в лучшем свете, – заметила ему Глория.
– Нас? – не поняла Белл.
– Англичан, дорогая. Вас и меня. – Она обвела рукой пространство, где веселились гости. – Всех нас. Он считает, что Бирма должна принадлежать бирманцам… Простите, я еще не со всеми поздоровалась. Не монополизируйте нашего нового ангела, – бросила она Оливеру. – Белл тоже нужно познакомиться со здешним обществом.
Глория чмокнула Белл в щеку, сухо кивнула Оливеру и удалилась.
– Удивлен, что она не утащила вас с собой. – Журналист лукаво взглянул на Белл.
– Она не жалует ваши статьи. Скажите, Глория права?
– Естественно, – улыбнулся Оливер. – Я не скрываю того, что не разделяю гордости британцев за их империю. В равной степени я не одобряю их слепоту по поводу моральной стороны колониализма.
– Вот оно что. В таком случае позвольте спросить: почему вы здесь?
– Вопрос по существу. Не правда ли, загадка?
– Это не ответ, – покачала головой Белл, прищурившись на него.
Оливер улыбнулся, отчего его глаза вспыхнули:
– Может, мне хочется посмотреть, как запылает Рим.
– Серьезно?
Он пожал плечами:
– Бирма не перестает меня удивлять. Она поставляет лучшие в мире рубины. Добавьте к этому изрядное количество тиковой древесины, нефти и риса. Британская империя солидно наживается на Бирме. Но времена меняются, и я хочу быть свидетелем перемен.
– Что вы имеете в виду?
– А то, что дни британского владычества сочтены.
– Я бы так не сказала, – возразила Белл, глядя на беззаботные лица гостей.
– Большинство из них слепы. Но приглядитесь к здешней жизни, и вы многое поймете. Забастовка студентов университета шестнадцать лет назад была первой ласточкой.
– Забастовка?
– Совет и администрация университета целиком состояли из англичан и избирались правительством. Студенты взбунтовались против этого.
– Наверное, у них были основания, – пожала плечами Белл.
– Веские основания, – подхватил Оливер. – Невзирая на угрозы правительства, забастовка ширилась. Последовали перемены, но они лишь частично притушили воинственный дух студентов.
Оливер пристально смотрел на нее. Чувствуя, что краснеет, Белл коснулась щеки. Взгляд у Оливера был слишком прямым. Наверное, для журналиста это полезно.
– Что-то изменилось с тех пор?
– Бирманцы, работающие в секретариате, получают значительно меньше своих сослуживцев-англичан. Это тоже является источником недовольства.
– Могу представить.
– Неужели можете? – удивился Оливер.
– Конечно.
– В таком случае вы одна из немногих. А большинство англичан до сих пор убеждены, что единственный способ сохранить британское владычество – это относиться к бирманцам как к людям второго сорта. Кое-кто из ваших соотечественников прожили здесь бо́льшую часть жизни, однако не знают ни слова по-бирмански.
– Уму непостижимо, – покачала головой Белл.
– Но так оно и есть. А если кого-то обвиняют в пробирманских взглядах, это считается оскорблением.
– Вы, насколько понимаю, придерживаетесь таких взглядов?
– Думаю, да. Перемены происходят, но мне невыносимо, что немало англичан считают Бирму чем-то вроде «маленькой Англии».
Оливер замолчал, словно решал, продолжать ли разговор на эту тему.
– И?..
– Если вам это действительно интересно…
– Да.
– За благопристойным фасадом прячутся жестокие репрессии, эксплуатация, рабский труд и страдания обездоленных. Все это отвратительно. – Он снова замолчал. – Не будем об этом, а то я заведусь. Лучше расскажите мне свою историю.
Белл несколько опешила. Этот человек работает в газете, а ее отец никогда не доверял журналистам.
– Так для вас всё – лишь история? – наконец спросила она. – Тема для статьи?
– Простите, – засмеялся Оливер. – Сформулирую по-другому. Почему бы вам не рассказать о себе?
Белл подавила сомнения. Они поговорили о своем детстве, и она ощутила нарастающую симпатию к американцу. Он родился и вырос в Нью-Йорке. Его семья владела компанией, занимавшейся импортом и экспортом товаров. Оливера это не привлекало. Ему хотелось видеть мир и писать об увиденном. Так он сделался независимым корреспондентом нескольких газет. По его словам, ему повезло: небольшого наследства хватило на первые два года, пока он утверждался в газетном мире.
Белл рассказала ему о Челтнеме и своей карьере певицы, затем, сама того не желая, вдруг заговорила о родителях и сестре, о существовании которой узнала совсем недавно. Оливер внимательно слушал, напрочь забыв, что они окружены толпой веселящихся людей, отчего ей захотелось рассказать ему больше. Казалось, одним лишь вниманием он без особых усилий поощряет ее говорить. Белл радовалась знакомству с человеком, с которым у нее возникла взаимная симпатия. Она даже рассказала Оливеру, что когда-то ее родители жили в Золотой Долине.
Он молчал. Похоже, о чем-то раздумывал. Белл надеялась, что не наговорила лишнего.
– Если хотите, можем прогуляться туда, где они когда-то жили. Вдруг найдутся люди, помнящие те времена. Вам там понравится. Золотая Долина – это большой сад в пределах Рангуна. Из некоторых его мест видна пагода Шведагон.
– Я бы с удовольствием. – Белл кивнула, тронутая его добротой. – Но я рассказала вам не все.
– Вам незачем рассказывать мне подробности.
– Но мне хочется рассказать. Дело в том, что после исчезновения сестры мою мать арестовали. Я привезла сюда газетные вырезки.
Оливер удивленно вскинул брови:
– Раз это появилось в газетах, должно быть, ваши родители кому-то сильно наступили на хвост. Англичане обычно избегают огласки скандалов, а в то время их боялись еще больше. Все это подозрительно. Вам стоило бы обратиться в полицию. У них хранятся протоколы. У меня есть знакомства среди рангунской полиции. Могу вас свести с одним человеком.
– Серьезно? – Белл замялась. – Если честно, я не уверена, так ли уж сильно хочу узнать об этом, но мне было бы интересно осмотреть место, где когда-то жили родители.
– Я передам в отель записку с именем моего знакомого из полиции. Когда у вас выходной день?
– В среду.
– Как насчет экскурсии в Золотую Долину?
Белл улыбнулась, но увидела, что внимание Оливера привлечено происходящим за ее спиной.
– С утра? – спросила она.
– Разумеется… Сюда идет брат Глории. Мы с ним… не в самых лучших отношениях. – Оливер коснулся руки Белл, и его глаза вспыхнули. – До среды. Вам удобно в восемь утра? Успеем до жары.
Она кивнула, довольная собой.
– Кстати… Не знаю, предупреждал ли вас кто. Словом, держитесь подальше от бродячих собак. Среди них попадаются бешеные. И будьте осторожны, если окажетесь в районе портовых баров. Большинство из них – просто вывески, прикрывающие опиумные курильни и бордели.
– О боже, мне никто и слова не сказал!
– А должны были бы. Рангун изначально строился на болоте. Так что здесь ежегодно вспыхивают эпидемии холеры. Не в моих правилах советовать вам не выходить за пределы английских кварталов и центра города, но, если будете гулять одна, это благоразумно.
Оливер ушел. Вскоре к Белл с вальяжным видом приблизился Эдвард. Как в прежние разы, он учтиво поздоровался с ней, однако на его лице