в живот.
А разум диктует – того, кого можно вернуть в строй.
Что толку тратить время на спасение человека, которого всё равно не спасти, который всё равно умрёт?
Наверняка и «сестрички» вытаскивающие раненых с поля боя, руководствовались теми же соображениями: что толку тащить вот того мужика – с выпущенными и порванными в лохмотья кишками? А этого – с оторванными ногами и уже почти истекшего кровью?
Они всё равно умрут в госпитале.
А пока каждого на себе волочь – истечёт кровью и вон тот солдатик – легко раненый в ногу.
Не вынесенные же с поля боя и не зарегистрированные в госпиталях раненные, не считались ранеными…
Они – «невозвратимые потери» и общую медицинскую статистику не портят.
Жестоко? Не по-человечьи?
А война, это вообще - очень жестокая вещь и, человеческого в ней – ничуть.
***
Кроме профессора Виноградова, меня «на удалёнке» достаточно регулярно посещал Глеб Максимилианович Кржижановский.
В первый раз он явился с вновь испечённым наркомом радиопромышленности - Абрамом Фёдоровичем Иоффе.
Последний, сперва мне все мозги залюбил стержневыми радиолампами8 – про которые я имел неосторожность обмолвится Владимиру Дмитриевичу… Я мог рассказать лишь, что управляющий электрод у тех сделан не в виде привычной сетки - а в виде параллельных стержней, вдоль которых двигаются электроды.
Иоффе уловил суть сразу:
- Этого вполне достаточно, Иосиф Виссарионович!
И пронизывающе посмотрев на меня умными глазками:
- Так, откуда такая информация, говорите?
Под его взглядом я впал в замешательство:
«Что делать, что делать, что делать? Сослаться на разведку, стырившую западное «ноу-хау»? Так ведь это наше родное – советское изобретение… Не дам!».
Вздохнув, я:
- Вскоре - в течении следующего месяца, в СССР выйдет закон - возвращающее патентное право к «Постановлению от 1924-го года9», со всеми отсюда вытекающими. После первых, надеюсь – успешных экспериментов, изобретение оформите на имя Иллариона Мозга, все причитающиеся средства оставьте на счету наркомата для поощрения молодых специалистов…
Затем строго посмотрев в глаза академику:
- …И поменьше задавайте подобных вопросов, Абрам Фёдорович!
«А не сболтнул ли чего лишнего Крижановский?».
Как будто прочитав мои мысли, то мотая головой – типа «я здесь не причём», поспешно меня поддержал:
- Есть вещи, которые нельзя знать даже народному комиссару СССР!
Товарищ Иоффе был очень умным – даром что ли академик и, больше вопросов типа «откуда дровишки?», не задавал.
От стерневых ламп, мы с ним плавно перешли к полупроводникам.
В том мире они уже были давно известны и, с 1934-го года производились в СССР под названием селено-кадмиевых и медно-закисных выпрямителей и диодов. Последние, даже были вполне доступны советским радиолюбителям, собирающих на них простенькие детекторные приёмники.
Есть у меня инфа, что можно получить и вполне работоспособный медно-закисный транзистор. Мучительно морща лоб вспоминаю:
- Твёрдотельный триод вроде бы можно получить из диоксида меди пропуская через трубочку восстанавливающий газ… Не помню какой именно. Получится пятно из «слойки» диоксид-оксид-закись. Если через энный геммор в эти зоны микросборкой законтачить электроды, то получится триод.
Диоды в СССР вроде бы выпускает с похожей технологией.
Хотя в целом это технологический тупик: малое пробивное напряжение, малый ток нагрузки, ограниченный температурный диапазон, малые рабочие частоты, нестабильность во времени…
Но именно работая над разработкой и производством диодов на оксиде меди для радиостанций, будущий академик АН УССР Вадим Евгеньевич Лашкарёв, чуть было не совершил в 1941-м году эпохальное открытие. Приближая термозонд к игле детектора, он фактически воспроизвёл структуру точечного транзистора: еще бы шаг – и он бы открыл транзистор на шесть лет раньше американцев.
Однако, вся наша история состоит из одни «бы»…
Обидно, однако!
Так что тема твердотельных электронных приборов в СССР хорошо известна и, учить хроноаборигенов мне особенно нечему.
Над полупроводниками изолированно друг от друга трудилось несколько групп советских учёных, в частности тот же академик Иоффе в Ленинградском физико-техническом институте, написавший ещё в 1931-м году статью под красноречивым названием: «Полупроводники – новые материалы электроники».
Мне осталось, что?
Да сущий пустяк!
Объединить усилия, что и было сделано созданием Наркомата радиопромышленности СССР с единым НИИ и, придать ускорительный пендель, что я намереваюсь проделать сейчас.
Видимо Крижановский уже успел поверхностно просветить, почему Иоффе и первым перешёл «к телу»:
- Так Вы говорите, Иосиф Виссарионович, полупроводники на основе кремния более предпочтительны, чем прочие?
Здесь я уже без страха и упрёка мог сослаться на наших рыцарей плаща и кинжала из НКВД:
- «Так», говорю не я, Абрам Фёдорович! Ещё в середине 30-х годов, Марвин Келли собрал в фирме «Bell Telephone Laboratories» группу специалистов из Массачусетса, Принстона и Стэнфорда под непосредственным руководством Джозефа Беккере, который в свою очередь привлек высококлассного теоретика Шокли и блестящего экспериментатора Браттейна. Вот они-то и установили предпочтительность кремния перед прочими.
Германий я намеренно оставил за поребриком. Ибо это – технологический тупик, в котором надолго могут застрять советские учёные и советская промышленность, из-за нашей национальной особенности - инертности. Да и электронные приборы из него - немногим лучше тех же стержневых радиоламп….
Да и то ещё далеко не факт!
Академик кивнув, задал наводящий вопрос:
- Многие из этих имён мне известны. Ну и на какой стадии находятся их исследования?
Целенаправленно ища замену вакуумному триоду, работая единой компактной группой по первой в истории и единственной в мире целенаправленной долговременной научной программе…
Скажите мне после этого, что в США не социалистическая экономика!
…И дополнительно привлекая более двух тысяч дипломированных ученых и инженеров - не говоря уже и о практически неограниченных ресурсах и бюджете в сотни миллионов долларов ежегодно. Тем не менее, американцы…
Совершили открытие транзистора чисто случайно!
И уже далеко после окончания Второй мировой войны.
К сожалению, мои познания этим и ограниченны. Если же я начну разглагольствовать с академиком об «p-n-переходах» в полупроводниках - ещё называемых «дырками», то буду выглядеть просто смешно.
Поэтому я довольно сухо ответил:
- Пока они всего лишь установили, что лучшим полупроводником будет чистый до 99,9999 процентов кремний, легированный бором, мышьяком, фосфором или галлием.
Естественно, у обоих «яйцелоговых» требуемая чистота вызвала настоящий шок:
- …??? Это невозможно!
Я терпеливо:
- Всё возможно, если подходить системно. Сперва, надо найти источник как можно более чистой двуокиси кремния – песка то бишь…
Кажется, под самый «занавес» СССР, самый чистый песок нашли где-то в Киргизии.
- Затем металлургическими способами получить из него как можно более чистый металл,