Читать интересную книгу Ты поймешь, когда повзрослеешь - Виржини Гримальди

Вот, я уже ненавижу себя.

– Извини, мама, много работы, даже не замечаю, как дни пролетают. Как дела?

– Если ты работаешь сверхурочно, они обязаны тебе оплачивать переработку. Эта клиника выжала из тебя все соки. Ты до сих пор не нашла квартиру?

– Пока нет. Но диван Марион меня вполне устраивает. Не беспокойся. А у тебя как дела? Я тебя уже второй раз спрашиваю.

– Что обо мне говорить? Нормально… У меня новая коллега, она напоминает мне твою сестру, такая же болтушка, но очень милая. Кстати, о Кароль. В эту субботу у меня был твой крестник. Он очарователен, нарисовал тебе картинку, скоро отправлю. И чуть не забыла: в последнее время у нас шли дожди, крыша не выдержала и протекла. Я сделала ремонт, к счастью, рабочие попались хорошие, правда, обошлось мне все это в копеечку. Но я в любом случае не собиралась в отпуск в этом году. А кроме этого, больше ничего нового.

В этом вся моя мать. Она готова говорить о чем угодно: о ремонте, о коллеге, о моем крестнике – и ни слова об отце. Но я знаю, что мысли о нем преследуют ее каждую секунду. Она всегда была такой, всегда хотела оградить нас с сестрой от жизненных неурядиц. Как будто ее попытки сделать вид, что страданий и горя не существует, действительно изгоняли их из нашей жизни.

– Мама, я хочу знать, как ты себя чувствуешь, – продолжаю настаивать я.

– У меня все хорошо, я же тебе сказала, – ответила она с привычной сдержанной усмешкой.

– Было не слишком тяжело в прошлый вторник?

– А что у нас было в прошлый вторник? – спросила она невинным тоном, будто не понимала, о чем идет речь.

– Мама…

– Ты говоришь о дне рождения твоего отца? Да, было нелегко, моя девочка, очень нелегко. Я тебе рассказывала, что мадам Эчевери разошлась с мужем? Оказывается, он ее обманывал с тренером по гимнастике ее детей. Представляешь?

– Мама, я хочу поговорить с тобой о папе. Ты можешь рассказать мне, как тебе плохо, ты можешь говорить со мной обо всем, что с тобой происходит. Ты знаешь, я все время думаю о нем. Мне грустно, очень грустно, временами на меня накатывает такая тоска, мне его так не хватает. И поэтому не бойся причинить мне боль, говоря о нем, потому что мне и так хуже некуда. И самое страшное – когда рядом с тобой нет никого, с кем можно поделиться воспоминаниями.

В трубке раздался шумный вздох, затем покашливание, и только потом я услышала дрожащий голос мамы:

– Я знаю, моя девочка. Но сейчас я не тебя пытаюсь оградить, а себя. Это слишком тяжело, и я до сих пор не могу с этим смириться.

У меня перехватило дыхание.

На несколько секунд в трубке повисла тишина. Мы обе искали новую тему для разговора, делая вид, что этого признания не было. Я первой нашлась, что сказать:

– Итак, эта твоя новая коллега, ее как зовут?

Март

У нас две жизни. Вторая начинается, когда понимаешь, что другой не будет.

Конфуций18

Я бы еще раз бросилась в океан, лишь бы не помогать Грегу во время игры в «Бинго».

Мэрилин в своем бессменном шарфе «Мисс Бабушка-2004» вытаскивала пронумерованные шары с таким профессионализмом, что вполне могла бы упомянуть это свое умение в резюме при приеме на работу. Она вращала рукоятку прозрачной сферы, а потом, закрыв глаза и заслонившись рукой, чтобы никто не усомнился в ее безупречной честности, погружала другую руку внутрь. Чтобы уничтожить остатки подозрений, она каждый раз произносила:

– Не я выбираю шар, это он меня выбирает.

Это не мешало Густаву каждый раз отпускать свои шуточки.

Большинство обитателей были благоразумны и положили по одной карте перед собой, но и это не спасло их от восклицаний: «Выпало 8?», «Что она сказала?» или вопросов: «Нужно заполнить одну строчку или всю карту?» Кроме того, они все время вставали из-за стола к ярости Леона, которому мешали сосредоточиться, так как перед ним лежало целых десять разграфленных и пронумерованных карт. Когда раздававшая карты Марин сообщила ему, что больше четырех штук не полагается, он заявил, что подаст жалобу за – цитирую дословно – «моральное насилие и оказание психологического давления». И еще он добавил, что не относится к лежачим полутрупам, которые его окружают, и не потерпит никакого принуждения. Кроме того, у него длинные руки, и если над ним не прекратят издеваться, то он позвонит кому следует и дом престарелых мигом закроют. Мне показалось, что Грег сейчас сотрет его в порошок, но он сдержался, чтобы не портить день и собственные нервы.

С этого момента Леон священнодействовал в одиночестве за своим столом. И надо сказать, его стратегия сработала: меньше чем за час он одержал три победы, за что ему достались нескользящий коврик для ванной, льготный талон к парикмахерше, которая раз в неделю обслуживает постояльцев, и тюбик клея для зубных протезов.

– 26!

– Колбаса[8], – воскликнул Густав.

Он был так мил, этот господин, который с завидной регулярностью угощал нас подобными шуточками. В первый раз это вызывало удивление, во второй – желание поскорее заткнуть уши.

Наша с Грегом роль сводилась к соблюдению мер безопасности. Ведь в доме престарелых любое самое безобидное занятие может быстро превратиться в экстремальный вид спорта. Главный риск «Бинго» заключается в жетонах. В самом начале постояльцам раздавали горошины нута, чтобы с их помощью они отмечали выигравшие номера на картах. Впоследствии нут заменили пластиковыми фишками, после того как один из обитателей, увлекшись поисками числа «36», засунул в рот горсть горошин и чуть не задохнулся. «Я думал, это арахис» – объяснил он спасателям. Разноцветные фишки не так опасны, при условии, что никто не роняет их на пол. Несколько месяцев назад Арлетта сломала себе шейку бедра, поскользнувшись на маленьком розовом жетоне. С тех пор она ненавидит этот цвет, а партии в «Бинго» разыгрываются под неусыпным контролем персонала.

– 44! – отчетливо произносит Мэрилин.

– Эх, тресни твоя задница!

Леон на грани сердечного приступа, Луиза прыснула со смеху, Арлетта таращит глаза и кричит во все горло: «Бинго!»

Грег с Мэрилин проверяют, соответствуют ли пять отмеченных номеров выигравшим числам. Через четверть часа ни у кого не остается сомнений: старая дама получила право на флакон специального шампуня для седых волос. Она не может скрыть, что глубоко и даже чрезмерно счастлива.

Не дай Бог дожить до ее лет!

Последняя игра. Разыгрывается самый крупный выигрыш. Тот, кто заполнит всю карту, воспользуется привилегией пойти в следующем месяце на концерт Франка Михаэля в сопровождении любого человека по его выбору.

– Внимание, на старт! – объявляет «Мисс Бабушка», с трудом подавляя волнение.

Представителям мужского племени удается сдерживать себя. Что касается женщин, то они хихикают, воркуют, квохчут как курицы, в нетерпении отбивая ногами чечетку. Луиза собирает в кучку фишки, Арлетта регулирует слуховой аппарат, Элизабет инструктирует своего мужа, и каждый старается изо всех сил, чтобы увеличить шансы на победу.

Понятия не имею, кто такой Франк Михаэль, но у Джастина Бибера есть основания для зависти.

– Ты пойдешь с нами на концерт? – спросил Грег.

– Не знаю, когда оно будет, это ваше представление, но уверена: к этому времени я заболею.

Грег покачал головой.

– Жаль, ты много теряешь. В последний раз мы слушали Сарду. Его «Озера Коннемара» всю неделю звучали у меня в голове, но это стоило того. Ты бы посмотрела на наших стариков, как они подпевали ему во все горло, как сияли их глаза…

– Ты их любишь, наших стариков, я угадала?

– А я и не скрываю, – ответил он, улыбаясь. – И обитатели «Тамариска», и коллеги – все это моя семья. Кстати, устроим сегодня вечерние посиделки?

– Вечерние посиделки?

– Да, мы с Марин регулярно их проводим, иногда у меня в студии, иногда – у нее. Покупаем что выпить и чем закусить и приступаем к переделке мира. Ты как к этому относишься?

– Суперидея! Все лучше, чем пялиться в телевизор.

Наш разговор прервал победный клич: «Бинго!», за которым последовал второй, но уже не такой мощный. Первым был Густав, второй – Луиза. После проверки их результаты подтвердились.

– Меня все это не очень интересует, – уверяет Густав, – поэтому я уступаю вам свое право пойти на концерт, дорогая Луиза.

– О нет, прошу вас! Вы первым воскликнули «Бинго!» – возражает старая дама. – Значит, вам идти на концерт.

– Ничего это не значит.

– Мы так целый день будем спорить, – вмешался в разговор Леон. Если никто не хочет жертвовать собой, так и быть, я пойду на концерт, на этом и порешим!

– Старик, – возразил Густав, – мечтать не вредно. Луиза пойдет на концерт, и точка!

– Спасибо большое, я так тронута, – пробормотала Луиза.

– Неужели я не заслуживаю поцелуя?

Мы убирали карты в коробки, когда Луиза подошла ко мне и, наклонившись, прошептала в ухо: