– Нет. Визы не будет. Возвращайтесь.
Мой проводник начал что-то быстро объяснять.
– Нет. Возвращайтесь. Ждите пять минут, – снова сказал крупный мужчина.
Мой проводник убежал.
Передо мной встала группа молодых китайских бизнесменов, они протянули крупному мужчине свои паспорта.
– Нет. Визы не будет. Возвращайтесь.
– Но мы тоже социалисты, мы приехали из социалистической страны, – по-английски крикнул крупному мужчине один из бизнесменов.
– Нет, возвращайтесь. Ждите пять минут. Сядьте.
Я ждал. Потом снова подошел к крупному мужчине:
– Вы говорите по-английски?
– Да.
– Мне сказали, что я могу здесь подождать, а потом вы можете дать мне визу в Сирию, прямо здесь. Я могу подождать, но это правда?
– Нет, визы не будет. Возвращайтесь. Ждите пять минут.
Это происходило каждые несколько минут с разными людьми, которые подходили, с разными группами. Я был единственным американцем. Это казалось игрой, так что я ждал, потом мужчина, тихо сидевший в углу, сказал, что они уже три месяца не дают американцам сирийские визы. Я посмотрел на своего проводника, носившегося по всему грандиозному зданию. Он казался мне очень взволнованным.
Я снова подошел к крупному мужчине:
– Ладно, если визы не будет, могу я получить назад свой паспорт?
– Нет, визы не будет. Возвращайтесь. Ждите пять минут.
– Чтобы вернуться, мне нужен паспорт.
– Возвращайтесь в Иорданию.
– Я вернусь, но мне нужен мой паспорт.
– Ждите.
Это продолжалось еще час, я то терял, то вновь обретал надежду, это было похоже на бесконечную игру в йо-йо, и мое сердце тяжело билось. Проклятье, какого черта я решил вообще ехать в Сирию? Плохи дела. Я американец и нахожусь на границе двух стран, обе из которых ненавидят Штаты, и у меня забрали паспорт. Никто не знает, что я здесь.
Какого черта потеря роли в голливудском фильме привела меня к опасному пересечению границы Сирии, словно я торговец наркотиками или оружием?
Крупный мужчина за стеклом встал и закричал мне:
– Вы переходите на другую сторону и идете!
– Мне нужен паспорт!
– На другой стороне.
Перепуганный, я покинул здание без паспорта, со своим уже обезумевшим водителем. Он поспешно проехал вперед, к следующему контрольному пункту, чтобы получить еще один штамп на неубедительном документе. Они неохотно дали ему проштампованный документ, и мы двинулись вперед.
Как ни странно, я был в Сирии.
Без паспорта.
Буквально минуту.
Мы развернулись и поехали назад, припарковались, снова вошли внутрь, теперь с другой стороны стекла. Пограничники совершенно не понимали, что мы с моим проводником им говорили. Там сидел какой-то скандинав, все его сумки лежали на полу. У меня появилось недоброе предчувствие. Он подошел и сказал, что ему не отдадут паспорт, пока он не найдет водителя до Ирбида, и спросил, не могу ли я взять его с собой. Я был не против, но сначала мне нужно было вернуть свой паспорт.
После долгих споров и совершенно кафкианской ситуации офицер, наконец, подошел к окошку с моим паспортом. Я потянулся, чтобы взять его, а он легонько отодвинул его назад. Его жест был едва уловим, но он продолжал так делать минут пять. Туда-сюда. Он держал мой паспорт так, чтобы я чуть-чуть не мог до него дотянуться, просунув руку через окошко в стекле. Он задавал мне вопросы, говорил «хорошо», а я снова пытался взять паспорт, а он немного отодвигал его. Наконец мы с несчастливым скандинавом оказались на улице с паспортами и вместе с багажом отправились назад в Иорданию. Мой водитель был очень огорчен и все выспрашивал, сколько я теперь ему заплачу.
– Ну, смотри, мне теперь надо ехать в Амман, – сказал я. – Ты не доставил меня в Дамаск, так что я дам тебе шестьдесят динаров, чтобы ты отвез меня в Амман.
Скандинав воскликнул:
– Почему вы ему переплачиваете?
– Мне надо вернуться в Иорданию, в Амман. Я согласен заплатить ему. Это мое дело.
К нам подошел состоятельный на вид человек и выступил как переводчик. Он сказал мне, что мой проводник ответил: «Нет, слишком мало денег». Затем, игнорируя меня, он объяснил моему проводнику, что скандинав хочет поехать в Ирбид.
– Сколько?
– Несколько динаров, – выдавил костлявый скандинав.
– Нет.
Все это время я тоже пытался торговаться, но только для того, чтобы добраться в Амман. Наконец, переводчик сказал скандинаву, что поездка в Ирбид будет стоить двадцать динаров, на что тот разразился пугающим сумасшедшим хохотом, сетуя на то, что я плачу водителю слишком много. Он ушел, восклицая:
– Это настоящее безумие! Безумие! Безумие!
Мы договорились, что меня довезут до Аммана за сто динаров. Я пока ни копейки не заплатил этому парню, он потратил на меня почти весь день, а Амман находился в нескольких часах езды. Переводчик объяснил, что Америка перестала пускать сирийцев с оформленными визами США, так что сирийцы платят той же монетой. Официально они говорят, что вы можете приехать, можете получить визу, но на самом деле это не так. Кажется, что в этой части мира очень распространен принцип «око за око». С кармической точки зрения, сто баксов за целый день поездки на такси, водителя и все это сумасшествие – не так уж и много.
Мы отправились назад в Иорданию, через первый из четырех контрольно-пропускных пунктов, где пограничники начали выяснять, где мой сирийский штамп.
– Я его не получил, – объяснял я, – мне его не поставили.
На каждом контрольном пункте мой проводник давал взятки и льстил таможенникам. На одном из пунктов пограничники вошли в раж и действительно разобрали такси на части.
Наконец, мы вернулись в Иорданию. Мы затормозили всего в 30 метрах от последнего контрольно-пропускного пункта. Проводник передал меня в руки своего сына, который сидел в очень ветхом такси. Он объяснил на языке жестов, что очень устал, а тот автомобиль, в котором мы проездили целый день, не пустят в Амман. Проводник хотел денег. Я нехотя согласился и заплатил ему, а потом его сын без конца спрашивал, как доехать до Аммана. Старик, явно очень утомленный этим днем, сдался, протянул сыну свои ключи и удрученно пошел к маленькому такси. Мы снова были вместе. На языке жестов он сказал мне, что сожалеет и что его друг на сирийской границе его обманул. Он снова и снова изображал, что плюет на него. Водитель казался расстроенным, утомленным, очень злым и при этом смущенным. Я ему сочувствовал. Он пригласил меня к себе домой, чтобы поесть и поспать. А в Амман предложил поехать на следующий день.
– Я просто не могу этого сделать, – сказал я.
Он вздохнул, и наше длительное путешествие началось. Мы несколько часов плелись по пустыне, а затем въехали в широко раскинувшийся город. Наша поездка через Амман до аэропорта заняла около двух часов. Нетуристическая часть города была достаточно большой и выглядела устрашающе, повсюду горели огни; из-за смога и пыли небо было темным. Это место было неприглядным, мрачным, печальным, казалось, ему не будет конца. В большинстве квадратных бетонных зданий не было окон. Сочетание худшей части промышленного Квинса и того района Тихуаны, где собирают автомобили, – вот что представляла собой моя двухчасовая поездка через Амман. Я не увидел ни одного клочка зелени, ни одного дерева, все было почти бесцветным. Мужчины пили чай, сидя на ковриках посреди дороги, наливая его из чайника, похожего на лампу Аладдина.
Ранее скандинав рассказал мне, что пробыл в Аммане два дня, возненавидел его и решил убраться оттуда; он посоветовал мне держаться от этого города подальше. Наконец, мы оказались у аэропорта. Я попрощался со своим проводником, который, казалось, почувствовал большое облегчение, освободившись от меня. Мы обнялись. Теперь я думал, что он был честным парнем, пытавшимся подзаработать, но это был не его день, ведь друг-сириец его подвел. И, конечно, мой водитель получил не так уж много денег за десять часов за рулем, переживания и споры. К тому же он серьезно рисковал, пытаясь подкупить чиновников, а все ради того, чтобы перевезти американца через один из самых скверных пограничных переходов на Земле.
После нескольких часов сна в ужасном Golden Tulip, единственном отеле поблизости, я вернулся в здание аэропорта. Я ругался с менеджером Turkish Airlines, чтобы он разрешил мне купить билет. По громкой связи объявили посадку на мой рейс в Стамбул. Иорданский таможенник был очень раздражен. У меня не было штампа из Сирии. Опять во всем виноват Израиль. Чиновники и военные задержали меня и допрашивали около получаса. В какой-то момент меня окружили полицейские; все они пытались понять, почему у меня нет хотя бы клочка бумаги с сирийским штампом. Наконец, после того как я уже умолял их позволить мне просто уехать из их страны, они отпустили меня.
Я сидел в самолете, летящем в Стамбул, и женщина, сидевшая рядом, сказала мне:
– О! Сирия волшебна!