меня навалом чувств, — возразила Наёмница. — То холодно, то жрать хочется, то ногу натерла.
Вогт тихо вздохнул.
— Это ощущения.
— А что, разве это не одно и тоже? — не поняла Наёмница.
Еще чуть позже он снова заговорил с ней:
— Ты не такая, как другие. Тебе приходилось делать жестокие вещи, но тебе это никогда не нравилось.
— Да-а? — снисходительно хмыкнула Наёмница. — Какая же я в таком случае?
— Ты не жестокая. Ты ожесточенная.
Она снова подумала — разве это не одно и то же? Но озвучивать эту мысль не стала. Вместо этого проговорила притворно-ласковым голосом:
— Ты слишком умный для этого мира. Твое рождение — несчастная ошибка. Наверное, мне следует ее исправить.
— Правда? — недоверчиво спросил Вогт. — Как?
— Открутить тебе башку! — закричала Наёмница.
Далее Вогт предпочел помалкивать и только при виде моста разразился радостным криком:
— Отлично! Как по заказу — то, что нужно!
Берег в этом месте вздымался, и мост — неверный, старый — повис высоко над водой. Кое-где вместо одной или нескольких досок в нем зияли широкие дыры, сквозь которые поблескивала вода.
— Ты хорошо плаваешь? — спросила Наёмница.
— Не знаю, — ответил Вогт.
— Если на середине переправы мы провалимся в воду, сможешь ли ты доплыть до берега и вскарабкаться по обрыву наверх?
— Не знаю, — снова ответил Вогт.
— Оно и к лучшему, — решила Наёмница, выдавив усмешку. — Я-то сумею, — она крепче сжала плащ под мышкой и объявила: — Я первая.
Вогт с тревогой окинул взглядом мост.
— Не слишком-то он удобный, да?
— По-моему, вполне ничего, — бодро заявила Наёмница. Если у нее вдруг и задрожали коленки, она не собиралась в этом признаваться. — Я пошла, — она шагнула на мост.
Мост вздрогнул. Наёмница отчетливо ощутила, как ветхие доски прогибаются под ее ступнями. Ей захотелось весить не более голубиного пера.
Вогт схватил ее за руку.
— Я с тобой.
Доска под ногами Наёмницы чуть повернулась.
— Пошел вон, придурок, двоих эта развалина точно не выдержит, — она переступила на другую доску, но та едва ли была надежнее первой, потому что гнили они под одними дождями и, может, даже были когда-то частью одного дерева.
— Уверен, будет лучше, если мы пойдем вместе. Я же везунчик.
«А я, получается, неудачница?» — хотела было огрызнуться Наёмница, но это было не лучшее место для пререканий, поэтому она просто двинулась вперед. Вогт следовал за ней, мягко сжимая ее руку. Костистые смуглые пальцы Наёмницы полностью скрылись под пухлыми Вогтовыми пальцами. Внизу с шумом мчалась река. Наёмница посмотрела вниз, на плещущую воду, и в этот момент на нее накатило резкое, болезненное ощущение узнавания. В следующий момент порыв ветра качнул мост, и Наёмницу толкнуло на Вогта.
Он поймал ее за плечи, остановив падение, и взглянул в ее побледневшее лицо.
— Ты боишься? — удивился он.
— Нет, — прошептала Наёмница. — Да. Быстро.
Они зашагали быстрее (теперь уже Вогт оказался впереди, волоча за собой Наёмницу), цепляясь за веревочные поручни, когда мост раскачивало ветром, и перешагивая дыры. Один раз под Наёмницей проломилась доска и, царапая голени, она начала проваливаться вниз, не выпуская плащ из-под мышки, будто в нем было все ее спасение. Вогтоус, сохраняя свой обычный безмятежный вид, схватил ее за предплечья и поднял. Все произошло очень быстро.
— Спа-па-па-сибо, — сказала Наёмница, растеряв от потрясения свою грубость.
Мост тянулся и тянулся. Когда они добрались наконец до земли, Наёмница плюхнулась в траву, сама не менее зеленая.
— Что с тобой такое? — спросил Вогт.
— Не трогай меня, — дрожа, огрызнулась Наёмница. — Даже не подходи. Оставь меня в покое.
Вогтоус подождал некоторое время и сказал:
— Но это же только река.
— Я никогда не пугалась мостов раньше. Но этот… ужасный, — плаксиво ответила Наёмница. — Кошмарно, когда под ногами все ходуном ходит. Ветер. Гнилые доски. Гнилые веревки. Странно, что мы все-таки не упали. Проклятье, у меня голова разболелась, — она провела по лбу ладонью.
Она была сама на себя не похожа. Отрастающие короткие волоски на ее макушке встали торчком. Если бы Вогту вздумалось пригладить их, она бы ему руку сломала. Он, вероятно, ощущал исходящую от нее ярость, поэтому близко не подходил.
Ветер усилился. Мост теперь болтало так, что, не успей они вовремя добраться до берега, их уже опрокинуло бы в реку.
— А все-таки он красивый, — выдал Вогт. — Может, это немного странно — находить красоту в том, что настолько разрушено. Но я смотрю иначе. И я действительно не думаю, что он виноват в чем-то из случившегося.
— Хватит говорить непонятности. Достало, бесит! — огрызнулась Наёмница. Она встала, и ветер бросил ей на лицо ее черные космы.
— Солнце высоко, — отметил Вогт. — Нам лучше поспешить.
Очередной порыв ветра, ударив сбоку, заставил их наклониться влево. Позади раздались тихие хлопки разрывающихся веревок, затем грохот падения, и их окатило брызгами, от внезапности показавшимися особенно мокрыми и холодными.
Наёмница и Вогт постояли некоторое время, с невозмутимыми лицами слушая, как оседают волны. А затем одновременно оглянулись.
— Я так и думала, что он упадет, — спокойно сказала Наёмница.
Вогт посмотрел ей в глаза:
— Я тоже.
***
Наёмница впала бы в великую мрачность после столь позорного для нее перехода, однако падение моста успокоило ее, ублажив ее мстительность. В то же время ее терзало недоброе предчувствие. Был ли обрушившийся мост знаком, что обратного пути нет? Наёмница не знала, хорошо это или плохо (позади точно не осталось ничего такого, о чем она стала бы тосковать), но в итоге подумала, что плохо — просто потому, что всегда так думала.
На этом берегу действительно обнаружилась дорога. Обычная грунтовая, иссеченная глубокими колеями от телег. Наёмница стиснула зубы и устремилась. Вогтоус жизнерадостно потрусил за ней.
После первых полутора часов пути Вогт сказал:
— Мне жарко.
Еще через полтора часа он произнес:
— Я хочу пить.
А еще через час пожаловался:
— У меня ноги устали.
— О боги! — завопила Наёмница. — Ноешь, не переставая, всю дорогу!
Вогт обиделся, взъерошился, надул губы и сказал, что иногда она настолько хорошо притворяется злой, что он начинает ей верить. Наёмница не могла сказать, что так задело ее в его словах, но дальше они шли в ледяном молчании. Впереди дорога ввинчивалась в рощу. Запрокинув голову и щурясь от света, Наёмница по положению солнца прикинула время. Уже перевалило за полдень. Что ж, зато роща предоставила столь желанную тень. На выходе из рощи они узрели окруженную узким рвом стену из частокола. Над стеной неровной гребенкой торчали побитые башенки и облезлые крыши небольшого городка.
— Город! — возликовал Вогт. — Я же говорил — дорога обязательно нас куда-то