Читать интересную книгу Чужую ниву жала (Буймир - 1) - Константин Гордиенко

Слова матери еще больше огорчили Орину, и еще милее стал ей Павло. Никак не выбьется он из нужды. Орина думала-надеялась - поможет ему...

Девушка увидела: нет спасения в родной хате. Нет надежды. Что ей делать? В глазах ее мелькнуло безумие, страх, ненависть. Сердце разрывалось.

Не покориться - отцовское право, силой все равно заставят. Но что же делать? Вне себя от горя смотрела она на образа, на стены и вдруг с воплем бросилась из хаты - из родного угла, где столько насилия и глумления.

- Я вас прокляну! - закричала она не своим голосом.

Ей хотелось выбежать на мороз, на ветер, зарыться в снег, погибнуть, лишь бы вырваться из опостылевшей душной хаты. Но отец следил за каждым движением дочки. Он настиг ее на пороге, вцепился в волосы, огрел ремнем. Ремень врезался в полное тело, дочка стонала, извивалась... Озлился, рассвирепел Иван Чумак, даже запыхался - так полосовал дочку, да еще пряжкой, приговаривая:

- Я тебя благословлю!! Я тебя в рукаве зипуна принес, когда ты родилась на поле!.. А теперь ты смеешь не слушаться меня?!

Испуганная Марийка забилась в уголок, залилась слезами, дед Савка стонал на печи...

Мать ужасалась, плакала - осмелилась дочка сказать страшное слово отцу! Пусть покается на исповеди перед батюшкой, пусть искупит тяжкий грех...

Полопались и сорочка и кожа на дочери, а отец, рассвирепевший, все потрясал сильным кулаком над светло-русой головою...

- Пойдешь?

- Воля ваша... - отвечала дочь вздрагивая.

7

Слова старосты обескуражили Захара. Староста сказал решительно, не для того чтобы только припугнуть:

- Где хочешь доставай денег, а плати недоимку, не то описывать будем.

За что ж ему платить? За что?.. Вы подумайте! Захар припомнил, как года два назад обращался к старшине с жалобой:

- Нет у меня десятины сена, только восьмуха, за что же два сорок платить?

Сложную задачу поставил он тогда перед старшиной. Видно было по всему, большие трудности старшине создал Захар своей жалобой.

- Ну что с тобой поделаешь? - сказал Роман Маркович и развел руками.

Захару самому стало неудобно - столько хлопот принес. У старшины, известно, и без того не перечесть важных дел. Но Роман Маркович, спасибо ему, не отмахнулся от жалобщика. Недовольно поморщил высокий красный лоб и сказал:

- Ну что с тебя взять? Ничего. Летом откосишь мне. - И Захар успокоился.

Староста и сборщик больше не беспокоили его, не напоминали ни о чем. Может, старшина уладил дело, - рассуждал Захар, думая, что все как-нибудь сойдет, обойдется, летом откашивал старшине десятину, а Татьяна вязала ему снопы.

Два года не платил, и теперь вдруг пошло в недоимку, набежало тридцать два рубля. Сегодня староста в довольно жестком разговоре с Захаром настойчиво твердил - волость с ним нянчиться не станет, старшина строго приказал: если не заплатит, в воскресенье будут описывать. Напугал староста Захара. Кто мог думать? Последнюю корову уведут. Надо искать спасения. Трудно ли запутаться человеку? Подушные, выкупные, страховка, волостные, земские... Еще сбор на церковь провели, надумали покупать колокол, золотить иконостас. Остап Герасимович, церковный староста, при всех стыдил Захара: некрещеный он, что ли, не смог на церковь дать? Захар не хочет последним перед богом быть, стоять около порога. Богачи все перед алтарем толпятся.

Оторопь взяла Захара. Жилистая его фигура мечется по хате. Убили, задавили податью совсем!

Он бессильно опускается на лавку.

У всех сердце щемит. Молодые, здоровые руки, а некуда деть. Не к чему детям Скибы пристроиться. Хоть бы весна поскорей - подались бы в экономию. Думали коня купить, и вдруг эта подать...

Далеко видит дед Ивко, седая голова его рассуждает печально и мудро:

- Это уже старшина свои земли округляет.

Пятьдесят десятин за десять лет нахапал. Кто ему обрабатывает? Земля разбросана, в клиньях, нужно в одно поле свести. Да сколько еще арендует земли - панской, крестьянской. Он да Мамай - люди при деньгах, а треть крестьян без коней, что им делать? Самим в плуг впрягаться? Захаров крепостной клинок около Косых Ярков мозолит глаза старшине. Разве не ясно? Впервой, что ли? Не говорил ли Ивко, что быть беде? Волостной писарь при раскладке насчитывает подати больше, чтоб прижать человека, чтоб прислужиться к старшине. Даровой силой старшина землю обрабатывает. Возьмешь деньги под проценты - будешь старшине отрабатывать, долг все равно будет нарастать. Или сбывай Калитке сразу всю землю и заплати подать.

Семья Скибы сошлась вечерней порой после дневной работы.

Мать неслышно поставила на стол миску, но никто не брался за ложки, все расселись по углам, советовались, как избавиться от страшной угрозы чтобы корова с торгов не пошла. Потому что старшина уж из рук не выпустит, слово старшины - закон, купит по той цене, по какой захочет. Кто отважится с ним тягаться? Не сам купит - наймет подставного мошенника, вексель суд утвердит. Старшина может настоять, чтобы земля осталась за волостью. Затем себе приобретет.

С давних пор сила торжествует над правдой. Костлявый дед Ивко понуро вспоминает, как расправлялись с непокорными, избивали, сажали в каземат, десятники набрасывали красные пояса на рога скотины и выводили со двора. Старшина, староста, сборщик, урядник - это же сила! Не один двор обездолили в Буймире. Посмей не смириться - разнесут, разметут... Казна горя не знает...

Всем стало еще тяжелее после слов деда. Павло видит, что старик вселяет в людей страх. Работая по экономиям, дед Ивко за свой век вымотался, надорвался ради панов, поэтому и на мир глядит мрачно.

А молодая кровь бунтует. Павло чувствует глубокую обиду за свою семью, за все невзгоды, несправедливости, которые узнала его семья... За весь убогий люд. Темнело в глазах, тяжело вздымалась грудь. Павло родился на этот свет не для покорности. А между тем что может он сделать, как помочь отцу, деду? На все старания сына пробудить в отце волю к неповиновению, заронить в нем надежду на расплату с кровопийцами панами, которые установили несправедливые законы, повинности, тянут жилы, насажали своих прислужников - земских, приставов, старшин, попов, урядников, обманывают рабочий люд, - у отца всегда один ответ:

- Покуда солнце взойдет, роса очи выест.

Или:

- Хоть пнем по сове, хоть совой об пень.

У отца, у деда свои суждения, они ни во что не ставят советы Павла.

- Не выйдет у тебя дела, - поучал Захара Ивко. - Зажарь гуску, купи бутылку, сходи к старшине. Попросишь ссуду, летом дети в экономии заработают, расплатимся.

Конечно, подступиться к старшине нужно тоже умеючи. Жалийка летом набралась сраму. Старшина припугнул ее за подать. Баба наварила вареников с бузиной, купила бутылку водки, стала в сенях волостного управления. Идет писарь Марко Ефимович.

- Я вот гостинчиков принесла, панотцу и вам, - бросилась к нему Жалийка, раскрывая завернутую рушником миску.

В управлении нет никого, только сторож Сидор. Писарь схватил вареники, пошел в присутствие, уплетает.

Следом идет старшина. Жалийка подступает к старшине с миской и бутылкой.

Старшина посмотрел на нее с презрением.

- Куда ты лезешь?! Прочь отсюда!

Жалийка не отступает, с перепугу, что ли, разматывает бутылку, подает миску, просит:

- Марко Ефимович взял, смилуйтесь, панотец...

Старшина и не глянул да еще и писаря укорял:

- У кого ты берешь? Последняя сажетруска, охота тебе связываться с ней.

Сегодня в хате дед Ивко произносит длинную речь. Все прислушиваются к его поучительным словам.

Не поднес магарыча старшине - лучше и не ходи в волость. Старшина кассой ведает - кому хочет, тому и даст. Старшина может дать взаймы зерна из общественного склада, позволение нарубить в общественном лесу воз дров. Пришел с подарками - позволит пять сосен взять. У кого конь подох, кому нужно хату ставить, женить сына - все обращаются к старшине. Великое дело старшина! Пятьдесят десятин земли обрабатывает даровой силой. Послужит еще лет пять - приобретет сто.

Павло, представьте, чудной хлопец, вздумал отца учить, наставляет, чтобы не ходил к старшине на смех, все одно не поможет. Уговаривал, спорил, чтоб не ходил отец срамиться.

Захар напустился на сына. Что он понимает? Бывал ли он среди людей, есть ли у него какой опыт? Пусть сидит молчком и своих порядков не устанавливает. Что поделаешь против старшины? Сила и право в его руках.

Пренебрегли советами Павла.

У деда Ивка голова поседела, спокон веку в Буймире так заведено, а внук говорит...

Неизвестно разве, какова цена в семье и на людях думкам молокососа? Сам ведь не стоит твердо на ногах, еще и кола собственного нет, а хочет учить хозяев!

Мать, терпеливо молчавшая на этом сложном совещании, осмелилась свое слово сказать. Она тоже не советовала мужу обивать пороги, клянчить перед старшиной. Двух гусынь оставили на расплод, и тех придется порезать. Она отговаривала мужа, - поможет старшина или нет, а ей, Татьяне, все равно идти к нему коноплю убирать. Разве она одно только лето вязала старшине? Много помогло?