— Я вам скажу, что..., — я встала и, достав кольцо из кармана джинсов, бросила его на кучу документов. — Верните это Дэвиду и скажите ему, что мне ничего из этого не нужно. Ничего из этого, — я указала рукой на них, на стол, бумаги и весь этот проклятый дом.
Адвокаты между собой нервно переглянулись, как будто им понадобится еще больше документов, прежде чем позволить мне уйти, беспорядочно размахивая руками.
— Эв.
— Я не хочу продавать его историю или преследовать его, или что-либо еще, что вы скрыли в подпункте 98.2. Мне не нужны его деньги.
Адриан откашлялся, смеясь. Пошел он. Фальшивый ублюдок мог думать все, что ему угодно.
Тед неодобрительно посмотрел на мое большое сияющее кольцо, невинно лежавшее среди беспорядка.
— Мистер Феррис не упоминал кольцо.
— Нет? Хорошо, почему бы вам не передать мистеру Феррису, что он может засунуть его туда, где, как он чувствует, оно подойдет лучше, Тед.
— Мисс Томас, — Тед встал, на его одутловатом лице было возмущение. — Это лишнее.
— Придется с вами в этом не согласиться, Тед, — я выскочила из столовой смерти и направилась к парадной двери так быстро, как мои ноги могли унести меня. Немедленный побег был единственным ответом. Если бы я смогла просто подальше убраться от них, достаточно надолго, чтобы отдышаться, я бы смогла придумать новый план, чтобы справиться с этой нелепой ситуацией. Я была бы в порядке.
Когда я мчалась вниз по ступенькам, подъехал абсолютно новый черный «Джип».
Опустилось стекло, из-за которого показался мой гид с прошлой ночи, Мал, сидевший на месте водителя. Он ухмыльнулся за черными очками.
— Эй, ребенок-невеста.
Я обогнула его и побежала вниз по длинной, извилистой дорожке в сторону ворот. К свободе и независимости, и моей прежней жизни, или тому, что от нее осталось. Если бы я только никогда не ездила Вегас. Если бы я только попробовала сильнее убедить Лорен, что вечеринка дома была бы прекрасна, ничего бы этого не случилось. Боже, я была такой идиоткой. Почему я была настолько пьяна?
— Эв, подожди, — Мал остановился рядом со мной на своем «Джипе». — Что случилось? Куда ты идешь?
Я не ответила. Я со всеми ними покончила. И еще у меня было плохое предчувствие, что я, черт побери, собиралась разреветься. Мои глаза ужасно горели.
— Остановись, — он затормозил и выбрался из машины, догоняя меня. — Эй, извини.
Я молчала. Мне им всем говорить было нечего.
Он осторожно обхватил мою руку, но мне было все равно. Я замахнулась на него. Никогда никого не била и, видимо, я не собиралась начинать сейчас. Он с легкостью увернулся от моего летящего кулака.
— Вау. Хорошо, — Мал отскочил на шаг, настороженно глядя на меня поверх солнцезащитных очков. — Ты сошла с ума. Я понял.
Уперев руки в бока, он оглянулся в сторону дома. Тед и Адриан стояли на крыльце, наблюдая за нами. Даже с этого расстояния неразлучная парочка не казалась счастливой. Злобные мерзавцы.
— Ты, мать твою, шутишь? Он натравил этого круглого болвана Теда на тебя? — прошипел Мал.
Я кивнула, моргая, пытаясь вернуть себе контроль.
— С тобой кто-нибудь был? — спросил он.
— Нет.
Он поднял голову.
— Ты собираешься плакать?
— Нет!
— Черт. Пойдем, — он протянул мне руку, а я недоверчиво пялилась на него. — Эв, подумай. Там фотографы и прочее дерьмо, ожидающие снаружи. Даже если ты пройдешь мимо них, куда ты пойдешь?
Он был прав. Я должна была вернуться, забрать сумку. Так глупо с моей стороны, что я не подумала об этом. Взяв себя в руки, я бы смогла сходить и забрать ее, а потом убралась бы отсюда. Я обмахнула лицо руками, сделала большой вдох. Все хорошо.
Между тем, его рука зависла в ожидании. На ней между большим и указательным пальцами было несколько мелких волдырей. Любопытно.
— Ты барабанщик? — спросила я, шмыгнув носом.
По какой-то причине он покатился со смеху, согнувшись практически пополам и схватившись за живот. Может быть, он был на наркотиках? Или, возможно, он еще один сумасшедший в этом гигантском убежище? Бетмэну пришлось бы нелегко держать под контролем это место.
— Что с тобой? — спросила я, делая шаг в сторону от него. Мало ли что.
Его шикарные очки с грохотом упали на асфальт. Он сгреб их и надвинул обратно на лицо.
— Ничего. Совсем ничего. Давай убираться от сюда. У меня есть дом на пляже. Мы спрячемся там. Пойдем, это будет весело.
Я колебалась, посылая подонкам на крыльце убийственный взгляд.
— Почему ты помогаешь мне?
— Потому что ты стоишь помощи.
— В самом деле? Почему ты так думаешь?
— Тебе не понравится мой ответ.
— За все утро мне не понравился ни один ответ, так зачем останавливаться сейчас?
Он улыбнулся:
— Достаточно честно. Мы с Дэвидом старинные друзья. Мы напивались и теряли контроль больше раз, чем я могу вспомнить. У него были девушки старавшиеся заманить его в ловушку в течение многих лет, даже когда у нас не было денег. Он никогда не проявлял интерес к браку. Этого раньше даже не было на его радаре. Так что факт, что он женился на тебе, подсказывает, что тебе стоит помогать. Давай, Эв. Хватит беспокоиться.
— Мне нужно забрать свои вещи.
— Чтобы они загнали тебя в угол? Побеспокоишься об этом позже, — он протянул руку, пальцами подзывая меня. — Давай выбираться отсюда.
Я вложила свою руку в его, и мы уехали.
Глава 6
— Так, подожди, разве эта песня не о его умирающей собаке?
— Это не смешно, — рассмеялась я.
— Мне тоже, — Мал прыснул на противоположном конце дивана, в то время как Тим Макгро4 разглагольствовал о своих разновидностях дождя на плоском экране телевизора, занимавшего противоположную стену. — Как ты думаешь, почему все они носят такие большие шляпы?
— Замолчи.
Образ жизни этих людей взорвал мне мозг. Мал, сокращенно от Малкольм, жил в доме на пляже, который по большей части был трехэтажным архитектурным произведением искусства из стали и стекла. Он был поразительный. Не абсурдно огромный, как дома на холмах, но все равно впечатляющий. Мой папа был бы в восторге от такого минимализма, аккуратности линий или чего-то подобного. Я же просто ценила наличие друга в трудное для меня время.
Дом Мала, несомненно, был холостяцким жильем-тире-злачным местом. Было у меня неопределенное намерение приготовить обед, чтобы отблагодарить его за помощь, но в доме не оказалось ни кусочка еды. Холодильник был заполнен пивом, морозилка — водкой. Нет, еще там был пакет апельсинов, которые, судя по всему, использовались как закуска к водкe. Он запретил к ним притрагиваться. Однако его супернавороченная кофемашина делала все правильно. У него даже были приличные кофейные зерна. Он был поражен внезапно вырвавшимися у меня несколькими движениями бариста5. Выпив за час три чашки кофе, я стала намного более похожей на ту старую, хорошо спланированную, кофеиновую себя.
Мал заказал пиццу, и мы до поздней ночи смотрели телевизор. Чаще всего он веселился, высмеивая мой вкус практически ко всему: фильмам, музыке и многому другому. По крайней мере, он делал это по-доброму. Мы не могли выйти наружу, так как несколько фотографов поджидали на пляже. Из-за этого я чувствовала себя скверно, а он просто пожал плечами.
— Что насчет этой песни? — спросил он. — Тебе нравится?
Миранда Ламберт6 дефилировала на экране в классном платье в стиле 50-х, и я широко улыбнулась.
— Миранда — это сильно.
— Я знаком с ней.
Я выпрямилась:
— Правда?
Мал снова захихикал:
— Ты впечатлена, что я знаком с Мирандой Ламберт, но ты понятия не имела, кто я. Если честно, женщина, ты сильно ранила мое самолюбие.
— Я видела «золотые» и «платиновые» альбомы, вывешенные в коридоре, приятель. Думаю, ты можешь это учесть.
Он фыркнул.
— Знаешь, ты очень напоминаешь мне моего брата, — я почти успела уклониться от бутылочной пробки, которую он со щелчком бросил в меня. Она отскочила от моего лба. — За что?
— Ты можешь хотя бы притвориться моей поклонницей?
— Нет. Извини.
Полностью игнорируя мою любовь к Ламберт, Мал начал переключать каналы. Домашний магазин, футбол, «Унесенные ветром» и я. Я на экране телевизора.
— Подожди, — сказала я.
Он застонал:
— Не самая хорошая идея.
Сначала промелькнули мои школьные фотографии, следом еще одна, на которой мы с Лорен на выпускном вечере. У них даже был репортер, стоявший через дорогу от Руби, болтающий о моей жизни, до того как я поднялась до всемогущего статуса жены Дэвида. А потом был и сам мужчина на какой-то концертной записи, с гитарой в руках он пел на бэк-вокале. Слова были типичные «моя-женщина-предала-меня»: «Она моя единственная и только она поставила меня на колени...». Интересно, напишет ли он песни обо мне. Если и так, то есть вероятность, что они будут не самыми лестными.
— Дерьмо, — я крепче прижала диванную подушку к груди.