из отеля без завтрака, предпочтя поголодать, чем обратиться к владелице. Утренний путь на станцию был приятней по свежести. Усевшись в автобус, Лиза настрочила длиннопост Игорю.
«…я готова понять и принять свободные отношения».
Ответ пришел на середине пути в Сеул.
«Нет, ты не готова. Ты не такая. Тебе нужны отношения, а не свободные отношения».
«Я могу с этим справиться!»
«Не думаю».
«Хочешь, проверь меня? Ты можешь рассказать мне, как оно было, и я буду в полном порядке».
«Ты не захочешь это слушать».
«Спорим? Расскажи».
«И ты нормально это воспримешь?»
«Обещаю».
«Сомневаюсь».
«Я беру это на себя. Со мной все будет хорошо, честное слово».
«Ты уверена, что хочешь знать?»
«Да. Давай».
И он рассказал.
…Выйдя из автобуса в Сеуле, Лиза знала одно: она перевернет всю Корею, но найдет мужчину, которого соблазнит. Она обязана.
***
Возвращение в Сеул вышло грустным: Захарина остро ощущала, что надо искать работу. Актерскую работу. Что виделось делом практически безнадежным. А еще деньги утекали со страшной скоростью. Уже перевалили за середину сбережения, на которые она планировала жить два месяца.
Кастингов не было. Наборов массовки не было. Пролистнув список вверх, девушка удостоверилась, что за неделю она ничего не пропустила. Вот бы хоть самую маленькую пробу, чтобы испытать себя! Да что угодно!
К ее сожалению, в хостеле не было ни одного парня.
После недели в дороге, среди гор и сел, Захарина запланировала день красоты. Она сходила в корейскую баню — чимджильбан — знаменитую скрабированием, где с тебя снимут первую, вторую и последующие кожи. Череда саун, парных и бассейнов расслабляла, дурманя голову. В общих залах люди хаотично лежали на плиточном полу бесформенными тушками, словно в опиумных салонах.
Ей было и прекрасно, и гнетуще-одиноко. Удушающе. Невыносимо.
Над городом смыкались сумерки, когда Лиза дошла до салона красоты. Еще один приземистый домик за Сангсу, увитый лесенками как стеблями винограда. Она вошла. Звякнул колокольчик. Салон был пуст, на ближайшей стене висела табличка с библейским высказыванием на английском. К Лизе робко подошла девушка-администратор.
— Я записывалась на шесть, — представилась Захарина, — Стрижка и окрашивание.
Кореянка смотрела на нее во все глаза. Кивнула и юркнула куда-то в подсобку.
Прошло несколько минут. И тут из-за колышущейся занавески выплыла мастер.
Вероятнее всего, в этом салоне никогда не видели европейцев, и работать к ней вышла сама хозяйка — так подумалось Лизе. Кожу дамы покрывал загар, что было совсем несвойственно для корейцев, и это делало ее похожей на индианку. На губах безупречно лежала алая помада. Но абсолютно сказочными были ее волосы — плотная вьющаяся волна практически до пяток, и мастер их никак не закалывала.
Девушка замерла от этого неземного видения.
Ее усадили перед зеркалом. Мастер коротко и властно отдавала команды, администратор бежала исполнять. У Лизы спросили, чего она хочет.
— Я… я не знаю.
В последний раз она пыталась добиться оттенка «кофе с молоком», но получилось весьма спорно — Лиза была вынуждена признать, что на совместных фотографиях с верблюдом волосяной покров и у нее, и у верблюда выглядит одинаково (свалено на ветру оно тоже было в одном стиле).
— Может, такой? — мастер ткнула пальцем в окрашенную на палитре прядку.
Глубокий каштан. Девушка медлила с выбором. Ей всегда казалось, что этот цвет она выберет, когда осядет и станет «скучной». Правильной. К тому же, все фотографии, которые она направляла в агентства Сеула, демонстрировали ее совсем в другом образе.
— Не… знаю, — она силилась представить этот цвет на себе.
Мастер знаками дала понять, что нужно определяться.
Тут Лиза вспомнила, что передние пряди у нее еще и обесцвечены.
— Нет цвета, — показала она на челку, — Сеги опсоё.
Мастер непонимающе качнула головой.
— Сеги опсоё, — повторила девушка, — Сеги… ааа, ладно, — покорилась судьбе она, — делайте, как вам виднее.
Пусть будет корейский взгляд на ее внешность.
В голове только крутилось, что на агентствах теперь точно придется ставить крест — у нее нет других фотографий, и нет возможностей их сделать. Значит, остаются только кастинги. Если кто-то, спустя недели, в потоке увидит ее фото и схватится за голову «Ах, какая красавица! Срочно ее на съемки!» — этой красавицы больше нет. Плохо, плохо… Хотя девушку не покидало ощущение, что никто ее не позовет, и никому она не нужна в этом Сеуле.
Наконец, мастер что-то одобрительно пробормотала.
И развернула ее к зеркалу.
Захарина обомлела.
Это действительно была другая она. Шоколадный оттенок делал кожу белее и аристократичнее, как-то прозрачнее, а глаза — более глубокими и темными. На ней была кофта с приспущенными плечами, и ключицы выглядели хрупкими, тонкими. Сама Лиза казалась более женственной. Она даже и представить не могла, что способна быть такой.
Девушка в полузабытье поблагодарила мастера бесконечное число раз, а затем еще столько же; и поклонилась, и еще поблагодарила — все это, не переставая таращиться в зеркало, — и вышла в вечернюю толпу совершенно ошеломленной. Она шла и чувствовала себя по-другому. И даже замечала, что на нее оборачиваются. Ничего себе. Ничего себе.
Параллельно в мозгу пощелкивал калькулятор, сводя баланс между дебетом и кредитом, — но оно того стоило.
Если бы и работа еще была.
Но утром среди объявлений Лиза увидела только вакансию модели на боди-арт.
Это могло быть подвохом. Или нет. В принципе, девушке было бы любопытно попробовать, каково это — когда по обнаженному телу водят красками, хотя это не тот опыт, который она отождествляла с собой в первую очередь.
С другой стороны, это была работа. Без особых умений.
Лиза решила над этим подумать.
Игорь-то пришел в восторг. У него был пунктик на то, что кто-то другой может быть с нею в эротическом контакте.
— Все эти самцы могут желать, хотеть, или попробовать кусочек, — как-то объяснял он Лизе, — Но это на время. Они не могут тобой обладать, потому что ты моя девушка, и принадлежишь мне. И это вроде как заставляет чувствовать меня выше их всех. Они только раззадорятся, а я имею право.
И ему доставляло удовольствие предлагать ее другим парням на вечеринках, если эти парни Лизе нравились. Захарина не знала, как к этому относиться, хотя в чем-то оно льстило. Игорю всегда хотелось, чтобы было громко, ярко, и на всеобщем обозрении.
Проверив и перепроверив, что других кастингов не проводится, девушка выбралась в центр города. Из обязательной программы по Корее у нее в личном списке остался лишь один пункт — и настало время взвешивать, во сколько он ей обойдется, а также где и