– Ах вот как, ответный выпад! Зато ваша политкорректность не так безнадежна, как мне показалось при первой встрече.
– Приходится как-то приспосабливаться к своему окружению.
Я заметила, что Бриггс больше не раздражен, да и сама перестала злиться. На такую улыбку хотелось ответить своей, столь же искренней. Все-таки он был очень необычным, этот Уолтер Бриггс, непохожим ни на кого из адвокатов, с которыми мне приходилось сталкиваться, – да что там, непохожим вообще ни на кого из мужиков! Я была всерьез заинтригована и уже ощущала пресловутый трепет, который в моем случае вел к одним лишь неприятностям. Но, даже зная это, я не могла запретить своему взгляду потеплеть.
Подошла официантка. Вот она ничем не отличалась от других своих коллег, может, только количеством изведенного на прическу осветлителя. Волосы от этого приобрели настолько искусственный, даже какой-то неистребимый вид, что невольно думалось: упади вдруг на Хейстингс ядерная бомба, спасатели найдут только выжженную пустыню и посреди нее – платиновый скальп.
Это позволило мне отвлечься от собеседника.
– Будете что-нибудь пить?
– Буду, – твердо ответила я. – Виски и отдельно воду со льдом. Я с бодуна, понимаете?
Она понимала, и даже очень, потому что сочувственно хмыкнула.
– Я бы рада, милочка, но у нас до полудня не отпускают.
Я хмыкнула в ответ, подняла руку и постучала по часам. Официантка прищурилась на циферблат, буркнула: «Чтоб мне пропасть!» – и ушла, вихляя бедрами с таким размахом, что жуть брала.
– Какая приятная женщина, – повернулась я к Уолтеру. – Будь у них кондиционер, я бы отсюда не вылезала. Так что скажете, служитель закона?
– Об этом заведении? Вполне приемлемо.
– Нет, о моем праве на иск.
– Ах об этом…
На этот раз тишина затянулась надолго. Уолтер Бриггс смотрел на меня со спокойной непринужденностью человека, абсолютно уверенного в себе, невзирая на жару и взмокшую от пота рубашку. Под этим взглядом я чувствовала себя как школьный хулиган, который внезапно встретил достойный отпор.
– Что ж, – сказал он наконец, – я готов подать от вашего имени иск. Один… в крайнем случае два.
– Отлично! С чего начнем?
– Ничто нам не мешает возбудить, дело против «Восьмого канала» за незаконное увольнение, однако выигрыш не окупит затраченных денег, времени, а главное, нервов – насколько я понял, канал влачит довольно жалкое существование.
Официантка принесла заказ. Я схватила стакан, не сводя при этом взгляда с Уолтера. Убедившись, что я по-прежнему вся внимание, он продолжил:
– По-моему, следует поставить на иск «Лейн против города». Основание: некомпетентность муниципальной компании по газоснабжению. Придется хорошенько поработать, но я почти уверен, что дело замнут, чтобы избежать газетной шумихи.
Уолтер начал строчить в блокноте – между прочим, левой рукой. Мне почему-то всегда казалось, что левша как-то надежнее, что левше можно довериться с большим основанием, чем тому, кто держит ручку в правой руке (как, например, я сама).
– Вы упомянули также Хейстингскую городскую больницу. Что вы против них имеете?
– Там я начала слышать музыку.
Уолтер чисто автоматически кивнул – так кивают, когда не имеют представления, о чем идет речь.
– Музыку, которой нет. Как следствие черепно-мозговой травмы.
Я вытянула шею, напрягла слух и некоторое время пыталась различить мелодию за шумом ресторана. Вид у Уолтера при этом был такой, словно и он прислушивается за компанию.
– Пока тихо, – объявила я, расслабляясь. – Но это ничего не значит. Она то появляется, то исчезает.
– Понятно. – Он тоже сел посвободнее.
– Я в здравом уме.
– А я ничего и не говорю.
– Но думаете!
– Откуда вам знать, что я думаю?
– Ох, ради Бога! На вашем месте я бы сразу подумала: «Да эта дамочка не в своем уме!»
– В таком случае останемся каждый на своем месте. Однако силен он затыкать фонтаны красноречия!
Ладно, проехали. Теперь немного светской беседы, чтобы растопить лед.
– Откуда вы родом? Не местный, верно?
– Верно.
Уолтер явно наслаждался тем, что раздражает меня на каждом шагу.
– Ну?
– Что «ну»? – спросил он с простодушной улыбкой.
– Очевидно, вы с Юга.
– Почему вы так решили? – Улыбка стала еще простодушнее.
– Потому что такие несносные люди водятся только там!
– Смею предположить, не только.
– Ну, может, еще в Чаппакуа, штат Нью-Йорк. Я как раз оттуда.
– А я из Ньютона, штат Массачусетс.
Я сделала хороший глоток, посчитав, что заслужила награду. Уолтер еще немного поулыбался, потом, видимо, решив вернуться «к нашим баранам», стал серьезен.
– Итак, вы слышите музыку. Насколько я понимаю, это произошло из-за некомпетентности медицинского персонала? Вас плохо лечили?
Вкус виски по-прежнему не вызывал у меня большого удовольствия, но эффект от выпивки был именно такой, какой и требовался, и с каждым новым глотком я все охотнее ставила эффект выше вкуса.
– Вовсе нет, лечили меня по всем правилам, но насчет музыки не слишком утруждались. Проверили слух, поставили диагноз «от противного», то есть что это не шум в ушах, выписали счет и побыстрее выперли за дверь в инвалидном кресле. Разве это не повод для иска?
– Хм…
Уолтер задумался, постукивая по столу тупым концом карандаша. Пока он думал, я его незаметно разглядывала. У него тоже были морщинки в уголках глаз, но легкие, как это свойственно людям со здоровым чувством юмора, которые, однако, не носят улыбку, словно деловой костюм. Это открытие опять-таки повергло меня в трепет, а трепет принес с собой острое чувство уязвимости. Я жестоко подавила желание залечь в окопчик, пинками выгнала себя на передовые позиции и приготовилась перейти в яростное наступление. Признаюсь, это моя естественная реакция на влечение к мужчине.
– На мой взгляд, это не повод для иска. Ну, сейчас он у меня попляшет.
– Какую игру вы ведете, Уолтер Бриггс? – осведомилась я едко.
– В каком смысле, Ванда Лейн?
Беглый солнечный луч его улыбки. Трепет во всем моем теле. В атаку!!!
– А вот в каком. Медсестра проболталась, что пока я лежала в коме, вы то и дело наведывались в мою палату. Даже сидели у моей койки! Весь персонал восхищался тем, какой у меня преданный приятель. – Это несколько поубавило Уолтеру спеси, но мне так и не удалось заставить его отвести взгляд. – Хотелось бы знать, чего ради человек, совершенно мне незнакомый, пять дней подряд играет в доброго самаритянина.
– Я уже говорил, до меня дошли слухи о том, что случилось тогда в суде, – ответил он, пожимая плечами. – У вас есть основания для иска.