Читать интересную книгу Изборский витязь - Галина Романова

Всё ещё во власти раздумий, он вернулся на княжье подворье, и надо ж было такому случиться, что первым, кто увидел дружинника, был князь Ярослав. Он, видно, только что вернулся в терем - поднимался на крыльцо - и окликнул Яна, когда тот, не замечая князя, проследовал мимо:

   - Почто идёшь, молодец, нос повеся? Аль потерял что?

Встрепенувшись, Ян подошёл к крыльцу, отдал поклон.

   - Здрав буди, княже, - молвил, - прости, что не заметил тебя - моя вина. А что иду невесел - так то мои думки мне покою не дают.

   - Что за беда у тебя? - мигом подобрался Ярослав и даже остановился, раздумав идти в терем. - Сказывай без утайки! Коль кто худое что супротив тебя аль меня замышляет, доложи не медля - честь дружины и Князева честь!.. Ну?

   - Прости ещё раз, княже, - Ян склонил голову, - никто против тебя аль меня худого не замышляет, честью в том клянусь!

Ян никогда не болтал зря - но в дружине всё знали. И Ярослав не стал его понапрасну пытать, усмехнулся и потрепал дружинника по плечу:

   - Раз никакой беды нет, знать, чьи-то очи с поволокою тому виной? Что, не удалось с любушкой повидаться?.. Знаешь хоть, кто она?

Ян невольно прижал ладонью за пазухой к телу завёрнутые в тряпицу колты.

   - Вот теперь твоя правда, княже, - со вздохом сознался он. - Честью прошу - отпусти ты меня хоть на небольшой срок - повидаться с ладой[94], да спросить, пойдёт ли она за меня! Сделай милость!..

Он готов был на то, что всё открыть князю, что тот ни пожелает узнать, но и в ноги ему повалиться, лишь бы отпустил. Колени сами собой подогнулись, Ян ниже склонил голову, но Ярослав решительно тряхнул кудрями.

   - Раньше надо было думать, - сказал, как отрезал. - Мы полгода, почитай, всю зиму, сиднями просидели, а теперь поход со дня на день зачнётся, а ему, вишь, свататься приспело!.. Погодь, пока с князем Константином дело уладится, а там езжай на все четыре стороны, не держу. А пока - ни-ни! - и, то ли для пущей важности, то ли спеша оповестить всех, добавил: - От брата Юрия я - послезавтра выступаем!

Дружинник отпрянул, поражённый невероятной вестью, хотя её смутно ждали и торопили с недавних пор, и князь уже снова направился было по ступеням в терем, но тут Ян, словно очнувшись, бросился за ним и в порыве хватанул за рукав.

   - Прости, княже, слова мои, - быстро, не отводя глаз, заговорил он, - но неужто так и порешили князья?

   - А чего ждать? - подбоченился Ярослав. - Пора выступать, а не то Константин нас опередит! Нам самим к Ростову идти надобно!

   - Я князю Юрию не советчик, - извинился Ян, - да только я сегодня на торгу был, видал кое-кого... Полон Владимир людей рязанских, что ещё отцом твоим сюда были пригнаны. Не забыли они пожара того, князей помнят... Может, и тебя тоже...

Сказал - и сам пожалел о том. Развернувшись к нему? Ярослав тряхнул его за грудки.

   - Да ты что, - прохрипел, наливаясь гневом, - супротив меня идёшь? О чём заговорил?.. Придержи язык, а не то!..

   - Княже, твоя воля, карать или миловать, - стараясь не подать и вида, что испуган, ответил Ян, - я Великому князю Юрию не указчик, да и тебе советов давать не должен, а только не так давно отец ваш на Рязань ходил, а ныне вы, дети его, на Ростов собрались. Получается, со старыми долгами рассчитаться не успели, а уж новых наделали...

Ярослав не любил, когда ему напоминали о его ошибках, но спокойствие Яна задело его за живое. Пробурчав что-то невнятное, он оттолкнул от себя дружинника и быстро поднялся к себе, оставив того на крыльце гадать о своей участи.

Через два дня полки братьев-князей выступили в поход на Ростов. Лето выдалось нежарким, в самый раз для дальнего пути. Застоявшиеся дружины готовы были обнажить мечи против кого угодно, но едва подошли к Ростову, выяснилось, что князь Константин уже ждёт незваных гостей. Стремясь предотвратить братоубийство, Юрьевы бояре взялись за дело рьяно и в несколько дней помирили враждующие стороны. Постояв немного друг против друга, полки разошлись восвояси.

На обратном пути Ярослав всё время держался близко к Юрию. Частенько два брата ехали бок о бок и о чём-то негромко переговаривались между собой. Ян, который ни разу за то время не приблизился к князьям, терялся в догадках, но, видимо, те давние вскользь брошенные им слова всё-таки запали в душу Ярославу, и он поделился своими размышлениями с Юрием, потому что, едва вернувшись во Владимир, Великий князь повелел всех рязанцев, кто ещё оставался в его княжестве, отпустить подобру-поздорову. Он спешно пригласил к себе всех бояр, князей и вятших мужей[95], которые жили в самом Владимире, устроил в их честь пир, после которого каждого одарил из казны золотом, серебром и конями из табунов, а к владыке Арсению самолично наведался в келью, где долго беседовал со старцем и отпустил тоже не с пустыми руками, взяв только с рязанцев клятву во всех распрях стоять за Великого князя.

Узнав об этом, Ян не поверил своим ушам и, когда схлынула первая радость, ему ещё сильнее захотелось увидеть Елену - только теперь он явится к ней с доброй вестью. Однако усобица не прекращалась - внезапно в конце зимы, рассорившись по мелочи со старшим братом, Владимир Всеволодович собрался и со своей дружиной ускакал в Ростов к Константину.

Всё начиналось сначала.

Вече во Пскове[96] бурлило, как Варяжское море в непогоду.

Нежданная горькая весть подняла на ноги весь город, и впервые здесь царило редкое единодушие. Явившиеся из Ливонии рыцари разграбили погосты Печки и Сенно, не оставив камня на камне. Псковский князь Владимир Мстиславич, когда сообщили ему про это, лишь отмахнулся - мол, не сумели оборониться против прекрасно организованного натасканного войска ливонцев, знать, туда им и дорога, смердам[97] неотёсанным, и дружину свою на подмогу не вывел. Кабы не приграничный Изборск, рыцари прошли бы дальше, грозя внутренним псковским землям и боярским вотчинам.

   - Братцы! - надрывался боярин Борис Доброславич, коего сына Судислава не так давно не принял в дружину князь Владимир. - Доколи терпеть будем?.. Ливонцы вотчины наши зорят, погосты жгут, людей в полон уводят, и нет на них укорота[98]! Коль дело пойдёт так и дальше, явятся они в самый Плесков-град[99], возьмут нас под руку свою!

   - Окстись[100], не высоко ли заносишься, - осадил его посадник Иванок Никодимыч, горой стоявший за княжью власть, - а Владимир Мстиславич на что у нас?.. Не боись...

   - Да князь наш-то только и ждёт, чтоб под руку иноземцев перебраться! - заорали на посадника с боков. - И то ему в наших людях не так, и это не эдак! Скоро он первым введёт латинскую веру - дочку-то свою уж отдал в чужую сторону, а там известно - перекрестили Софью-то Владимировну давно. А отцу родимому то в радость!..

   - Нет, ребята, - снова повысил голос Борис Доброславич,- надо нам гнать такого князя! Плесков-град - меньшой брат Новгороду, сами себе князя сыщем!..

   - Да откель ты его возьмёшь? Уж не из-под полы ли своей достанешь? - насмешливо протянул Иванок Никодимыч, и вокруг него согласно засмеялись. - Плесков, и верно, Нову Городу брат, да и князь наш Мстиславу Удалому никак родич любимый! А ну, как осерчает на нас Мстислав Мстиславич?

Посадника поддержал тысяцкий[101], ставленный самим Владимиром да кое-кто из бояр, но прочие даже отодвинулись от них, подойдя ближе к Борису Доброславичу.

   - А вот пускай Мстислав Новгородский сам то и решает, - заявил он. - Пошлём ему какую ни на есть грамоту с гонцами нарочитыми[102], а пока князю Владимиру дорожку укажем.

Одумается князь, захочет вотчины псковские оборонить - поможем, чем сильны. А нет, пущай к ливонцам катится - на иное, знать, он не способен!..

Вече зашумело так, что, казалось, до княжьего подворья докатятся волны шума. Большинство стояло за то, что прямо сейчас идти к Владимиру Мстиславичу и изъявить ему свою волю. Псков не зря именовал себя младшим братом Господина Великого Новгорода - слово его веча и впрямь могло решить судьбу князя. За Владимира Мстиславича стояли лишь те, кто сам вотчин на Псковщине не имел и мало что терял, кроме тёплого угла да покойной жизни. Те, кто боялся утратить своё имение, хотели его защитить и требовали того же от прочих. Кричали купцы, которым отряды рыцарей мешали свободно ходить с товарами по своей же земле. Возмущались простые люди, для которых любая война означала разорение. Всё ведали, что и духовная власть не останется в стороне - Владимир псковский склонялся к иноземцам и, того и гляди, сам мог перейти в их веру.

Чувствуя, что все смотрят на него с надеждой и ждут решительных действий, Борис Доброславич расстарался вовсю. Прямо здесь, на вече, он начал выкликать имена тех бояр и вятших мужей, кого достойнее было послать послами в Новгород с просьбой Мстиславу Удалому рассудить их котору[103] с его братом и присудить им нового князя, чтобы и городу был бы люб, и за веру стоял твёрдо, и рубежи бы оборонил от врага. Псковичи уже горели желанием немедленно идти на княжье подворье и посольство выбрали мигом. В него вошли посадник Иванок Никодимыч, сын Бориса Судислав и ещё трое бояр из старых родов. Только после того вече всей толпой двинулось к князю Владимиру. Отмечая начало похода, снова зазвонил над площадью вечевой колокол[104], но уже не набатом - перезвоном, словно в праздник.