Читать интересную книгу Москва – Мадрид - Виктор Гришаев

Сидя за столом, слушая душещипательные прощальные речи, он ловил себя на мысли, что не зря говорят: коллектив – это вторая семья.

Из задумчивости его выводит спокойный и уверенный голос Лидии Ивановны.

– Извините, начну немного издалека. Вот смотрите, вроде бы директор и специалист хороший, а коллектив разваливается. Каждый сам по себе, а в итоге дело страдает.

А почему? Да потому что у такого руководителя много чопорности, надутости, важности. К такому лучше и не подходи – или в лучшем случае буркнет, в худшем «завтраками закормит».

На мгновенье замолкает, а затем, немного наклонившись вперёд, громко спрашивает: «А наш Матвей Фёдорович похож на такого начальника?!»

– Нет-нет, что Вы! – дружно зашумели со всех сторон.

– Он очень хороший! – восклицает Любка, смахивая накатившуюся слезу.

– Такого больше не будет, – чуть слышно добавляет Костя.

– Это точно, – поддерживают его.

– Да вы что! – широко раскрыв глаза, пытается возразить Сибирцев.

– Матвей Фёдорович, сегодня не Ваш день, лучше послушайте, – наклонившись к нему и скромно улыбаясь, деликатно замечает Елена Сергеевна.

– Можно и я скажу на правах его заместителя и выпускницы одного с ним института. Он, правда, на два года раньше его окончил. На первом курсе я жила в студенческом общежитии с его однокурсницами. Ещё тогда впервые услышала о нём, как о добром и порядочном парне. После окончания вуза приехала в родной город и очень обрадовалась, когда узнала, что буду трудиться под его началом. Остальное вы знаете. Конечно, спрашивает он с меня строже, чем с остальных, но что поделаешь. … Видно такова судьба всех его любимых женщин, – задумчиво произносит Елена Сергеевна.

– А что касаемо непосредственно его работы, если коротко, то можно охарактеризовать следующим образом: прямолинейность, искренность и справедливое отношение к людям – эти черты характера помогли нашему шефу снискать уважение в коллективе, что в конечном итоге способствовало повышению культуры обслуживания и выполнению всех планов на протяжении последних лет.

Много хороших слов было сказано в этот вечер, а также спето дорогих сердцу песен:

«Моей душе покоя нет, весь день я жду кого-то.

Без сна встречаю я рассвет и всё из-за кого-то.

Со мною нет кого-то, ах, где найти кого-то?

Могу весь мир я обойти, чтобы найти кого-то,

Чтобы найти кого-то, могу весь мир я обойти…»

«Так же как все, как все, как все,

Я по земле хожу, хожу.

И у судьбы как все, как все,

Счастья себе прошу…»

– Матвей Фёдорович, а чтобы Вы не забывали нас, мы хотим подарить наше коллективное, незамысловатое стихотворение. Только не судите нас строго, ещё раз повторяю, оно очень простое. Можем, конечно, и напеть, – волнуясь, предлагает Светлана. И девушки, устремив взгляды своих выразительных, порою печальных глаз на Сибирцева, запели:

«Вот Вы и уезжаете от нас,

Но в памяти у нас Вы не сотрётесь

И будем помнить Вас мы каждый час

И шефом Вы для нас всё остаётесь.

А помните, как было всё у нас,

Как план всегда мы выполнить старались

И как же Вы тогда ругали нас,

Но мы теперь хотим, чтоб Вы остались.

Трава, трава лечебная,

Как ты сближала нас

Мы просим Вас, в последний час

Не покидайте нас!

Конфликты, ссоры были иногда,

Но Вы их так прекрасно разрешали

И с Вами нам легко было всегда

И нас Вы с полуслова понимали.

Простите нас, мы просим Вас.

Всё было между нами.

В последний раз

В последний раз

Расстанемся друзьями».

Наступила грустная тишина. Невозможно было передать словами те чувства, взволновавшие душу Матвея в тот памятный прощальный вечер.…

Вертолёт набирает высоту и, наклонившись чуть-чуть вперёд, летит над уральскими просторами. Проплывающее внизу зелёное море тайги кажется бесконечным.

И вдруг среди этих непроходимых хвойных лесов появляется село, раскинувшееся по обе стороны устья небольшой речки и озера, опоясанного белоствольными берёзами и высокими соснами. Делая круг, вертолёт идёт на снижение, поднимая клубы пыли, плавно садится на основные колёса с последующим опусканием на носовое колесо. Когда лопасти несущего винта прекращают вращаться, люди выскакивают на землю.

Среди пассажиров и Матвей Фёдорович Сибирцев. Он оглядывается, замечая, что местом посадки является середина огорода, с которого, похоже, совсем недавно выкопали картофель. Сразу за полем располагались больница и аптека. Поправив плащ и взяв в руку дипломат, он направляется в сторону этих зданий, по архитектуре напоминающих ему земские учреждения здравоохранения второй половины девятнадцатого века.

– Здравствуйте, а мы Вас с утра ждём! – здоровается худощавый высокий мужчина, вежливо улыбаясь и долго тряся руку Сибирцеву.

– Вероятно, ему приходится много работать, – мелькнуло в голове Матвея Фёдоровича, с интересом рассматривая удлинённое, худое и чуть бледное лицо молодого человека в очках, похожего на земского доктора.

– Вы, главный врач? – наконец спрашивает Матвей Фёдорович.

– По образованию я фельдшер, поэтому и должность моя звучит поскромнее – заведующий больницей.

– А как Вас звать-величать?

– Павел Иванович Андрюшин.

– Павел Иванович, Вы, по всей видимости, догадываетесь о цели моего визита.

– Разумеется. Мне об этом ещё на той неделе Петров Степан Никитич говорил.

Это наш председатель сельского Совета. Кстати он после обеда ждёт нас.

– Тогда, чтобы не повторяться, у него и обсудим возникшую проблему.

– Идёт! – согласился Андрюшин.

– А тогда сейчас я покажу нашу больничку. И он, наклонившись вперёд, заложив руки за спину, двинулся вперёд, увлекая за собой гостя.

– Это здание было построено на земские деньги в 1910 году, – начал он.

Стараясь не пропустить ни слова, внимал Сибирцев историю и будни сельской участковой больницы. Отовсюду, из каждого уголка веяло чистотой и какой-то патриархальностью от широкого дощатого пола, окрашенного масляной коричнево-красной краской, до древней мебели и старого оборудования.

– Вам уже экскурсии можно проводить по истории здравоохранения, – заметил Матвей Фёдорович, испытывая чувство искренней симпатии к фельдшеру-экскурсоводу.

– Вы ещё аптеку нашу не видели. Там тоже имеется много любопытного и есть на что посмотреть. Даже аптечная утварь с царским гербом сохранилась.

– Я думаю, мы выкроим время, чтобы осмотреть и принять всё то, что мне, как фарм. специалисту будет интересно.

– А вон и Степан Никитич идёт. Не вытерпел, видно решил пораньше рассмотреть вопрос, который перед ним постоянно ставят односельчане.

Вошёл мужчина среднего роста, крепкого телосложения на вид около сорока лет.

– Здравствуйте! – сказал Петров, поочерёдно пожимая руки мужчинам.

– Как доехали, вернее, долетели, – приветливо улыбаясь, спросил он, обращаясь к Сибирцеву.

– Хорошо. Мне раньше больше приходилось на кукурузниках летать. На вертолётах ощущение другое. Во-первых, летит не шелохнувшись. Во-вторых, обзор прекрасный и намного отчётливее видна природа во всей её красе.

– Матвей Фёдорович, если Вы здесь, значит, Вам небезразлична жизнь людей, живущих в глуши? – наклонившись к собеседнику, сразу преступил председатель сельсовета к волнующему его вопросу.

– Ваша предшественница закрытие аптеки мотивировала её низкой рентабельностью, – продолжил он, – но отдалённость от райцентра и непроходимость дорог, особенно в летнее время, не позволяет нам оперативно решать вопросы по завозу товаров, в том числе и медикаментов, зачастую самых элементарных, которые и в больнице-то не всегда могут иметься.

– А по поводу доходности, я думаю, с ней можно согласиться. Но всё-таки сначала надо всё проанализировать, посчитать – за счёт чего можно будет повысить товарооборот и снизить издержки обращения. И здесь, Степан Никитич, Павел Иванович, понадобится и ваша поддержка.

Примерно через неделю к вам приедет фармацевт и ни одна, а с мужем-фельдшером. Так что встречайте сразу двух специалистов. А вместе с ними – для проведения инвентаризации и оказания помощи, дней на пять приедут фарм. инспектор, экономист и бухгалтер.

– Вот это да! А за фельдшера отдельное спасибо. Всё полегче станет, а то я совсем зашился, даже нет времени в центральную районную больницу съездить, – промолвил заведующий больницей, благодарно улыбаясь.

Конец ознакомительного фрагмента.