Я действительно хочу пойти.
Она окинула меня скептическим взглядом.
– Ты уверена? – спросила mama. – Тебя будто… лихорадит.
– Я уверена! Прошу, mama. Я ненавижу торчать дома.
Она поколебалась, затем кивнула.
– Хорошо. Машина будет в восемь.
– Спасибо.
Я готова уже на час раньше. Хоть у меня и нет причин так думать, но я уверена, что сегодня встречусь с Данте. Возможно, не раньше, чем закончится ужин. Возможно, мне вообще не следует туда идти. Кто знает, вдруг парень снова хочет залезть ко мне в окно.
Нет, я должна пойти. Особенно после уговоров mama. Я пойду на ужин, но долго там не задержусь.
Я действительно чувствую себя словно в лихорадке, мой мозг ходит ходуном, как автомат для игры в пинбол. Мне сложно сосредоточиться даже на том, чтобы одеться.
Ужин – мероприятие чуть менее формальное, чем раут. Я собираюсь надеть одно из своих милых вечерних платьев пастельных тонов, но тут мной овладевает злой дух, и вместо этого я достаю из шкафа другое платье.
Это платье я никогда раньше не надевала – изумрудно-зеленое, с оголенной спиной и разрезом до бедра. Оно такое тонкое, что можно скомкать и целиком засунуть в клатч. Я надеваю поверх него легкую куртку, чтобы родители не заметили.
Я подвожу глаза чуть темнее, чем обычно, и оставляю волосы распущенными. Они у меня волнистые и темные – лишь иногда отдают рыжиной при правильном освещении. Мой отец всегда говорит, что мне лучше с волосами, убранными наверх, но, думаю, дело лишь в том, что с распущенными волосами я выгляжу не такой паинькой.
То, что надо. Сегодня я точно не чувствую себя паинькой.
Со мной такое нечасто бывает. Более того, я не могу припомнить, чтобы хоть раз выходила из дома в таком бунтарском настроении.
Сейчас же меня переполняет энергия. Вечерний воздух приятно обдувает лицо. Даже запах выхлопных газов ожидающей машины кажется резким и волнующим.
Меня везет Уилсон. В последнее время он стал очень любезен – должно быть, чувствует себя виноватым за то, что меня «похитили» в его смену, хоть я уже раз десять повторила, что это не его вина.
Водитель подвозит меня до павильона Джея Прицкера в Миллениум-парке. Павильон похож на огромный хромированный космический корабль, приземлившийся посреди парка, что выглядит причудливо и футуристично, и, на мой взгляд, довольно красиво.
Этот павильон используется для концертов под открытым небом. Овальный каркасный свод раскинулся прямо над травой, создавая идеальную акустику для уличного концерта. Каркас ярко освещен золотистыми огнями и действительно обволакивает звуками струнного квартета, играющего на сцене.
На лужайке уже толпятся гости. «Юные послы» – это организация для молодых людей, которые хотят построить карьеру на дипломатическом поприще. На практике же она под завязку набита детьми дипломатов и политиков, которые хотят дополнить свои резюме для поступления в университет.
Я состою в ней уже пять лет, еще с Франции. Куча ребят посещает международные мероприятия, так что я сразу вижу с десяток знакомых лиц.
Один из них – это Жюль, парень из Берна, сын одного из членов Федерального совета Швейцарии. Стоит ему меня увидеть, как в руке Жюля тут же возникает второй бокал шипучего яблочного напитка.
– Bonsoir, Симона, – приветствует он меня, вручая напиток. – Рад встретить тебя здесь.
Я уже знала, что Жюль в Чикаго. Mama позаботилась, чтобы это не ускользнуло от моего внимания. Он именно тот тип мальчиков, с которыми мне разрешено встречаться – и только с ними. Жюль вежливый, обходительный, родом из хорошей семьи.
К тому же он довольно красив. У парня светло-каштановые волосы, зеленые глаза, россыпь веснушек на лице и зубы, которые можно получить только у лучшего дантиста.
Я была влюблена в него в прошлом году, после нашей встречи на благотворительном вечере в Праге.
Но сегодня я замечаю, что на каблуках возвышаюсь над ним на дюйм. Жюль просто мальчишка в сравнении с Данте. Это относится ко всем собравшимся. Даже взрослые мужчины кажутся юнцами на его фоне.
И все же я улыбаюсь Жюлю в ответ и благодарю за напиток. Я никогда не забываю про этикет.
– Ты выглядишь… вау, – говорит парень, скользя взглядом по откровенному зеленому платью. Я сняла куртку и оставила ее в машине с Уилсоном.
– Спасибо, – отвечаю я.
В другое время я бы залилась краской и уже сожалела бы о своем выборе, окруженная девушками, словно сошедшими со страниц каталога Лилли Пулитцер[10]. Но сегодня я чувствую себя естественно. Я хорошо помню руки и губы Данте на своей коже, словно мое тело было самым обольстительным, что он когда-либо видел.
Благодаря ему я почувствовала себя возбуждающей. Желанной.
И мне это понравилось.
– Фернанд и Эмили тоже здесь. Присоединишься к нам за столиком? – спрашивает Жюль.
Он жестом указывает на пространство у сцены, где стоит два или три десятка столов, застеленных белыми скатертями, полностью сервированных и дополненных накрытыми пока корзинками для хлеба. Красота, да и только.
– Я… ой!
Я собиралась было ответить согласием, пока не заметила на краю лужайки очертания крупного тела, скрытого в тени. Даже не видя его лица, я тут же узнала этого Голиафа.
– Что такое? – спрашивает Жюль.
– Мне нужно в дамскую комнату, – выпаливаю я.
– Конечно. Это там, возле…
– Я найду! – отвечаю я.
Я спешу прочь от Жюля, оставляя того с озадаченным выражением лица.
Я не иду сразу к Данте, а поначалу направляюсь в сторону биотуалетов, затем сворачиваю в противоположном направлении. Проскользнув мимо амфитеатра, я углубляюсь в Миллениум-парк.
Я впервые самолично нарушаю правила.
Когда Данте угнал машину со мной, это от меня не зависело.
Я также не имела отношения ко взлому, когда парень возник в моей комнате. Ни в чем из этого меня нельзя было обвинить.
Но теперь я сознательно покинула вечеринку, чтобы встретиться в глубине парка с преступником. Это настолько на меня не похоже, что я не узнаю себя. Мне стоило бы сидеть за столом с Жюлем, попивая игристый яблочный напиток, как и полагается хорошим девочкам.
Но этого я совсем не хочу.
А тот, кого я хочу, сейчас преследует меня в тени деревьев. Я слышу позади его тяжелую поступь.
– Вы заблудились, мисс? – рычит он.
– Возможно, – развернувшись, отвечаю я.
Несмотря на то что я пришла сюда в поисках Данте, при виде него мое сердце едва не выпрыгивает из груди.
Я не подозревала, насколько он близко. На каблуках мой рост почти 6 футов[11], и все же Данте возвышается надо мной. В ширину же он по меньшей