Широкие окна выходили на террасу, с которой открывался живописный вид на залив. В этот час дня террасу заливало солнце, и Бен поспешил уйти под навес, где улегся в гамак и, закинув руки за голову, решительно приказал себе расслабиться. Но задача оказалась не из легких. Его мысли упрямо крутились вокруг причины, которая привела его в Кальвадо, и то и дело перед глазами всплывал образ Кэсс, какой он видел ее перед уходом.
Когда Софи наконец появилась, она сама несла поднос, и Бен поспешно вскочил, чтобы подтянуть к себе выкрашенный в белый цвет чугунный столик.
— Спасибо, — почтительно пробормотал он, когда мать расставила перед ним еду, и с приличествующим воодушевлением оглядел щедрые ломти ветчины со свежей дыней, посудину с салатом и блюдо свежей земляники. Кроме того, на столе появилась идеально охлажденная бутылка белого кьянти — тонкое напоминание о том, что Софи предпочитает видеть сына пьющим из стакана.
— Приступай, — заявила она, когда Бен устремил на нее вопросительный взгляд. — Я уже обедала. Если бы ты удосужился предупредить меня о своем прибытии, естественно, я дождалась бы тебя. Но поскольку ты этого не сделал…
Софи выразительно развела руками, не закончив фразу, и Бен понял, что к его недостаткам прибавился еще один. Не самое блестящее начало миссии, грустно подумал он. Но как он мог позвонить матери, не упомянув о причинах визита? Нет, он должен был встретиться с Софи и воочию увидеть ее реакцию на его сообщение.
Несмотря на то что он позавтракал одной лишь чашкой кофе, Бен не ощущал прилива аппетита. Чувствуя, что Софи следит за каждым его движением, Бен в конце концов отложил вилку.
— Извини, — произнес он, предвидя недовольство матери, — по-моему, я слишком перегрелся, чтобы есть.
— Перегрелся? А может, ты слишком обеспокоен? — проницательно предположила Софи.
Бен отодвинул в сторону столик и обессиленно откинулся на подушки.
— С чего ты взяла? — уклончиво ответил он. — Я только что проехал двести километров. Что странного в том, если я перегрелся — и устал?
— Ровным счетом ничего. — Софи, которая устроилась в одном из чугунных кресел, положила ногу на ногу и покачала головой. — Но ты забываешь, Бенвенуто, что я знаю тебя уже почти тридцать семь лет! Можешь поверить, я сразу замечаю, когда тебя что-то тревожит.
Бен потянулся к столу и налил себе еще стакан кьянти. Возможно, вино развяжет ему язык. Сейчас он не имел ни малейшего представления, как перейти к разговору о Кэсс.
— И причина тому — женщина, верно? — Очевидно, Софи надоело его молчание. — Кто она? Какая-нибудь австралийка из Мельбурна или Сиднея? Или из Новой Зеландии? Она протестантка? — Последнее слово Софи произнесла тоном, который даже не допускал такой возможности. С точки зрения Софи, худшего выбора нельзя было себе представить — если, конечно, не считать замужней женщины. А Кэсс сочетала в себе и то, и другое качество.
Бен опустошил стакан и решил, что промедление бессмысленно. Когда бы он ни высказал то, что собирался, раньше или позже, его мать все равно будет считать, что он ее предал. Она расценит мольбу Кэсс о помощи как признак слабости и вряд ли согласится на его предложение без борьбы. Конечно, у него имелось надежное оружие, и Бен помнил об этом, но собирался воспользоваться им лишь в крайнем случае. Ему не хотелось прибегать к такого рода давлению на мать, хотя надежда, что можно обойтись без него, быстро улетучилась.
— В сущности, все дело в Кэсс, — вдруг произнес он и сразу увидел, как лицо матери наливается краской. — Она здесь, в Италии. — Помедлив, он добавил: — Она рассталась с Роджером.
Словно не в силах сидеть под гнетом таких новостей, Софи поднялась на ноги, подошла к перилам и вцепилась в них побелевшими пальцами. Минуту она просто молча смотрела вдаль. А затем искоса взглянула на сына.
— Она бросила мужа?
Бен вздохнул.
— Да.
— Почему?
Бен пожал плечами.
— Полагаю, это их дело.
— Но ведь она сказала тебе? — резко перебила его мать. Губы ее скривились. — Что произошло? У нее другой мужчина? Неужели муж поймал ее на чем-то неприличном…
— Кэсс ни в чем не виновата, — решительно прервал Бен, не желавший слушать, как Софи искажает истину. — Так или иначе, неважно, почему она рассталась с Роджером. Главное, что она приехала к нам…
— Ты имеешь в виду — к тебе!
— …и я согласился ей помочь.
Софи обернулась.
— Помочь? — эхом отозвалась она. — Чем ты ей можешь помочь? — Ее пальцы сжались. — У тебя же нет денег!
— Я не нищий, — спокойно возразил Бен, поднимаясь и сжимая кулаки в карманах брюк. — И потом, ей нужны вовсе не деньги, а конкретная помощь.
— И какой же вид приняла эта конкретная помощь? — презрительно осведомилась Софи. — Ей нужен рыцарь в сияющих доспехах? Воин, чтобы сражаться ради нее?
— Не говори ерунды! — нетерпеливо выпалил Бен.
— А, теперь ты уже считаешь меня глупой! — У Софи вспыхнули глаза. — Но я не настолько выжила из ума, чтобы не заметить, как легко она обводит тебя вокруг пальца.
— Это неправда…
— Нет, правда! — вскипела Софи. — Я-то не забыла, что, если бы не она, ты не отказался бы от наследства, принадлежащего одному тебе…
— Речь сейчас не о том, как мне следует жить и что делать, — устало возразил Бен, стараясь сдержать гнев и с трудом преуспевая в этом. — Ради Бога, мама, имей же хоть какую-то жалость! Она обижена и растерянна, ей нужно время и тихое место, чтобы разобраться в своих чувствах.
— Своих чувствах? — Софи фыркнула. — А как насчет моих? Как я должна себя чувствовать, если ты заявляешь, что эта женщина — незаконнорожденная дочь Гвидо — заслуживает твоего сочувствия, а я нет?
— Я этого не говорил.
— Но ты даже не задумывался о моих чувствах, — возбужденно произнесла мать. — И что же ты скажешь теперь? Заявишь, что позволишь этой женщине, этой Иезавель[2], остаться в твоей квартире? Потребуешь, чтобы я держалась от вас подальше? Подальше от родного сына?
Дело оказалось гораздо труднее, чем рассчитывал Бен. Господи, раздраженно думал он, неужели мать прикидывается, что ничего не понимает?
— Нет, — ответил он, наблюдая за крошечной ящеркой, ползущей по стене виллы. — Нет, Кэсс не останется у меня.
— Наконец-то я слышу разумное решение! — Софи выразительно возвела глаза к небу.
— Я хочу, чтобы ты позволила ей пожить на вилле, — продолжал Бен безучастным тоном, зная, что другого способа высказать такое предложение у него нет. Делая вид, что не замечает искаженного ужасом лица матери, он продолжал: — У тебя здесь полно места, и она сможет не беспокоиться о том, что отец явится сюда и попытается силой увезти ее домой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});