class="p1">Ралус крепко прижал меня к себе и сказал кому-то:
– Она просто устала и перенервничала, озеро Тун…
– Понятно, – ответили ему.
Меня почему-то трясло. Головой я понимала, что веду себя странно, я была спокойной в голове, но тело содрогалось, рыдало, кричало, дергалось. Будто кто-то поселился внутри и тряс прутья клетки. Какие-то руки обняли меня сзади, теплые и большие, а другие – сунули мне в рот ложку с чем-то липким и сладким. Потом положили на кровать. Я провалилась в сон.
Когда я проснулась, она опять сидела рядом. Та девочка со светлыми глазами и темными волосами. Только теперь на нее светило солнце, и я видела, что ее волосы не такие уж и темные, с рыжей искрой, и глаза зеленые, а не голубые, как у меня. Жалко, я почти поверила, что она моя сестра. Вдруг в открытое окно впрыгнул мальчишка. Тощий, рыжий, весь какой-то жилистый и напряженный, будто готовый броситься на врага в любую секунду.
– Тише, Харза, ты ее пугаешь!
Мальчишка фыркнул.
– Она надолго здесь? Ты видела, как они появились? Ух, это было что-то! Они свалились будто с неба, и по всему лесу звон пошел, как от разбитого стекла. Вальтанас даже подскочил, заорал: «Озеро Тун!» Ты знаешь такое, Ли?
– У нас такого нет.
– А ты?
Он сказал это мне.
Я отвернулась к стене. На Элише я видела мальчишек. Они бегали по улицам, иногда что-то вопили мне, и дочери Лурды всегда ужасно злились и кричали им в ответ всякие ужасные слова. Но ни один мальчик ни разу не подходил ко мне близко. Я чувствовала, что мальчик – это то же самое, что старик и муж Лурды. Я боялась их.
– Отстань от нее, она все равно не понимает! Она же не говорит по-альтийски, – сказала девочка и взяла меня за руку. – Не обращай на него внимания. Харза всегда у нас такой.
Харза фыркнул:
– О, а тебя она, конечно, поняла!
Я кивнула. Я прекрасно понимала их и всех, кто говорил в этом доме: старика, трех женщин, малышку и этих двоих – девочку и мальчика со странным именем Харза.
– Хочешь встать, Уна? – спросила девочка. – Я знаю, ты не понимаешь, что я говорю, но мы можем пойти в лес. Там не нужны слова. Меня зовут Лита. Пойдем, я познакомлю тебя с Лесом.
Она так это сказала, что я подумала, будто Лес – это человек, с которым обязательно надо подружиться. А потом она помогла мне встать и довела до двери. И открыла ее.
Как объяснить, что я увидела, услышала, почувствовала? Мне кажется, я никогда не найду слов, проживи я хоть три жизни, хоть сто. Все, что было в моей жизни до этого дня, уместилось бы в маленькой коробочке. А теперь мне будто подарили целый океан и сказали: бери, это твое.
– Вот, тут дверь, которая выходит прямо в лес. У нас в доме три выхода, на всякий случай. Один во двор, а два в лес. Не обращай внимания, что тропинок тут нет, мы специально так ходим, чтобы их не было… Ты знаешь названия деревьев? Это ралуты, но один человек из очень далеких земель называет их секвойи, а у вас они как называются? Я бы хотела узнать о них побольше, поэтому спрашиваю. Я у всех выспрашиваю про деревья. Ох, прости, я опять забыла, что ты не понимаешь по-альтийски!
Мой голос уполз куда-то под коленки, потому что я не могла представить, что можно сказать рядом с такими деревьями. На Веретене росла трава. Росли красные горькие ягоды. Рос мох. На Элише я видела чахлые кусты, которые показались мне прекрасными созданиями, но здесь… Деревья. Это деревья. Выше самых высоких скал, выше самых высоких волн. А еще трава. Она зеленая, а не желтая, как на Элише. И небо. Очень синее – сквозь ветки деревьев. И тут я вспомнила тоненькие книжки, что привозил мне на остров Ралус.
– Я в книжке.
– Что?
– Это книжка… такая штука, ее читают и…
– Я знаю, что такое книжки, у нас их полно, – засмеялась девочка. – Но это лес. Ты первый раз в таком лесу? Погоди, так ты знаешь наш язык? А твой отец сказал, что не знаешь! А лес у нас и правда красивый, он очень старый…
Я помотала головой. Как же ей объяснить? Только серый цвет всю жизнь. Потом еще коричневая Элиша. Ее бедная больная трава, ее низкие кустики, над которыми трясется весь остров. Бесплодная пустая земля, рождающая камни.
Но вдруг она поняла.
– О… ты никогда не видела леса? Совсем? Никогда-никогда?
Это удивило и озадачило ее. И мы смотрели друг на друга в оцепенении. «Лита», – повторяла я про себя ее звонкое солнечное имя, и в моей голове это имя соединялось с этим лесом, с огромными деревьями, с их бархатной корой и яркой зеленой хвоей. Много-много красок. Много-много звуков. Запахов. Существ. И все это увязано в удивительную гармонию, тишину, полную жизни, любви, радости. Это и был их язык, почему же они думали, что я его не понимаю? Это совсем не трудно, если просто слушать.
Я достала из кармана четки и стала их перебирать, так мне было проще вместить в себя новый мир. Лита увидела и захотела такие же. Я сказала, что могу научить ее. Лита принесла много разноцветных ниток, и я выбрала зеленые и голубые – лес и небо. Мы насобирали косточек и крохотных гладких шишек, шилом проковыряли в них дырки. Мы мастерили четки, и я вспоминала серые камешки-бусины Веретена. С каким трудом я находила их, как долго собирала, копила… Они были тяжелыми и холодными, а четки Литы получились легкими и теплыми. Она накрутила их на руку, как браслет, и радостно засмеялась. Почему-то ее смех напомнил мне стрекот моей Птицы. Я спохватилась:
– А где Птица?
– Птица?
Я бросилась во двор, но он был пуст. Моей Птицы не было, не было нигде! Я села на ступеньку крыльца и закрыла лицо руками. Я не могла плакать, но мне было так одиноко! Лита присела рядом и спросила:
– У тебя была птица и она потерялась?
Я кивнула, но не убрала руки от лица. Мне не очень хотелось смотреть на мир, в котором нет моей Птицы.
– Она тоже бог?
– Что?
– Твоя птица – бог?
Я уставилась на нее. Что она хочет мне сказать? Я еще не знала слова «бог».
– Хочешь, я расскажу тебе свою тайну?
Я кивнула.
– Ко мне пришел бог ветра Тимирер. Он превратился