Читать интересную книгу Куда мы, папа? (сборник) - Жан-Луи Фурнье

Когда всю жизнь возишься с детьми, которые играют в кубики и не растут, теряешь счет времени.

Я уже не знаю, кто я такой, где я, сколько мне лет. По-моему, мне всегда было тридцать. Я большой шутник. Надо всем смеюсь. Словно живу в нескончаемом анекдоте, поэтому всерьез ничего не воспринимаю. Говорю и пишу ерунду. И лучше уже не будет. Дорога привела меня в тупик, а жизнь оставила в дураках.

Мой папа никогда не убивал

Посвящаю эту книгу моей матери

Я часто просил Иисуса сделать так, чтобы мой папа в пьяном виде случайно не убил маму. А на Рождество плюс к этому я еще просил подарок.

Помню, однажды я взмолился о револьвере. Я точно представлял, какой именно мне нужен, – револьвер марки «Солидо». Но для Иисуса я специально не уточнил. Мне сказали, он и сам все знает и умеет читать мысли, так что я решил его проверить.

Я не получил «Солидо», мне достался простой револьвер, и папа продолжал пить до конца своих дней.

Папина пощечина

Люди, которые пьют, часто злятся и бьют своих жен и детей, такое показывают в черно-белом кино. Но папа нас никогда не бил. Даже меня, а меня он не очень любил. Когда он на меня злился, то делал мне больно словами.

Однажды он написал мне очень неласковое письмо и обозвал козявкой. Думаю, он не слишком гордился своей жизнью и чувствовал, что я это понимаю, наверное, это его не радовало.

Папа ударил меня только один раз, при рождении, так что я совсем этого не помню.

Мама рассказала, что, явившись на свет, я не дышал, и тогда папа схватил меня за ноги, словно кролика, и хлопнул по спине – так я наконец решился на жизнь.

Папа и я

В семейном альбоме есть одна фотография, которая мне особенно нравится, на ней – папа и я.

Папа лежит на диване, читает, я сижу рядом. Мне, наверное, около годика, я выгляжу счастливым, со мной не может произойти ничего плохого, потому что я с папой.

Папа молодой, красивый, у него маленькие очки в металлической оправе, он похож на ученого, он внушает доверие, видно, что с ним должно быть хорошо, к тому же он доктор, рядом с ним спокойно, с ним можно не бояться смерти.

Почему же теперешний папа такой грустный, старый, почему он не разговаривает с нами, почему он грубо обращается с мамой и порой по-настоящему нас пугает?

Куда делся папа с фотографии?

Мой папа был доктором

Он лечил людей, небогатых людей, которые часто не могли ему заплатить, но угощали его, например, стаканчиком спиртного, потому что мой папа любил выпить, и даже не один стаканчик, а несколько, и вечером, вернувшись домой, выглядел усталым. Иногда он говорил, что убьет маму, а потом меня, потому что я был старшим и не самым любимым ребенком.

Когда папа сильно напивался, он делался слегка безумным, но не злым.

Мой папа никогда никого не убивал, а только болтал. А многих он вообще спас от смерти.

Впрочем, на машине он чуть не передавил уйму народу, но ведь не передавил же! Под его колесами погибали утки и курицы. Коровы и бараны – никогда.

Однажды папа на своем авто въехал в целое стадо. Задел нескольких барашков, но пастуха не тронул, остановился прямо перед ним.

Папины башмаки

Мой папа был не таким, как другие доктора. Он ужасно одевался. Всегда носил широкую куртку-канадку и свои вечные башмаки.

Башмаки служили папе столько лет, что спереди у них отклеились подошвы, казалось – ботинки улыбаются.

Чтобы закрыть им рот и не разбить себе череп, папа перехватил башмаки резинкой, которую бабушка использовала, когда закатывала консервы.

Красная резинка перетягивала носы черных башмаков, это выглядело очень забавно, доктора так не ходят.

Клиенты смеялись, мама – нет.

Однажды маме все это надоело. Она выбросила папины башмаки в мусорное ведро.

Тогда папа стал навещать пациентов в тапочках.

Мой папа лауреат факультета

На входной двери висела медная табличка. А на ней надпись «Доктор Фурнье». И чуть ниже – «Лауреат факультета».

Лауреат – это тот, кто выиграл в конкурсе. В детстве мы радовались, что наш папа победитель. Конечно, речь шла о конкурсе докторов, ведь папа самый лучший доктор.

В доказательство скажу, что, например, если кто-нибудь заболевал и другие врачи не могли определить болезнь, в качестве консультанта звали папу, и он часто находил ответ. Все считали, что папа хорошо диагностирует, даже когда очень устает.

Внизу на табличке значилось: «Бывший экстерн больниц Лилля». Нас это смешило, потому что мы были экстернами школы Сен-Жозеф. Я думал, раз папа такой умный, его дети просто не могут быть глупыми. Даже я.

Табличку чистили раз в неделю, она становилась почти зеркальной.

Мне нравилось, что на табличке о папе написали только хорошее.

Мой папа и робкие пациенты

Каждый день после полудня папа принимал пациентов дома. Поскольку денег на горничную у нас не водилось, дверь обычно открывала мама, а иногда – на каникулах – мы.

Мы провожали пациентов в маленькую комнатку, где стояли стулья и валялись старые номера журнала «Пари Матч», мы называли ее приемной. Оттуда папа забирал пациентов в свой кабинет.

Однажды мама открыла дверь и увидела на пороге женщину, явно из деревни и очень робкую. Пациентка оказалась первой за день, поэтому мама сразу отвела ее в папин кабинет.

Спустя час набежали другие пациенты, а женщина все не выходила из кабинета. В конце концов мама решила пойти посмотреть, что происходит. Она постучала в дверь – никто не ответил. Она открыла дверь: женщина сидела перед папиным столом, держа сумку на коленях и не смея шелохнуться, – не хотела шуметь.

Папа тоже сидел за столом, перед пациенткой, и… спал как убитый.

Папа и самоубийства

Папе нравилось себя убивать. Он несколько раз пытался совершить самоубийство.

Частенько он прощался с жизнью по воскресеньям, в полдень, предпочтительно – во время праздничного обеда, когда все в сборе.

Папа вооружался скальпелем и перерезал себе вену на сгибе руки. Чтобы не пачкать скатерть, он делал это под столом.

Сначала мы переживали, боялись, что папа умрет. Мама, давно привыкнув к папиным выкрутасам, не обращала на него никакого внимания и продолжала с нами разговаривать. Кровь текла ручьем, а мама расспрашивала нас о школе, о друзьях…

Папа, видя, что никто им не интересуется, нервничал и стремительно убегал в свой кабинет, чтобы перевязать руку.

Позже, когда папа повторял ритуал, мы уже не боялись. Мы привыкли и думали: это, наверное, ради смеха.

Папа и персики

Папа был не злой, но когда все-таки злился, делал забавные вещи.

Помню, однажды мы сидели за столом и уже перешли к десерту, а папа рассердился, встал, схватил с блюда персики и принялся нас обстреливать. Мы, дети, залезли под стол, а мама с бабушкой остались на своих местах, они закрывали лицо руками, чтобы не получить персиком в нос или в глаз.

Снизу мы слышали, как фрукты шмякались об стену.

Мы смеялись, но с опаской. Ведь папа мог взяться за более тяжелые предметы. Слава богу, персики попались спелые и мягкие, они буквально впечатывались в стену, не то что булыжники какие-нибудь.

Стоило запасу снарядов иссякнуть, папа ушел в свой кабинет – лечить больных. Тогда мы вылезли из-под стола. В маму с бабушкой папа обычно не попадал, плохо целился.

Помню, на стену прилипли ошметки персиков. Мы их счистили, но следы оставлись надолго. Избавились мы от них, лишь сменив обои.

Папа и деньги

Папа плевал на деньги.

Серьезно, он не только не брал денег с пациентов, которые не могли заплатить. Он еще и заполнял их больничный лист, чтобы им возместили расходы. Папа платил налоги с дохода, которого не имел, и мама постоянно на него за это ворчала.

Впрочем, иногда у папы в карманах находились даже крупные купюры. Однажды мама попросила у папы денег – для нас, и он рассвирепел.

Он сказал маме, что ей вечно нужны деньги. Он сказал, что ему на деньги плевать. Выхватил пачку денег, включил газ и бросил купюры в огонь.

Мы с мамой смотрели, как в огне исчезают банкноты. Было грустно. Как будто горели новые туфли, красивые вещи, подарки…

Когда папа вышел из комнаты, мама быстро выключила газ, и мы собрали пепел. Не все купюры сгорели полностью, помню, несколько штук удалось спасти.

И пока мы с мамой пытались вернуть к жизни почерневшие бумажки, папа выкладывал на барную стойку в кафе новые, еще не растраченные банкноты.

Праздничный наряд

Папа не понимал, почему нам все время надо покупать одежду. Мама всегда хотела нас одевать хорошо, но ей удавалось это с трудом, потому что денег не было.

Мои братья более-менее наплевательски относились к одежде, а вот я боялся выглядеть уродцем, и мне не всегда нравились наряды, которые выбирала мама. Но сказать об этом я не мог – у нее проблем и без того хватало.

Частенько нам доставалась одежда, сшитая какими-нибудь родственниками, – гораздо хуже, чем из магазина.