвинова. Большое спасибо, я все поняла.
Комиссар Литвинов. Сквирский тоже передает тебе привет.
Айви Литвинова. Большое спасибо.
Комиссар Литвинов. Все здесь сожалеют, что ты не приехала сюда вместе со мной.
Айви Литвинова. О!
Комиссар Литвинов. Президент и госпожа Рузвельт также выразили сожаление по поводу того, что ты не приехала со мной.
Айви Литвинова. Это очень любезно с их стороны.
Комиссар Литвинов. Мне тоже жаль, что так получилось.
Айви Литвинова. Я надеюсь, что еще смогу приехать в Америку в следующий раз.
Комиссар Литвинов. Как ты себя чувствуешь?
Айви Литвинова. Очень хорошо. А как твое самочувствие?
Комиссар Литвинов. Все в порядке. Как здоровье детей?
Айви Литвинова. Дети здоровы. Здесь со мной Миша. Он хочет сказать тебе несколько слов.
Комиссар Литвинов. Алло, Миша!
Миша. Алло!
Комиссар Литвинов. Как твои школьные дела? Уроки готовишь?
Миша. Все в порядке.
Комиссар Литвинов. Миша! Миша, ты меня слышишь?
Миша. Да, слышу!
Комиссар Литвинов. У тебя все в порядке?
Миша. Да!
Комиссар Литвинов. С учебой у тебя все в порядке?
Миша. Да, в полном порядке.
Комиссар Литвинов. Таня тоже пришла на переговорный пункт?
Миша. Нет.
Комиссар Львиное. Тани с вами нет?
Миша. Я же тебе сказал: здесь только мама и я. Как ты себя чувствуешь, папа?
Комиссар Литвинов. Я пробуду здесь еще целую неделю.
Миша. Папа, у тебя зубы болели. Сейчас тоже болят?
Комиссар Литвинов (смеется). Все прошло.
Айви Литвинова. Миша только что пришел из школы. он очень хотел поговорить с тобой. А Таня еще в школе и поэтому не смогла прийти. Ты слышишь меня?
Комиссар Литвинов. Да, слышу.
Айви Литвинова. Как там настроение, хорошее? У всех хорошее?
Комиссар Литвинов. Да. Какая в Москве погода?
Айви Литвинова. У нас погода чудесная. Идет пушистый снег… Который час теперь в Вашингтоне? Десять часов утра, не так ли?…»
Где-то над океаном бушевала гроза… Литвинов с сожалением положил трубку на рычаг. Поднялся к Рузвельту. Президент сидел в кресле, откинувшись на спинку, спросил:
– Как прошел разговор?
– Говорил с женой и сыном. Слышимость отличная, – ответил Литвинов.
Рузвельт улыбнулся:
– Господин Литвинов, такой разговор – лучшая пропаганда за ваш строй. Когда американец узнает, что у большевистского комиссара есть жена и дети, что он семьянин, американец проникнется уважением к самому комиссару и к его стране.
Во время беседы Литвинова с Рузвельтом в Белый дом пришел чиновник государственного департамента и в присутствии президента передал Литвинову ключи от здания российского посольства, бывшего дома американского миллионера Пульмана, который когда-то купило царское правительство. Когда Литвинов принял ключи, Рузвельт, улыбаясь, поздравил советского дипломата.
Литвинов и Сквирский в сопровождении американки Джессики Смит, сотрудницы Советского информационного центра, отправились в здание посольства. Мрачную картину являл собой особняк. Совсем недавно оттуда выехал «посол» Временного правительства Бахметьев. Здание казалось мертвым. Мраморные полы были расколоты, кое-где в углублениях стояли лужи. На окнах и дверях висели обветшалые портьеры, с потолков свисала паутина. Литвинов долго молча смотрел на это запустение. Потом спросил у Джессики Смит:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});