что мы очень пьяны, и что-то уже покатилось вниз и невозможно это остановить.
– Мне это определенно нравится, – повторил он и шагнул ко мне. – Ты меня бесишь, но по-хорошему. Выколи мне глаз. Давай.
– Какого черта, я не могу взять и выколоть тебе глаз.
Я отвернулась.
– Ну, давай же. Попробуй. Поиграем в pussytricks против pay-back time[3].
– Думаю, мне пора возвращаться в отель.
– Почему?
– Потому что… не знаю. На самом деле, ты мне слегка противен.
– Противен? Потому что жирный?
– Нет, но я не хочу, чтобы у меня на пальце оказалось пюре из твоего глаза.
Последняя фраза должна была его рассмешить, но, видимо, я затронула какую-то больную струну, потому что взгляд Калисто изменился. Я направилась к своей одежде, сваленной в кучу, и краем глаза заметила, как его туша сдвинулась с места, дернулась и в следующую секунду навалилась на меня. Мне удалось уклониться, так что Калисто промахнулся, но будучи нетрезвой и плохо соображая, я споткнулась и упала, задев стол и висевшее на стене зеркало. Это всё не на самом деле, успела подумать я, падая, этого просто не может быть. Зеркало полетело на пол, пол между стеной и шкурой оказался усыпан крупными осколками. Калисто тоже в свою очередь на что-то наткнулся, может быть, ударился обо что-то пальцем ноги, потому что весь покраснел от боли и злобы, так, как бывает, если ушибешь палец. В этом мгновении было полно какой-то патетики, я попыталась рассмеяться, но вышло только фырканье, и в ту же секунду я увидела, словно в замедленной съемке, как Калисто разворачивается и снова движется в мою сторону. Я помню, что поймала себя на мысли, что он немного похож на моржа, который готов наброситься на другого моржа. И еще у меня мелькнула мысль, что я слишком пьяна, чтобы суметь быстро подняться, и что глупо, что во время тренировок никто никогда не упоминал фактор опьянения. Одновременно я вспомнила еще одну вещь, которую как-то раз сказал сенсей (так случается в подобных ситуациях – в голову приходит масса мыслей, хотя у человека есть всего десятая доля секунды на все про все): если женщина оказалась на полу, все кончено. Вот почему девушки должны обучаться карате, а не дзюдо, – ведь когда ты лежишь под стокилограммовой тушей, уже неважно, насколько ты гибкая и быстрая, сто кило есть сто кило, а закон всемирного тяготения еще никто не отменял. Я чувствовала осколки под собой и навалившимся на меня Калисто. Когда они впивались в тело, боль была немыслимая. Прощай, почка, подумала я. В определенных обстоятельствах надо просто лежать неподвижно и ничего не предпринимать, как бы ни было больно. Не раскачивать лодку. Но ситуация уже в каком-то смысле вышла из-под нашего контроля, и от боли я инстинктивно впилась зубами в плечо Калисто и одновременно схватила его за волосы, дернула назад и нацелилась большим пальцем в глаз, но чувствовала кончиками пальцев только твердый лоб. От укуса Калисто, видимо, совсем обезумел. Он взревел прямо мне в ухо, и я отпустила его. Он сильно пах потом, и наши тела противно терлись одно о другое. Калисто крепко зажал мне руки у меня за спиной, и тут вдруг настало какое-то спокойствие, мы лежали, глядя друг другу в глаза, как будто пытаясь прийти к какому-то решению. От нас дурно пахло, мы были потные, в крови, и Калисто криво усмехался.
– Ну что, – сказал он, – приступим.
Я не собираюсь утверждать, что он меня изнасиловал, потому что я не тот человек, которого можно изнасиловать. Так есть, и так было всегда, я училась драться не для того, чтобы оказаться жертвой. Где-то когда-то я, должно быть, села, подумала и решила, что если человек намерен что-то изменить, то он должен сделать это сам. Потом Йонни сказал, что люди впадают в ярость не потому, что на них напали, а потому что они не умеют защищаться, и это была умная мысль, возможно, одна из самых умных мыслей, когда-либо высказанных в нашей деревне. А потом я стала ходить в этот их подвал. Если бы меня действительно изнасиловали, я бы никогда об этом не рассказала. Я бы душила эту тайну внутри, пока она бы не умерла, а однажды вечером, спустя время, будучи абсолютно трезвой, я бы надела свои черные кроссовки, черные свободные тренировочные штаны и черную дутую куртку, и мы с Йонни пошли бы, нашли этого ублюдка, задушили его ремнем и порезали на кусочки, а потом закопали бы вокруг пруда с чайками недалеко от деревни. Так что нет, я не могу в точности рассказать, что произошло в доме у моря в тот вечер, но уже тогда я понимала, что это не может быть концом, скорее это было началом, и что-то, видимо, завертелось, положило начало череде событий, которые поставят нас друг против друга, но вместе с тем некоторым образом и объединят.
Все заняло минут пять. Калисто соскользнул с меня и уснул. Я перевернулась, и меня вырвало на пол. Потом я тоже заснула. Приблизительно через полчаса мы оба проснулись. Калисто сел и с испуганным видом посмотрел на осколки, рвоту и кровь.
– Черт, – сказал он и с беспокойством взглянул на меня. – Это было черт знает что.
Он оделся и ушел в ванную. Вернулся с косметичкой и достал пинцет. Потом попросил меня сесть на диван и начал вытаскивать стекло из ран, так он, во всяком случае, сказал. И продезинфицировал их. Казалось, Калисто наплевать на кровавые пятна, оставшиеся на диване. Я смотрела на него, сидящего рядом, и его лицо было потным, пухлым и красным. Время от времени он бросал на меня виноватый взгляд. Я думала о том, что мне надо будет отомстить и как я смогу это сделать.
– Я должен тебе заплатить за это все, – сказал Калисто.
Я рассмеялась, и он, видимо, неправильно истолковал мой смех, потому что тоже засмеялся.
– Кажется, я совсем слетел с катушек, – сказал он, тряхнув головой. – Наверное, надо будет поговорить об этом с кем-нибудь.
– Может быть.
– Да. Полнейшее безумие. Уверяю тебя, я… Да, само собой, я заплачу за такси, которое отвезет тебя в отель. Но тебе придется подождать, пока они начнут ездить. Сначала должны расчистить дороги. Нужно убедиться, что раны не очень глубокие… Похоже, что нет… Просто царапины… Просто небольшие царапины и только.
Я смотрела на него, но он избегал моего взгляда.
Чуть позже мы уселись у камина. Калисто открыл бутылку минеральной воды