Читать интересную книгу Мощи Распутина. Проклятие Старца - Валтос Уильям М

— Звучит как пустая догадка. Что насчет Флориана? Подозреваемые есть?

— Вы не поверите, — фыркнул Керенский. — Вдова сказала мне, что копы пришли с ордером на обыск и перерыли весь трейлер в поисках наркотиков. Они узнали про его регулярные поездки в Мексику и решили, будто он возит наркоту.

— Не может быть, — простонал Росток. — Восьмидесятилетний старик перевозит наркотики?

— Вдова сказала им то же самое. Копы ответили, что на юго-западе такое встречается сплошь и рядом. По их словам, из пожилых людей получаются лучшие курьеры. Все считают их законопослушными, и никто ни в чем не подозревает. А старику, живущему на одну пенсию, лишние деньги не повредят.

— Ну а отрезанные пальцы?

— Как раз это и навело их на мысль, что какая-то сделка прошла не по плану. Оказывается, мексиканцы отрезают недобросовестным курьерам пальцы или всю кисть — в зависимости от количества украденного. Как в Саудовской Аравии.

— Итак, у нас есть трупы трех стариков, все одного возраста, все с повреждениями на правых кистях, — подытожил Росток.

— И все они выросли и ходили в школу в Миддл-Вэлли, — добавил Керенский.

— Плюс телефонный разговор Ивана с Флорианом, незадолго до убийства последнего, — вспомнил Росток. — Жена Флориана что-нибудь слышала из их беседы?

— Только про убийство Бориса. Но она сказала, что Флориан после этого выглядел очень напуганным.

— Но если вы говорите, что Ульяновы и Черевенко жили здесь, как получилось, что я не слышал их фамилий?

— В этом нет ничего необычного. Их знали здесь задолго до вашего рождения, Росток — объяснил Керенский. — Около пятидесяти лет назад. Их семьи прожили здесь недолго, а из России они эмигрировали где-то, в начале тридцатых.

— Во время голода.

— У них голод, у нас Великая депрессия, — из-за слабых легких Керенский говорил, слегка присвистывая. — В те времена в шахтах еще требовались рабочие. Платили немного, но работа гарантировала, по крайней мере, стабильность и еду.

Несмотря на то, что говорить Керенскому было тяжело, годы, проведенные с кислородным баллоном, научили его находить нужный темп разговора.

— И вот заканчивается Вторая Мировая, шахты начинают закрываться, люди уезжают кто куда. В особенности, ветераны и их семьи. Ульяновы поселились в Детройте, где Флориан устроился на автомобильный завод. Черевенко уехали на Лонг-Айленд. Однако это было давно, поэтому найти Флориана и Бориса для меня оказалось делом нелегким. Я хотел позвонить им, чтобы рассказать про Ивана.

— Так они были вашими друзьями? Не только Иван — все трое?

— В школе мы постоянно общались, — начал вспоминать Керенский. — Они учились на пару классов старше меня. И все трое пошли служить на следующий же день после выпускного. Сам я поступил на службу только летом 44-го, успел пройти основную подготовку, и меня на корабле отправили в Арденны[8]. После войны мы общались еще теснее. Постоянно выпивали вместе, пока их пути не разошлись.

— В некрологе Ивана Даниловича сказано, что он был десантником, — Росток старался говорить не спеша, чтобы Керенский мог перевести дыхание.

— Не только он, все трое. Они служили в 101-й воздушно-десантной дивизии, в те дни известной как «Клекочущие Орлы», — поправив кислородную трубку, он продолжал: — Дивизия в военное время собрала больше всего наград. А эти трое ребят получили медали за особые заслуги.

— Подождите, — Росток хотел убедиться, что не ослышался: — Вы говорите, что они вместе прошли всю войну? В одной дивизии?

— «В одной дивизии», — усмехнулся Керенский. — Они служили в одном взводе. В специальном разведывательном взводе 506-го полка воздушной пехоты.

Росток сделал глоток холодной воды, раздумывая над тем, какое значение имели слова ветерана.

— Вы не находите это необычным? — спросил он. — Я хочу сказать, странно, что трое молодых людей из одного города оказываются в одном взводе.

— Ну, вербоваться они пошли все в один день, а добровольцев в те времена требовалось много. Впрочем, вынужден признать это необычным потому, что отбор десантников был особенно жестким, и проходил только один из троих желающих. Но они и были необычными людьми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— В том же полку служили другие жители Миддл-Вэлли? — спросил Росток. — Или какого-нибудь из соседних городов?

— Да, конечно, еще тринадцать местных юношей попали в 506-й, — ответил Керенский. — Однако ни один из них не пережил войну, — он говорил уверенно, как и подобало историку. — Шестеро погибли в первую неделю боев в Нормандии, четверо были убиты в Нидерландах, двое — в Бастони[9], и один — в результате не боевого несчастного случая в Англии.

Старик вновь замолчал, но уже не затем, чтобы перевести дыхание.

— И теперь мертвы трое последних, — проговорил он. — Да упокоит Господь их души.

Керенский подрегулировал кислородный вентиль — баллон ответил слабым шипением. Забытая бутылка пива стояла на столе, а ветеран тем временем погружался в свои мысли, устремив внутренний взор к далекой точке в тысячах миль отсюда. Вспоминал ли он битвы давно прошедшей войны? Или трех недавно погибших старых бойцов?

— Роман, почему вы не раскрыли эту информацию раньше? — спросил Росток. — Почему ждали?

— Я уже говорил вам по телефону: я сам узнал обо всем только на прошлой неделе, когда, наконец, смог найти вдову Флориана. И, по правде сказать, был несколько напуган.

— Напуган? — переспросил Росток. — Чем вы были напуганы?

— Эти ребята были моими приятелями. Ивана убил тот же человек, что разобрался с Борисом и Флорианом. А значит, их убийца до сих пор где-то здесь, в Миддл-Вэлли. Откуда мне знать, что следующий не я?

Росток не смог найти слов, чтобы подбодрить старика.

— Это неправильно, — хрипло произнес Керенский. — Им было по восемьдесят лет, все старше меня. Неужели убийца не мог подождать пару лет — время само сделало бы свое дело?

Он медленно покачал головой. В какое-то мгновение Ростку показалось, что закаленный в боях ветеран сейчас расплачется.

— Это же бессмысленно, — глаза Романа сощурились, голос приобрел твердость. — Будь это неумышленное убийство, либо убийство в состоянии аффекта, либо грабеж — я бы еще понял. Но чтобы один и тот же человек выследил и разобрался со всеми троими… В это мне трудно поверить.

— Почему? — поинтересовался Росток.

Керенский угрожающе усмехнулся.

— Потому что эти ребята были не просто стариками на пенсии, — усмешка расплылась в хитрую улыбку. — Они сами были убийцами.

13

Государственный банк Миддл-Вэлли был пережитком прошлой эпохи. Он располагался в здании типа «бетонная крепость», особенно популярном среди банкиров начала XX века. Узкий дверной проем входа преграждали тяжелые стальные двери, а в окошечках касс до сих пор сохранились витиеватые чугунные решетки, некогда защищавшие кассиров от клиентов банка.

Охранник провел Николь к женщине болезненного вида с напудренным лицом, которая, вероятно, давно уже пересекла пенсионный рубеж. Даже толстый слой косметики не мог замаскировать ее впалые щеки и тем более скрыть дрожь в руках. Женщина протянула руку, приветствуя клиента; Николь пожала ее, боясь, что хрупкая кисть рассыплется, если она сдавит ее слишком сильно.

Она назвалась Соней Ярош и объяснила, что ведет всю основную работу с клиентами. Соня сразу же признала в ключе из прессованной латуни, который принесла Николь, ключ из их банка, открывавший одну из ячеек. Она внимательно изучила составленное нотариусом завещание, которое Пол по требованию Василия подписал после свадьбы. Очевидно, с документами все было в порядке. Но как только женщина, достав бухгалтерскую книгу в зеленом переплете, нашла в ней соответствующую страницу, ее лицо приняло озадаченное выражение. Подняв глаза, Соня попросила Николь пройти за ней в кабинет к Гарольду Зиману. Книгу, ключ и завещание она положила на его рабочий стол.