Читать интересную книгу Меч Роланда - Тим Северин

– Я займусь им, – сказал священник, беря у меня письмо. – Между прочим, я королевский советник из Нортумберленда.

– Благодарю вас за помощь. Надеюсь, у меня еще будет возможность встретиться с вами.

Алкуин тонко улыбнулся.

– Будет. Еще одной моей обязанностью является вдалбливать знания в голову королевских «гостей» вроде вас. Король Карл не выносит безделья сам и терпеть не может, когда бездельничают другие.

Я снова пристроил наглазник на левый глаз.

– Надеюсь, он не будет возражать, что я ношу это.

Священник пожал плечами.

– Как тебе угодно.

Мужчина проводил нас назад ко входу и сказал стражникам:

– Пусть один из вас покажет молодому господину помещение для королевских гостей, а потом отведите его раба в кладовые, чтобы принес хозяину подходящую одежду.

Когда мы вышли на открытое место, порыв ветра швырнул дождь нам в лицо. Мы с Озриком вслед за солдатом побежали в укрытие недостроенного зала собраний и свернули за угол. Наглазник не давал ничего видеть слева, и, стараясь не отставать от стражника, я налетел на стоящий на пути большой каменный блок по пояс вышиной. Я уже хотел обойти его, но что-то заставило меня взглянуть наверх. По спине пробежал холодок. Блок служил пьедесталом замечательной статуи – бронзового коня вдвое больше натуральной величины. Каждая деталь была точна – раздутые ноздри, поднятое копыто, выгнутая шея. Всадник на спине сидел в той самой военной тунике и тяжелых военных сапогах, какие я видел во сне, и делал тот же жест рукой. Только лицо его было другое. И он смотрел не вниз на меня, а уставился прямо перед собой, и с его невидящих глаз текла дождевая вода, а не кровь.

Глава 5

Снаружи помещение, где жили паладины или королевские «гости», можно было принять за армейскую казарму. Это был длинный низкий барак в дальнем конце дворцовой территории. Стражник оставил меня на пороге и ушел вместе с Озриком в кладовые. Страстно желая укрыться от дождя, я открыл тяжелую дверь и, проскользнув внутрь, оказался в длинной комнате, которая занимала все здание. Через ряд маленьких окошек проникал водянисто-серый свет. Все пространство между двумя рядами столбов, подпиравших крытую тростником крышу, занимали столы и скамьи. Вдоль стен вытянулись спальные кабинки. На земляном полу, под местами, где крыша протекала, было сыро. В яме для огня скопились зола и холодные угли. И помещение не только выглядело, как казарма, но и запах здесь стоял такой же, и было так же душно.

Дюжина человек убивали время в дождливый день. Большинство были моими сверстниками или на несколько лет старше, и я отметил одного лохматого парня, сидевшего в стороне от других. Он расположился на деревянном табурете и уныло кромсал какую-то деревяшку. Седой мужчина намного старше всех остальных играл в настольную игру с энергичного вида противником, чья кожа был почти такой же темной, как у Озрика. Остальные сидели за центральным столом перед кожаными бутылками, рогами для питья, чашами и кубками.

– Привет, Одноглазый, – сказал один из них, заметив, что я нерешительно стою в дверях.

У него были курчавые каштановые волосы и открытое улыбчивое лицо.

– Пришел присоединиться к придворным товарищам?

– Так пожелал король Карл, – ответил я в надежде, что мой франкский язык, которому я научился от Арнульфа, не так плох, чтобы его не понять.

– Ты откуда?

– Меня прислал Оффа, король англов.

– Не оттуда ли этот скряга Алкуин? – спросил его товарищ – круглолицый глуповатого вида парень с меланхоличными карими глазами.

– Нет, он из земель, что севернее, – ответил я.

– Хватит болтать, Отон, твоя очередь, – оборвал его мужчина, как мне показалось, приближающийся к среднему возрасту.

Густые черные брови над глубоко посаженными глазами придавали ему свирепый и неуравновешенный вид, и такое впечатление усиливал его нетерпеливый тон.

Тот, кого звали Отон, кивнул на пустое место за столом.

– Садись, Одноглазый. Не обращай внимания на Ансеиса. Он твердолобый бургунд, а они манерам не обучены.

– Отон, ты заставляешь нас ждать, – раздраженно проворчал Ансеис.

Я сел за стол, а круглолицый, закрыв глаза, задумался, потом открыл их и продекламировал:

– Я видел зверя, чье брюхо вздымалось за спиной, жирное и раздутое.

Сильный слуга ухаживал за ним и наполнял его брюхо тем, что привозили издалека, а потом входил через его глаз.

Он дает жизнь другим, но сам не умирает. Новая сила оживает в его брюхе.

И он снова дышит…

Отон обвел взглядом сидевших за столом.

– Что я видел? – спросил он, и я понял, что компания развлекалась разгадыванием загадок.

Так же играли в пиршественном зале моего отца после пира.

Возникла долгая пауза, все молчали.

– Давайте, думайте. Это довольно легко, – подталкивал их Отон.

– Брюхо, возвышающееся за спиной, – пробормотал веселый парень с вьющимися волосами. Он приподнялся на скамье и громко пустил ветры. – Это подсказка?

– Беренгер, ты отвратителен, – сказал Отон.

– Мехи – вот что ты видел, – сказал смуглый мужчина, игравший в настольную игру.

– Точно. Твоя очередь, Энгелер, – сказал Беренгер.

Тот пригладил длинные лоснящиеся черные волосы и поправил манжеты дорогой шелковой рубашки. Я догадался, что он из тех, кого женщины находят привлекательным, и он это знает. Его загадка звучала так:

– Странная штука висит у человека рядом с бедром, скрытая одеждой.

У нее отверстие в голове, она твердая и сильная, и ее твердость приносит награду.

Когда человек снимает одежду, он хочет засунуть голову этой висящей штуки в подходящее отверстие, которое часто наполнял и раньше.

– Только и думаешь, что о всякой похабени, – захохотал Беренгер.

– Вовсе нет, – ответил Энгелер с наигранной серьезностью. – Это у тебя всякая грязь на уме. В моей загадке нет никакой пошлости.

Я знал ответ, но придержал язык.

– Отгадка – ключ, – ухмыльнулся мужчина. – А теперь отгадай следующую и попытайся прогнать из головы пошлости.

Он помолчал и начал:

– Нечто выпирает в своем укрытии, растет и выпирает, приподнимая свои покровы.

Гордая невеста кладет руки на бескостное чудо, королевская дочь накрывает раздувшийся предмет…

Что это?

Беренгер молчал.

У спрашивающего в глазах мелькнула хитрая искорка.

– Кто-нибудь знает? – Он обратился ко мне. – Например, ты, Одноглазый?

– Тесто, – тихо проговорил я.

Все замолкли. Я чуть ли не слышал, как все думают, что я за птица.

– Значит, Одноглазый, теперь твоя очередь, – сказал Отон.

Мне пришли на ум отцовские попойки и вспомнилась одна из его любимых загадок:

– Четыре странных существа путешествуют вместе, их следы очень темные. Каждый след черный-черный. Птичья опора быстро движется по воздуху под воду.

Усердный воин работает без остановки, направляя четверку по листовому золоту.

Я откинулся от стола и стал ждать отгадку.

– Лошадь и повозка, – вызвался Энгелер.

Я покачал головой.

– Что-то вроде летящего по воздуху дракона, который ныряет в воду, – предположил Отон.

Снова я покачал головой.

– Намекни, – попросил Беренгер.

Неожиданно заговорил растрепанный парень. Он отложил в сторону деревяшку, которую строгал, и сказал:

– Ты описываешь вещи словами, не определив их значение. – Он говорил взвешенно и обдуманно.

– Для меня это звучит бредом, Огьер,[2] – заметил Беренгер.

– Дома наши поэты постоянно так делают, – сказал Огьер. – Они называют море дорогой китов, солнце – небесной свечой, – и снова принялся строгать деревяшку.

Я не хотел, чтобы компания почувствовала себя дураками, и сказал:

– Огьер прав. В моей загадке «птичья опора» – это перо, а «усердный воин» – это человеческая рука.

Голос у меня за спиной проговорил:

– Тогда четыре странных существа, путешествующих вместе, – это четыре пальца писца, а перо – это его перо, оставляющее чернильный след.

Я обернулся посмотреть, кто угадал правильный ответ. Высокий и приятной наружности, он только что вышел из спальной кабинки и держался с непринужденной грацией. У него была чистая кожа, прямой нос и серые глаза, а волосы цвета спелой пшеницы. Что-то в нем показалось мне смутно знакомо. Чуть погодя я понял, что он напоминает короля Карла в молодости. Попытавшись встать со скамьи, чтобы поклониться, я столкнулся со столом, стоящим рядом, и упал обратно на место. Моя неуклюжесть вызвала у него улыбку, открывшую белые ровные зубы.