Читать интересную книгу Секретная интеграция - Томас Пинчон

– Да,- сказал мистер Макафи.

– Но если она в Лос-Анджелесе, она не сможет приехать за вами.

– Мне надо с ней поговорить.

И Тим еще некоторое время слушал потрескивание и шорохи в трубке, словно чьи-то пальцы шарили в темноте, простершейся над всей страной, пытаясь на ощупь отыскать одного из миллионов живущих в ней людей. Наконец ответил женский голос, это была Джил Пэттисон. Телефонистка сообщила, что с ней за ее счет хочет говорить Карл Макафи.

– Кто? – не поняла девушка.

Раздался стук в дверь, и Гровер пошел открывать. Телефонистка повторила имя мистера Макафи, и девушка вновь спросила: «Кто?» В дверях возникли двое полицейских. Этьен, сидевший за кроватью, взвизгнув, сиганул в ванную и с громким всплеском плюхнулся в воду.

– Леон, который дежурит внизу, попросил нас посмотреть, что здесь происходит,- начал один из полицейских.- Этот тип привел вас сюда, ребятки?

– Дежурный знает, что мы сами пришли,- сказал Гровер.

– Так что мне делать? – спросил Тим, помахав телефонной трубкой.

– Повесь трубку,- сказал мистер Макафи.- От бой.- Он лежал, сжимая кулаки и глядя на полицейских.

– Слушай, приятель,- заговорил второй полицейский,- коридорный сказал, что у тебя тут не набралось денег на бутылку виски, так?

– Верно,- ответил мистер Макафи.

– Номер стоит семь долларов в сутки. Как собираешься расплачиваться?

– Никак,- сказал мистер Макафи.- Я бродяга.

– Вставай,- скомандовал первый полицейский.

– Эй,- крикнул Тим,- не забирайте его. Он болен. Позвоните в АА, там о нем знают.

– Остынь, сынок,- сказал другой полицейский. - Он бесплатно переночует в хорошей комнате.

– Позвоните доктору Слотропу,- сказал Тим. Полицейские подхватили мистера Макафи с кровати и повели к двери.

– А мои вещи? – спросил тот.

– Кто-нибудь о них позаботится. Пошли. И вам, детки, давно пора по домам.

Тим и Гровер поплелись за ними в коридор, спустились на лифте в холл и, пройдя мимо портье, вышли на пустынную улицу, где полицейские усадили мистера Макафи в патрульную машину. Тим подумал, что, возможно, слышал их голоса по радио у Гровера, возможно, они возникали в его снах.

– Поосторожней с ним,- крикнул он полицейским.- Он правда болен. О нем надо позаботиться.

– Уж мы-то о нем позаботимся,- сказал полицейский, который сел на заднее сиденье.- И он знает об этом. Верно? Посмотри на него.

Тим посмотрел. Но сумел разглядеть только белки его глаз и блеск пота на скулах. Затем машина, протяжно взвыв, умчалась прочь, оставив после себя запах резины. С тех пор мистера Макафи они больше не видели. На следующий день они заходили в участок, но там им сказали, что его увезли в Питтсфилд, и невозможно было проверить, действительно ли это так.

Спустя несколько дней бумажная фабрика вновь заработала, и надо было готовиться к очередной операции «Спартак», а тут еще Нунци Пассарелле пришла в голову одна идея: он предложил раздобыть на свалке у отца Этьена пару автомобильных аккумуляторов, несколько фар и немного тошнотно-зеленого целлофана, повесить фары возле железнодорожного перегона на выезде из Минджборо, где поезд замедляет ход перед поворотом, собрать человек пятьдесят ребят, надеть резиновые маски-страшилки, накидки и самодельные крылья, как у летучих мышей, засесть на склоне у железной дороги и, когда из-за поворота появится поезд, включить фары с зеленым целлофаном и посмотреть, что будет. И хотя удалось собрать только половину от намеченного количества ребят, все прошло вполне успешно: поезд затормозил с жутким скрежетом, тетки завизжали, проводники заорали. Этьен вырубил свет, и дети, поднявшись по насыпи, разбежались кто куда. После этой проделки Гровер, который в тот вечер был в маске зомби собственного изготовления, высказал странную мысль: «Я теперь чувствую себя по-другому и гораздо лучше, после того как побыл зеленым, пусть даже тошнотно-зеленым, пусть даже всего одну минуту». И хотя они об этом больше не говорили, Тим чувствовал себя точно так же.

Весной Тим с Этьеном впервые в жизни забрались на товарный поезд и доехали до Питтсфилда, где им надо было встретиться с торговцем по имени Арти Когномен. Это был толстяк с непроницаемым лицом, раньше живший в Бостоне и похожий на члена городского управления; он курил трубку с чашечкой в виде головы Уинстона Черчилля с сигарой. Арти продавал разные забавы и штуки для розыгрышей.

– Есть отличное жидкое стекло, только что прибыло,- сообщил он.- А также широкий выбор звучащих подушек, взрывающихся сигар…

– Не надо,- отрезал Этьен.- Что у вас есть, чтобы изменить внешность?

Арти продемонстрировал им все, что у него было: парики, накладные носы, очки с подрисованными вытаращенными глазами и прочую дребедень. Но они в конце концов выбрали только усики, которые легко прицеплялись под нос, и две баночки черной краски для лица.

– Вы, парии, похоже, не цените достижений прогресса,- сказал мистер Когномен.- Эта ерунда пылится у меня уже много лет. Может, она уже и не черная вовсе. Вы что, собираетесь воскресить водевиль?

– Мы собираемся воскресить друга, - не задумываясь выпалил Этьен и удивленно переглянулся с Тимом, как будто эти слова произнес кто-то четвертый в комнате.

Затем летом семья Баррингтонов поселилась в Нортумберлендских Усадьбах, и дети, как обычно, узнали об этом заранее. Их родители вдруг стали говорить о приезде Баррингтонов больше, чем о других новостях. В их разговорах стали звучать такие слова, как «обесценивание недвижимости» и «интеграция».

– Что такое интеграция? – спросил Тим у Гровера.

– Я знаю, что интегрирование – это операция, обратная дифференцированию,- ответил Гровер, затем провел на доске оси х и у кривую.- Пусть это будет функция от х. Рассмотрим значения кривой на малых отрезках по оси х,- и он провел не сколько вертикальных линий от кривой на ось х, на подобие вертикальных прутьев тюремной решетки, - их может быть сколько угодно, и они могут располагаться как угодно близко друг к другу.

– Пока этот кусок не станет сплошным,- сказал Тим.

– Нет, он не может стать сплошным. Если бы там была тюремная камера и эти линии – прутьями решетки, а тот, кто сидит за ней, мог бы делаться каким угодно маленьким, то он всегда мог бы стать достаточно худым, чтобы протиснуться через эти прутья. Как бы плотно они ни располагались.

– А может, есть какая-нибудь другая интеграция? – поинтересовался Тим.

– Про другие я не слышал,- ответил Гровер.

В тот же вечер они включили подслушивающее устройство в спальне родителей Гровера, чтобы, если повезет, узнать что-нибудь новое о приезде негритянской семьи.

– Наверху все очень волнуются,- сказал мистер Снодд.- Не знают, начать продавать сейчас или все-таки попробовать переждать. В общем, того и гляди, начнется паника.

– Слава Богу,- сказала мать Гровера,- что у них нет детей, а то и в АУР тоже была бы паника.

Заинтригованные, они послали Хогана на следующее заседание АУР, чтобы выяснить, что там происходит. Хоган доложил о том же самом: «Говорят, что ребенка на этот раз нет, но надо думать о будущем и иметь план действий на случай, если появятся дети».

Трудно было понять, чего так боятся их родители. К тому же, как выяснилось, они были не только напуганы, но еще и неправильно информированы. На следующий день после приезда Баррингтонов Тим, Гровер и Этьен после школы пошли к их дому – просто посмотреть что к чему. Дом ничем не отличался от остальных в этом районе; какое-то время они стояли у фонарного столба, наблюдая за домом, и тут увидели мальчика. Он был худощаво-высоким и темнокожим и одет в свитер, хотя на улице было тепло. Они представились и сказали, что идут на эстакаду бросать шарики с водой на машины, и предложили пойти с ними.

– А как тебя зовут? – спросил Этьен.

– Ну, предположим,- сказал он и щелкнул пальцами, будто только что вспомнил,- меня зовут Карл. Да, Карл Баррингтон.

Оказалось, что он умеет метко швырять шарики с водой, попадая прямо в капот машины перед ветровым стеклом. После эстакады они все отправились на свалку поиграть с подшипниками и коробками передач, а потом проводили Карла домой. На следующий день он пришел в школу, и на следующий тоже. Он тихо сидел в углу за свободной партой, учителя его не вызывали, хотя в некоторых вещах он разбирался не хуже Гровера. Где-то через неделю Гровер узнал еще одно значение, слова «интеграция». Оно прозвучало в шоу Хантли и Бринкли, единственной передаче, которую он смотрел по телевизору.

– Это когда белые и цветные дети учатся в одной школе,- сообщил Гровер.

– Значит, у нас интеграция, - сказал Тим. - Так?

– Да. Они этого не знают, а у нас уже есть интеграция.

Потом родители Тима и Гровера и даже, как утверждал Этьен, прогрессивный доктор Слотроп затеяли все эти телефонные звонки с ругательствами и грязными словами, за которые сами всегда отчитывали детей. Из всех родителей, похоже, только отец Этьена не участвовал в этом деле.