от ограничений физических удовольствий и достигается джхана, появляются безграничные возможности для радости.
Счастье в четырёх джханах
Погружение в первую джхану освобождает ум от неблагих состояний и вторжения чувственности. В какой-то момент жевать кусок пирожного уже не приятно; точно так же наступает момент, когда вас больше не радует состояние блаженства отрешённости. Вы готовы «проглотить» это пирожное и идти дальше. Оно больше не интересует вас. Вы всё больше будете убеждаться, что обусловленные состояния – ненадёжный источник счастья. Вооружившись этим пониманием, ум естественным образом отстраняется от удовольствия, отличающего первую джхану, и с любопытством стремится к более тонкой форме пребывания.
Когда во второй джхане сознание объединяется, его наполняют восторг, удовольствие и наслаждение. Восторженный интерес второй джханы описывают как «счастье, которое рождено сосредоточением». Здесь ум и тело насыщаются, наполняются и пропитываются экстатическими высотами восторга джханы. Однако интенсивность восторга, которая сначала возбуждает, однажды начинает почти «ездить» по нервам. Рано или поздно ум выберет более спокойное, менее взволнованное состояние удовольствия. С развитием бесстрастия к восторгу удовольствие, характерное для второй джханы, само собой исчезает. Не нужно поспешно переживать этот восторг или отвергать его. Чтобы этот уровень удовольствия полноценно раскрылся, а затем угас, достаточно отчётливо его переживать. Можно продолжать обращать внимание на восторг до тех пор, пока ум способен его впитывать. Затем, осознавая угасание этого восторга, человек входит в третью джхану и пребывает в ней.
Третью джхану характеризует счастье, но в ней нет наслаждения. В ней присутствует возвышенное качество счастья, которое связывают с внимательностью и беспристрастностью. Это спокойное и глубокое чувство удовлетворения и покоя, похожее на полуулыбку, с которой художники изображают Будду. Полуулыбка означает полное принятие и глубокое счастье, не зависящие от условий. Это третье поглощение обеспечивает сердце спокойным местом отдыха. Человек испытывает радость от осознанной связи с вещами, такой контакт не ищет в опыте удовольствия. В состоянии джханы чувственные переживания – не главное; на первый план выходит умственный фактор внимательности. Он привносит в третью джхану качество радости – счастье, порождённое внимательностью и беспристрастностью.
Третья джхана может казаться настолько сладостной, что вы можете спросить себя: неужели когда-нибудь она разочарует? На одном длительном ретрите мне сказали оставаться в третьей джхане до тех пор, пока самопроизвольно не возникнет признак четвёртой джханы, – переживать столько довольства и радости, сколько выдержит ум, пока он естественно и искренне не прекратит вовлекаться в удовольствие. Я и представить себе не могла, сколько времени на это потребуется!
Сознание оставалось спокойным, и удовлетворение наполняло не только сеансы медитации, но и приём пищи, ходьбу, сон, принятие душа, работу и т. д. Прошла неделя, потом и две. Я скользила по нежному облаку тихой радости, задаваясь вопросом, сможет ли это фантастическое состояние когда-нибудь меня утомить. Поддержание состояния поглощения, питаемого накопленной силой сосредоточения и безопасными условиями ретрита, почти не требовало усилий. Это было чистое блаженство. Как ни странно, к концу третьей недели возникло отчётливое ощущение, что «с меня хватит».
Даже самая возвышенная и умиротворённая радость в итоге не приносила удовлетворения. Подлинное бесстрастие возникло само собой, без резкого обращения к тактикам отречения. Мягкое насыщение и естественное отпускание породили глубокую веру в освобождающую силу сосредоточения. Когда возникло это понимание, ум охотно перестал увлекаться радостью, характерной для третьей джханы. Очарование рассеялось, и я заметила, как удовлетворение угасает и обнаруживает более спокойное нейтральное чувство четвёртой джханы. Это важный переход. Признание ограничений удовольствия позволяет уму отбросить взаимодействие со всем спектром удовольствия и боли.
Четвёртую джхану характеризует глубокий покой, полная сосредоточенность и равновесие. Этот сдвиг может произойти, только если мы готовы отпустить радость. Такое отпускание не разочаровывает. В отсутствии очевидного удовольствия нет ничего неприятного. Ум унимается, он перестаёт колебаться между мирскими противоположностями – от счастья к печали, от волнения к апатии. Неподвижное и спокойное, сознание остаётся невозмутимым, недоступным для удовольствия и боли. Четвёртую джхану отличает тонкое всеохватывающее нейтральное чувство, но без оттенка пресности, которое описывается как чувство беспристрастности. Хотя это подчёркнуто уравновешенное состояние, в нем нет ни намёка на обыденность.
Пребывая в беспристрастности, мы отбросили ещё один слой беспокойства. Это очень устойчивое состояние, и Будда восхваляет его как прочную почву для прозрения, обретения духовных сил или погружения в «мирные формы пребывания» нематериальных восприятий[33]. В присутствии глубокой беспристрастности нет беспокойства, которое тянет сознание к одному и отвращает от другого, нет борьбы, нет сопротивления. Ум остаётся в состоянии совершенной лёгкости, умиротворённый, неподвижный, беспристрастный. Качество беспристрастности – такое глубокое и важное, что в следующей главе я буду говорить о нём подробнее.
Счастье освобождённого ума
Будда понимал удовольствие широко. Он начал обсуждение счастья с обычного стремления к чувственным переживаниям. Затем он продвинулся до медитативного сосредоточения, которое включает в себя джханы, пропитанные восторгом, счастьем и беспристрастностью, и перешёл к мирным формам пребывания нематериальных восприятий. Он также описал удовольствие за гранью области обусловленного опыта: счастье освобождённого ума. Будда утверждает, что когда он говорит об удовольствии, он «описывает удовольствие не только в связи с приятным чувством; скорее, друзья, Татхагата описывает как удовольствие любое удовольствие, неважно, когда и каким образом оно возникает»[34]. На каждом уровне развития счастья мы оставляем очевидное счастье ради утончённого. В процессе взращивания более тонкого счастья и отпускания грубых удовольствий постепенно очищается отношение к удовольствию, которое потенциально может соблазнять, пока наконец мы не испытаем облегчения истинной непривязанности. Это последнее облегчение Будда называл блаженством, которое «духовнее духовного».
Счастье свободы не обусловлено приятными или неприятными чувствами. Оно не требует удобств, непринуждённости, богатства, здоровья, уединённости или общения. Счастье освобождённого ума не ограничено безопасными условиями медитативного поглощения. Покой освобождения превосходит преходящие состояния восторга, радости и даже беспристрастности. Просветление приносит полную свободу от всех ограничений. Это счастье, которое знаменует собой конец страдания, счастье, которое «более духовное, чем духовное».
Счастье непривязанности
Что такое истинное счастье?
Чтобы исследовать этот вопрос, обратите внимание на ум, который цепляется за восприятия, и замечайте, когда в нём нет цепляния. Когда вы чувствуете, что в уме нет цепляния, хотя бы на одно мгновение, – позвольте себе полностью, всем телом переживать это качество лёгкости. В проявлении непривязанности присутствует счастье. Сможете ли вы его обнаружить? Оставайтесь в этом состоянии лёгкости за пределами влечения и отвращения. Попробуйте испытывать его в нейтральных ситуациях, в случае телесного удовольствия или перед лицом боли.
Радость чистой непривязанности обнаруживается всякий раз, когда вы не боретесь с тем, что есть.
* * *
В ежедневной медитации и упражнении на счёт, приведённых в