КЛ спокойно принял на щит сильнейший удар драугра. Непись, показалось, содрогнулся от отдачи. Бросив свой молот на запястной петле, Светозар схватил двуруч прямо за клинок, прижимая его к плоскости щита и блокируя возможность мертвяку предпринять хоть что-то. Мне в таких полигонных условиях осталось только хорошенько вдарить мертвяку по башке шипом алебарды. Шлем непися, похожий на казан по толщине, раскололся, а следом раскололась и его голова.
Оставив Сварожичу возню с наседающими скелетиками, заблокировал алебардой двуручный топор наседающего на Жирополка драугра. Кто-то из третьей шеренги выпадом копья перерезал ремешок его шлема, и у меня получилось сковырнуть эту кастрюлю. В обнажившуюся башню моба тут же прилетел заряд огня. Над головой пролетел еще один широкий серп от Захера, срубивший большую часть скелетов-лучников. Оставшихся стрелков добил слегка восстановившийся Тапочек. Еще несколько раз махнул алебардой, разваливая по два-три скелета-мечника разом, и мобы кончились.
По итогам стычки пострадавший один: Котиславу сломали щит и руку вместе с ним. Рану чинят лекари, запасной щит он достал из инвентаря. Нормально. Итого четыре залы из девяти зачищены, в десятой лич. Если мобы не изменят тактику, еще два таких боя, и столкнемся с ним. Пока назначенные бойцы собирают, сортируют и раскладывают по кучкам лут, отправил еще троих половинчиков на разведку в следующие комнаты. Лекари бормочут молитвы, маги машут руками, собирая в себя разлитую вокруг энергию.
Тапочек достал светящийся шарик, висящий в воздухе, и рассказывает ему, какой он молодец. Это что такое? Поспрашивал. Оказалось, символ Люмена. В отличии от Лайалы, заливающей своим жрецам веру за лесть и славословия с свой адрес, этот бог предпочитает конкретные дела. Совершил что-то — молодец, получи веру. Молитвы в его адрес тоже работают, но регенят слабенько. Тапочек, по сути, в игровом формате сейчас скидывает Люмену список своих килов. Убийство нежити Бог Света поощряет, для полного восстановления хватило трети свершений. Теперь Тапок может дважды слиться в ноль и тут же срегениться. Однако создать склады госрезерва веры не получится — свершения теряют свою ценность с течением времени, каждый день снижая курс обмена на очки веры вдвое, а через неделю и вовсе обнуляются.
Деяния, достижения, свершения… Не многовато ли сложностей?
Спросил Захара насчет магии. Мощный серп из его меча и фаербольчик Саломандра на порядок отличаются от той фигни, которую они же демонстрировали чуть более часа назад в бою с «Ветром Пустыни». Так какого черта раньше фигней занимались?
— Понимаешь, Вектор, — оправдывался и объяснял пока-еще-главмаг. — Мы все уже на самом деле достаточно апнулись, чтобы использовать более сложную магию. Кое-кто еще на кракене. Но на это тупо не хватает маны, и мы, в соответствии с твоими указаниями, старались использовать заклинания с максимальным соотношением урона к затратам. Твой бой с Лайтнинг и наш общий с пустынниками показал, что это неправильный подход. Сила мага в том, чтобы выдать большое количество дамага за минимальный промежуток времени, а не мериться дпсом. Вон Славка прямо сейчас передамажит любого архимага по количеству забираемого эхп в час. Но Шевцову для этого надо нон-стоп махать цвайхандером целый час, а архимаг метеором жахнет и все. Еще выяснилось, что при коллективном использовании заклинаний существенно снижаются затраты маны и вырастает мощность. Нас тут пятнадцать магов, серп обошелся всего в треть общего запаса. А если попробовать его одному колдануть, то потребуется маны не как у пятерых магов, а как у двадцати. Но и колдовать вместе сложнее. Стоит кому-то ошибиться, нас разорвет нахрен, скорее всего. Поэтому на сложные заклинания мы пока не будем замахиваться. Как-то так.
— А с регеном маны как? — уточнил я.
Захар пожал плечами.
— От места зависит, везде насыщенность потоков разная. И от количества желающих срегениться, конечно. Здесь хорошо.
— Второй вопрос: ты сказал, что взорветесь, если кто-то ошибется. Почему?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он снова пожал плечами.
— Очень много энергии высвободится, столько не рассеять и не поглотить, не знаю, как это будет выглядеть внешне, но убьет сто процентов.
— Так. Давай дальше думай, — поторопил я его.
Но Захар тупил.
— Вектор, здесь пусто, — доложил Крпзенаврт. — Вообще во всех комнатах пусто. Мы в комнате перед личом. Похоже, вся нежить там собралась.
— Понял. Ждите там, — и уже на всю Приветку, — клан, становись.
Пройдя через две залы по прямой, остановились перед третьей.
— Общая готовность. Стоим, не отвлекаемся. В любую секунду по моей команде будем или драться, или драпать. — И обратился к половинчикам, — Готовы умирать, хоббиты?
— Вообще-то, половинчики очень сильно отличаются от хоббитов, — поправил меня Хртпрундерптрот.
— Хорошо, Хрун, — согласился я. На этом имени мой язык все-таки поломался. — Сейчас объяснишь это мертвякам. Идешь на них, не скрываясь. Как сагрятся — останавливаешься и умираешь.
— Почему я? — возмутился торговец.
— А почему не ты? Какая, на хрен, разница, в какой последовательности вы сдохнете? Хпзепуврдущ, идешь за ним в тридцати метрах. Засекаешь расстояние, с которого на Хруна сагрятся, и набираешь такое же до него. Там стоишь. Смотрим, сагрятся ли на тебя. Если да — умираешь.
— Понял.
— Крыщпурдыпр, то же самое, идешь за Хпзепуврдущем.
— Окей.
— Верзепурд, идешь за Крыщпурдыпром, но, если на тебя сагрятся — убегаешь. Задачи поняли?
— Я не понял, зачем все это, — произнес Хртпрундерптрот.
— Какая вам разница? — удивился я. — Я с вашей помощью провожу нужные мне измерения. Сдохнете не больно: когда начнут убивать, можно релогнуться.
— Александр Васильевич Суворов, величайший полководец, говорил, что каждый солдат должен знать свой маневр.
Я вздохнул, борясь с желанием дать ему затрещину.
— Александр Васильевич Суворов был абсолютно прав. Он должен знать свой маневр, а не весь замысел командующего армией. Тебе что-то не понятно в твоем личном маневре? На хрена тебе знать, что и зачем я делаю?
— Мне не хотелось бы умирать просто так, — не сдавался половинчик. — Я должен понимать смысл того, что я делаю.
— Нет, не должен. Твои слова — выражение недоверия мне и обвинение в некомпетентности. Что это значит, Чвырупыпд? — перевел я стрелки. Пусть внутри своей шайки барыг выясняют отношения. — Вы сами выразили желание поучаствовать в операции. В моей операции и по моим правилам. Это априори подразумевает доверие и признание моей компетентности. Как боевая единица вы незначительно отличаетесь от нуля. Я нашел применение вашей группе. Какого черта я, пойдя вам навстречу, наблюдаю невыполнение моих условий?
В своем наезде я сильно сгустил краски. Ни о каком невыполнении речи нет, просто одному шибко умному индивиду надо слегка повозмущаться. Есть такие люди, которым нужно высказать свое очень важное мнение по любому вопросу. Но такие поползновения надо давить в зародыше.
— Я бы тоже хотел понимать это, — вякнул Афанасий.
— Смысл в изучении алгоритмов поведения неписей и измерении расстояний срабатывания триггеров. Теперь либо вы не мешаетесь и валите отсюда, либо остаетесь и не обсуждаете мои приказы. — Я намеренно накалял обстановку. Надо прогнуть их сейчас, пока удачный момент. — Ну?
Афанасий взглянул на Светозара. Судя по всему, у них произошел короткий диалог.
— Остаемся, — спустя несколько секунд нехотя сказал главторгаш.
— Хорошо. Надеюсь, это наше первое и последнее недопонимание. — На всякий случай повторил им задачу и скомандовал. — Вперед!
Половинчики выдвинулись. Мы внимательно следили за трансляцией от каждого. Первый уже почти зашел в комнату с нежитью и невольно замедил шаг. Отчетливо был виден лич в короне и остатках мантии. Дымчатая аура стала более отчетливой. Он все так же неподвижно висел в воздухе у мавзолея, верхняя часть которого теперь налилась тьмой. Может, это алтарь? Вокруг возвышения стояла шестерка проапгрейженных драугров. Пара десятков непроапгрейженных в толпе сотни скелетов стояли по всей зале. Что-то их гораздо меньше, чем в прошлый раз. На Хпзепурвдуща неписи не реагировали. Прежде, чем я успел что-то предпринять, раздался крик стоящего в тыловом дозоре Хомякова: