К нему тотчас бросился швейцар в мундире с золотыми галунами и в некогда белых хлопчатобумажных перчатках. На лице стражника цвета остывшего кофе блестели два ряда белых, как не растаявший сахар, зубов.
- Вы куда, мистер?
- В издательство, - небрежно бросил Джон и помахал папочкой перед носом швейцара, будто это был пропуск в VIP-зону.
Как ни странно, это подействовало. Швейцар сделал движение туловищем, намекавшее на поклон, деликатно взял посетителя под локоток и проводил к лифту.
- Седьмой этаж, - подсказал швейцар, помогая справиться с лифтом.
- Благодарю, вы очень любезны.
Лифт тронулся. Это был элевайтер старой конструкции, навевавший тюремные ассоциации, ибо везде были раздвижные решетки и стальные сетки безопасности.
На этаже издательства все было устроено так, что ворвавшийся с улицы террорист, если он с боем прорвется через швейцарскую, попадает в хитрую ловушку коридоров и непонятного назначения кабинетов с людьми, работающими на гремящих пишущих машинках. Пока он будет вести перестрелку с пьющими кофе охранниками, пыл его - разгромить приемную - окончательно угаснет.
Джон сунулся в несколько дверей, поговорил с кучей ненужных людей, окутанных клубами табачного дыма, пока не нашел заветное. Вот она приемная. Ситуация ему сравнилась с приемной у Господа Бога. Сейчас все решится. "Быть или не быть?"
- Вам назначено? - едва он переступил Рубикон, обратилась к нему секретарша, строго одетая женщина бальзаковского возраста. Не какая-нибудь короткоюбочная финтифлюшка. Она всё видела насквозь, как рентгеновский аппарат, с ней небрежность не прокатит.
- Мне к мистеру Буллу... - пробормотал Джон и почему-то спрятал папку за спину, вместо того, чтобы её предъявить.
- Я это поняла, потому и спрашиваю: вам назначено? Как ваше имя?
Посетитель взял себя в руки, выпрямил спину и произнес:
- Кейн, Джон.
Выглядело это так, будто он представился: Бонд, Джеймс.
- Очень приятно Мистер Кей Джонс...
- Кейн - моя фамилия, а имя - Джон.
- Ох, простите, не расслышала...
Секретарша почувствовала свою вину, и этим стоило воспользоваться.
- Я принес рукопись и хочу, чтобы... чтобы мистер Булл прочел её...
- Ну зачем же утруждать такими пустяками самого мистера Булла... Ах, простите... ваша рукопись, конечно, не пустяк, но для этого у нас есть отдел рукописей. По коридору направо, потом налево, чуть прямо и резко влево. Охрана вам покажет...
"Рукопись отдай лично в руки редактору, желательно, главному, самому, - наставлял Кейна лауреат "золотого пера", когда начинающий писатель, по уже приобретенной дурной привычке, решил проконсультироваться с метром журналистики, встретившись с ним на крыльце их общего дома. - Если сдашь в отдел рукописей, там она и сгинет. Писульки твои отдадут на рецензию одному из бездарностей, несостоявшемуся писателешке, который подвизается у них на службе. Он, злобно потирая ручонки, капая горчицей с хот-дога, одним глазом пробежит по твоим, кровью написанным страницам. Потом вырвет из середины клок листов и оботрет ими свои сальные руки. Через три месяца или полгода тебе сообщат, что "Ваше замечательное произведение не заинтересовало наше говенное издательство, желаем успехов". Хорошо, если вернут рукопись, а нет, - будешь снова машинку долбить, перепечатывая свой роман".
Журналист был жизнелюбивым оптимистом, лауреат конкурсов, а значит, удачник, и это придало былую уверенность соискателю писательского счастья.
Совсем другой настрой, все ту же пресловутую ложку дегтя выдал Кейну другой полузнакомый, которого Джон звал Стоппером - эрудит, непризнанный литературный гений, - с которым они уже давно пили "Гиннес" в Гринвич-Вилледжском баре "Монпарнас":
"По-моему, ты лезешь в запретную зону, - сказал Стоппер с кислой миной на небритой физиономии. - Пойми, чувак, все это бесполезно. (Слово "бесполезно" было самым часто употребляемым в его словаре). Тут все места схвачены и чужака они не пустят". - "Но ведь меня напечатали в журнале, а я никому не был известен", - пытался нейтрализовать кислоту Джон Кейн и показал псевдогению заветные печатные страницы. Физиономия псевдогения стала еще кислее. Он посмотрел иллюстрации к рассказу, пролистнул и даже удивился (о, да у тебя длинный рассказ) и вернул журнал Джону. "Ну, - он частично согласился, но гнул свою линию, - одно дело журнал, там под общим прикрытием любая дрянь прокатит (сам ты дрянь, подумал Джон, но смолчал) - и совсем другое дело - книга. Тут уж нужно иметь имя. Никто не станет вкладывать деньги в темную лошадку. Замкнутый круг получается. Чтобы заиметь имя, нужно написать не какую-нибудь дрянь, а по меньшей мере бестселлер. Но чтобы его напечатать, нужно иметь имя".
"Да иди ты... - разозлился Джон. - Сам ты дрянь". - "Не обижайся, чувак. Ну разве что случится чудо..."
Джон как раз и надеялся на чудо. Все молодые надеются на чудо и очертя голову лезут туда, куда человек бывалый не рискнул бы соваться. Настойчивость Джона Кейна объяснялась тем, что он, получивший хороший щелчок, был еще все же до изумления наивен.
- Я вас очень прошу... - Джон впервые в своей карьере пустил в ход мужские флюиды.
Но на даму это не подействовало.
- Простите, но мистер Булл не занимается самотеком. Только заказанными рукописями. Вам ведь не заказывали? - с надеждой спросила секретарь.
- И все же я хотел бы отдать рукопись лично в руки главному редактору, - Джон Кейн был сама непреклонность. У него, как у осьминога в минуту опасности, происходила резкая смена, только не окраски, а настроения - то он робок, то агрессивен. Он словно бы прощупывал противника на уязвимость, пока какая-нибудь эмоция того не проймет. Но секретарша была в бронежилете из инструкций.
- Да вы понимаете, куда вы рветесь?! Легче верблюду протиснуться сквозь игольное ушко, чем попасть к мистеру Буллу на прием без записи!
- Ну в виде исключения! Один раз в жизни! - заломил руки юный соискатель счастья.
- Боюсь, что тогда мы создадим дурной прецедент и тогда... - снова начала секретарь свою песню верности долгу за оградой из терновника.
Тут священная дверь вдруг отворилась, и из кабинета босса вышел сам босс. Он был так огромен, что сразу потеснил всё - мебель, секретаршу и самого Джона с его жалкой папочкой. Все трое разом подали звуки: Джон кашлянул, секретарша обратилась: "Мистер Булл...", Босс сказал: "Мисс Линн, где у нас договор с мистером Брокманом?"
Мисс Линн засуетилась, приговаривая, что сейчас отыщет, сей момент... но по лицу её было видно, что она лихорадочно вспоминает, кто такой этот мистер Брокман?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});