Читать интересную книгу Остановить Батыя! Русь не сдается - Виктор Поротников

— Может быть, — заметил Терех, — токмо татары не станут дожидаться этого. Батыга и его полководцы узкоглазые — птицы стреляные. Они без промедления начнут штурмовать град Владимир, как до этого штурмовали Рязань, Пронск, Коломну и Москву. Уж я-то знаю! — Терех опять скривился в недоброй усмешке. — Сам видел, как нехристи города приступом берут!

Терех вдруг схватил Гликерию за локоть, слегка притянув ее к себе.

— Я вот что надумал, Лика, — негромко произнес он, оглядевшись по сторонам. — Неча тут торчать, беды дожидаясь. Я решил сегодня же уйти из Владимира, конь у меня есть и деньжат немного имеется. Поедешь со мной?

— Как же мы поедем вдвоем на одном коне? — слегка растерялась Гликерия. — И куда же мы подадимся в эдакую стужу?

— Для начала переберемся в Суздаль, — ответил Терех, — это почти в двадцати верстах от Владимира. А там уже придумаем, куда дальше ехать. Главное, это убраться подальше от Владимира, ведь для мунгалов большие города самая желанная добыча.

Колебания Гликерии были недолгими. Опека купца Якова была ей уже в тягость, а страх перед татарами был слишком велик. Побывав в неволе у татар, Гликерия, как и Терех, была готова на все, лишь бы вновь не оказаться во власти у нехристей. Терех велел Гликерии по-быстрому собраться в путь и ждать его у Волжских ворот, откуда начиналась дорога к Суздалю. Терех пообещал Гликерии подъехать верхом на коне к Волжским воротам Владимира часа через два.

— Встань так, чтобы не привлекать к себе внимания, — наставлял Терех Гликерию. — Не у самых ворот встань, а в переулке, где стоит бревенчатая церквушка. Я туда и подъеду. Конь у меня рыжий и облачение на мне будет воинское.

* * *

Задуманный Терехом побег из Владимира прошел как по маслу. Придя в терем Петра Ослядюковича, Терех изложил воеводе все, что поведал ему игумен Евтропий. Петр Ослядюкович велел Тереху подкрепиться завтраком, затем оседлать коня и скакать в Боголюбово с новым поручением. Из Владимира в Боголюбово еще вчера были отправлены несколько саней для вывоза зерна и меда из находящихся там княжеских амбаров и медовуш. Это дело было поручено княжескому огнищанину Сулираду, но тот куда-то сгинул вместе с обозом. От Владимира до княжеского села Боголюбова было всего пять верст, поэтому Сулирад давно должен был доставить княжеские припасы во Владимир. Петр Ослядюкович имел подозрение, что алчный Сулирад решил под шумок урвать и себе долю из княжеских запасов, припрятав их где-нибудь в окрестностях Боголюбова.

«При встрече с Сулирадом долгих разговоров с ним не веди, но скажи ему, чтоб он немедля направлялся с обозом во Владимир, — молвил Петр Ослядюкович, провожая Тереха в дорогу. — Сам задержись в Боголюбове и расспроси тамошних челядинцев, чем занимался Сулирад все это время. Узнай у слуг, не выезжал ли куда-нибудь Сулирад из усадьбы посреди ночи. Этот стервец на руку не чист, за ним нужен глаз да глаз!»

Терех выехал с подворья Петра Ослядюковича около полудня, пообещав воеводе вернуться еще до захода солнца. Поскольку село Боголюбово лежало в той же стороне, что и Суздаль, поэтому дорога туда также начиналась от Волжских ворот. В летнюю пору через протекавшую рядом Клязьму обычно наводили переправу из плотов, зимой же замерзшую реку пешие путники и конники преодолевали по льду. Подобрав в условленном месте Гликерию, Терех посадил ее на конский круп позади себя. Волжские ворота были распахнуты, однако стража в город никого не пропускала, веля беженцам ехать по Клязьменской дороге дальше на восток к Суздалю и Стародубу. Объяснялось это тем, что Владимир и так переполнен людом, съехавшимся сюда из ближних и дальних городков и деревень. Беженцы с ворчанием и руганью поворачивали лошадей, отъезжая прочь от града Владимира кто на санях, кто верхом. Из города позволялось выходить и выезжать только воинам и боярским слугам, коим надлежало вернуться обратно засветло, поскольку ночью ворота никому не открывали.

Терех, как порученец воеводы Петра Ослядюковича, имел при себе особый медный знак в виде печати, который он носил на шее вместе с нательным крестиком. Показывая стражникам этот медный медальон, Терех свободно наведывался в княжеский детинец, выходил из города по разным делам и проходил обратно в город через любые ворота.

Примкнув к небольшому обозу из беженцев, состоявшему из четырех саней и семерых всадников, Терех и Гликерия миновали Боголюбово, не заезжая туда, и к концу короткого зимнего дня добрались до Суздаля. Этот старинный город, основанный вятичами намного раньше Владимира, лежал в петлеобразной излучине реки Каменки, притока Нерли, впадающей в Клязьму недалеко от Владимира. Во времена Юрия Долгорукого Суздаль был столицей Северо-Восточной Руси. Тогда-то в Суздале были возведены белокаменные Рождественский собор и Успенская церковь, ставшие главным украшением здешнего детинца, обнесенного мощным земляным валом и бревенчатой стеной с шестью башнями. Дополнительной защитой для суздальского детинца была речка Каменка, русло которой огибало здешнюю цитадель с трех сторон.

Собственно город Суздаль и примыкающий к нему Ризположенский монастырь лежали чуть в стороне от реки Каменки на широкой низменности. Городские кварталы тоже были обнесены земляным валом, по гребню которого шла деревянная стена с четырехугольными башнями, укрытыми тесовой кровлей. В город вели трое ворот с дубовыми створами, над которыми возвышались огромные воротные башни с узкими прорезями бойниц, проделанными в бревенчатых потемневших от времени стенах. Шатрообразные крыши воротных башен были украшены деревянными флагами.

— Ну, здесь нам будет поспокойнее, милая, — заметил Терех Гликерии, въезжая в Суздаль через распахнутые ворота. — Валы и стены тут прочные, и от града Владимира мы теперь далече. Татары ежели и придут сюда, то лишь когда разорят Владимир, а на это у нехристей времени уйдет много.

Усталый конь под Терехом и Гликерией тяжело переступал копытами по утоптанному снегу. Сани с беженцами быстро затерялись в извилистых узких улицах Суздаля, уже окутанных призрачными сумерками. Несмотря на довольно поздний час, народу на улицах было много, все спешили куда-то по своим делам. Даже при беглом взгляде было видно, что в городе полным-полно самого разного приезжего люда. Тут и там раздавались взволнованно-тревожные голоса женщин, их перекрывал громкий грубоватый говор мужчин, где-то плакали маленькие дети… У ворот домов стояли сани и крытые возки на полозьях, повсюду на снегу темнели комья лошадиного помета, валялись пучки сена и обрывки кожаной конской упряжи.

На торговой площади тоже было многолюдно, здесь собрались те, у кого не было в Суздале ни родни, ни друзей. В основном это были смерды с женами и детьми, бежавшие от татар кто на санях, кто верхом, кто пешком. Люди обустраивались на ночь, как могли, ставя палатки и разжигая костры. Многие собирались коротать зимнюю ночь прямо в санях, зарывшись в сено. Те, кто пригнал с собой коров и коз, тут же доили их и продавали молоко всем желающим. Были и такие среди беженцев, кто обменивал вещи и украшения на еду. У кого не было денег и нечего было пустить в обмен, те выпрашивали подаяние.

Терех направил коня к детинцу, собираясь использовать свой медальон с печатью, чтобы добыть для себя и Гликерии надежный теплый кров и пищу.

Ворота детинца тоже были распахнуты, но пройти в крепость было не так-то просто. Несколько воинов в кольчугах и шлемах, с мечами и копьями, преграждали путь всякому, кто пытался проникнуть в городскую цитадель.

Тереху пришлось спешиться и показать стражникам свой медальон, когда два перекрещенных копья загородили ему дорогу.

— Ты зачем здесь? — спросил плечистый бородач в длинном плаще поверх кольчуги, с красным носом и заиндевелыми усами. Он сверлил Тереха подозрительным взглядом.

— Я приехал к здешнему воеводе из града Владимира от воеводы Петра Ослядюковича с поручением, — с важностью ответил Терех, сделав ударение на последнем слове.

— А это кто с тобой? — Бородач с усмешкой кивнул на покрасневшую Гликерию, стоящую рядом с Терехом. — Тоже гонец?

— Нет, — тут же нашелся Терех, — эту девицу я подобрал на дороге. Вижу, идет она пешком в Суздаль, вот я и взял ее с собой, благо нам ведь было по пути.

— Тебя, гридень, я могу пропустить к воеводе, а этой девице в детинец нельзя, — строгим голосом пробасил бородач. — У нас тут и так людей полным-полно. И люди-то все знатные, купцы да бояре, с женами и детками. Так что извини, милая, — добавил бородач, взглянув на Гликерию.

Терех досадливо прикусил губу, соображая, как поступить. Расстаться с Гликерией он никак не мог. Тем более он не мог оставить ее без теплого ночлега одну в чужом городе. Гликерия доверилась ему в надежде, что Терех не просто увезет ее подальше от мунгалов, но возобновит с нею когда-то прерванные любовные отношения. Ничего такого Гликерия, конечно, не говорила Тереху, однако это явственно читалось в ее глазах и брошенных вскользь полунамеках.