спекуляции, когда отдельные личности пытались выменять припрятанные запасы на золото. Глупо. Очень глупо! Они не понимали, что золото в этом мире совершенно ничего не стоит.
Впрочем, такие моменты искоренялись сразу — имущество спекулянтов конфисковывалось, а вот что делать с самими преступниками… расстрелять было слишком жестко, лишить свободы — мягко, ведь их все равно приходилось кормить. До принятия решения их просто закрыли в церковном подвале.
Но когда удалось выявить наркоторговца — молодой парень пытался выменять еду на героин, дядя оторвался по полной. Он устроил показательный суд на деревенской площади и расстрелял мерзавца собственной рукой. Стоит отметить, что торговля наркотой после этого прекратилась полностью.
Перепись показала, что в деревне осталось около двух с половиной тысяч человек — 937 женщин, 715 мужчин и 693 ребенка в возрасте до шестнадцати лет. Профессии были представлены самые разнообразные — врачи, геологи, плотники, каменщики, сварщики, механики и так далее. Даже один браконьер — так пожелал записаться дед Анисим.
В нашем распоряжении оказалось 297 гладкоствольных ружей, 32 нарезных карабина, 14 Наганов, 3 пистолета Маузер, 17 пистолетов ТТ, 3 Люгера, один Вальтер. Некоторое количество короткоствольных образцов идентифицировать никто не смог, настолько древними и редкими они были.
Из более серьезной артиллерии — нашлись два пистолета-пулемета Судаева, один ППШ и один МП-40! Про пулемет я уже упоминал, но, поскольку тот потреблял патроны британского калибра.303, коих в наличии не оказалось, то был совершенно бесполезен. Для остального арсенала боеприпасов хватало. Да, еще оставались и дядины запасы, которые он предпочел скромно не указывать в переписи.
Терпимо дело обстояло и с техникой. 213 легковых автомобилей, 38 грузовиков, комбайн, и 32 трактора, из которых 7 — гусеничных. Мотоциклов — больше пятисот, практически по одному на двор. Это еще не означает, что весь транспорт был на ходу, в перечень попали даже ржавые остовы, которые, кроме как на металлолом, девать некуда. С запчастями, шинами и топливом тоже ситуация, не внушающая оптимизма. Даже с учетом того, что в деревне была АЗС, топливо на которую завезли буквально перед самой катастрофой, а у каждого автовладельца конфисковали не менее канистры бензина, все равно надолго нам его вряд ли хватит.
Еще одним положительным моментом можно считать, что скотины тоже хватало — коров, свиней, даже несколько коз и коней. В сложившейся ситуации, в режиме строгой экономии — даже с избытком. Домашней птицы — вообще без счету.
За то время, что мы наводили порядок в деревне, трава успела позеленеть, а почки на деревьях — набухнуть. Весна в этом году наступила, мягко говоря, рановато. Удостоверившись, что ситуация стабильная, политически и социально выверенная, в сопровождении грузовика с десятком ополченцев, мы нанесли визит на завод.
Вот здесь в самом деле царила разруха. Без должного руководства работяги просто бухали, а этого добра, слава Богу, на Руси всегда хватало. В принципе, это был первый и один из самых значительных политических просчетов. Следовало разделиться на две команды, одну оставить в деревне, а вторую отправить сюда на следующий же день после объявления новой власти. Ведь металлургический завод, теперь — единственный на всей планете, представлял собой серьезный стратегический объект.
На предприятии мы пробыли еще два дня, приводя заводчан в чувство и инвентаризируя имущество. В наш автопарк добавилось еще несколько автомобилей и тракторов. Особую радость вызвали два тепловоза и два паровоза. С последними нам повезло особенно — ведь они потребляли дрова, а не солярку! Просто чудом они сохранились до наших времен, стоя в конце депо еще с пятидесятых годов.
Впрочем, главной ценностью был паросиловой цех с турбинами и генератором, мощности которого, по заверениям Михалыча, вполне достаточно, чтобы обеспечить деревню электроэнергией. Основное топливо для котлов — мазут, тоже был в дефиците, но построенные еще в середине прошлого века, они замечательно работали и на угле. Да, запасов угля оставалось меньше, чем на два месяца, и то лишь по причине раннего конца отопительного периода, но в окрестных горах на наши нужды его должно было хватить.
Нашлось применение и арестованным спекулянтам — их отправили на каторжные работы, проводить линию электропередач от завода к деревне.
И вот, уже через двадцать дней после катастрофы, в домах селян появился свет. Тут притихли даже те, кто пытался высказывать какое-то недовольство. Дядя моментально стал народным героем!
Мне удалось собрать какую-никакую компьютерную сеть, облегчив Марине жизнь — теперь учет припасов велся в он-лайн режиме, избавив ее от необходимости рисовать талоны. Признаться, с бумагой тоже было так себе. На талоны пустили даже картон от упаковок.
Мы наладили радио, играющее, в основном, музыкальные программы. Ну в самом деле, что еще можно было пустить в эфир? Новости, что курочка Пеструха снесла три яйца? Или что корова Буренка дала два ведра молока? Жизнь входила в более-менее привычное русло.
Полковник даже приказал начать посев зерновых, садить картошку, моркошку и прочую снедь. Крестьяне сперва сопротивлялись, утверждая, что сезон еще не начался, дескать, на календаре — только конец марта. В ответ на это дядя пару дней, чередуясь с Мариной, читал по радио выдержки из истории СССР, преимущественно периода коллективизации и индустриализации, после чего селяне поняли, что посевная пора начинается по сигналу зеленого свистка вверх, и, получив на складе под строгий учет семена, надолго увязли на полях и огородах.
Следующим серьезным просчетом стало то, что мы совсем забыли про жителей замка — Захарова и его банду. В одно прекрасное утро по всей деревне оказались расклеены листовки следующего содержания:
"Долой узурпузаторов!
Дорогие друзья! Полковник Грачев, в сговоре со своим племянников, взяточником-участковым и ворюгой-попом захватили власть над Вами! Они нагло забрали у Вас все то, что вы копили годами, а многие — и всю жизнь! Они жируют, сидя на шее рабочего класса! Они ведут Вас назад — в коммунизм!
Только я могу обещать Вам светлое будущее, достаток и процветание! Разгоните самозванцев, воткните вилы в их жирные бока, и идите ко мне!
В.П. Захаров"
— Ну, вообще, это статья 109 УК РФ, — заметил Семенов, читая листовку.
— А мне особенно смешно, что возвратом "назад — в коммунизм" пугает бывший член ЦК КПСС, — усмехнулся дядя.
Экстремист тоже сильно просчитался. Если бы такие листовки появились месяцем ранее — эффект был бы непредсказуем. Но сейчас, когда крестьяне видели реальные дела, видели восстановление жизни не на словах, а на деле, то им было глубоко плевать и на листовки вообще и на Захарова в частности.
Все же, как говорится, береженого Бог бережет,