Читать интересную книгу Три слепых мышонка - Эд Макбейн

Прежде чем вырулить на Хенли-стрит, к тому спуску, который ведет к пристани, пришлось катить по Трейл на юг, миновав Твин-Три-Эстейтс, свернуть направо. Лодочная станция Чарли Стаббса «Риверью» расположилась в крохотном мелководном заливе, который выходит в Уиллоуби-Крик. При отливе порой не выйти в море, и приходится звонить Чарли, чтобы узнать, нет ли проблем. После сегодняшнего дождя все, конечно, будет в порядке, тем более у его лодки мощная осадка — три фута четыре дюйма, а скорость она развивает до тридцати миль в час, хотя Лидз никогда так сильно не разгонялся.

К своей тридцатидевятифутовой лодке «медитерраниен» Лидз относился почти с такой же любовью, как и к старому «кадиллаку». Лодка для него — предмет роскоши. Еще бы, он выложил за нее почти сто сорок пять тысяч долларов. «Кадиллак», строго говоря, — это удобная старая калоша, а его красавица лодка — усыпанный бриллиантами хрустальный башмачок.

Адвокат мысленно перенесся в один из таких дней. Ему случалось видеть на море подобную красоту, а Лидз так живописно рассказывает: в легкой мягкой дымке бирюзовое небо, вода тихая, матово-зеленая, девственную тишину время от времени нарушает крик птицы, эхо гонит его над водой вдаль. И вновь наступает тишина. Слышно только, как работает мотор.

Мангровые деревья, стеною вставшие по кромке залива, отражаются в воде. Между ними кое-где проглядывают низкорослые пальмы и островки дубов, окаймленных мхом. Лодка плавно скользит по воде. У берега важно перебирает тонкими ногами большая голубая цапля. В самых неожиданных местах из воды торчат деревянные таблички: «Не идти в кильватере», «Малая скорость». Лодка величественно скользит по водной глади.

«Лидз, довольный, стоял у руля. На нем джинсы и футболка, сандалии и нейлоновая желтая кепка с двумя переплетенными буквами П и Б в кружочке — такие раздавали два-три года назад во время рекламной кампании нового пива „Золотая девочка“ фирмы Брэчтмэннов. Лидз всякий раз водружал ее на голову во время морских прогулок. В прохладные дни он сверху одевал ветровку, купленную в универмаге „Сиерз“.

Жаркий и душный августовский день. Вокруг такая красота, что у него сжалось сердце, даже не хотелось думать о возвращении в док.

Лодка медленно проплыла под большим мостом у мыса Калузы, сделала огромную дугу и повернула назад. Море пустынно. Во всем мире были только он и Бог, такой невероятно щедрый к нему в последнее время. Его охватило сладостное ощущение покоя и одиночества.

С прогулки на лодочную станцию он возвратился минут двадцать седьмого, сел в „масерати“ и поехал на ферму. Без пятнадцати семь подъехал к дому. Пит на тракторе только что вернулся с поля и приветствовал его взмахом руки. Лидз ответил ему. Пит Рейган не имел никакого отношения к бывшему президенту, столь ненавистному Лидзу. Он командовал тридцатью шестью постоянными работниками. Он уже шесть лет после смерти старика Осмонда Лидза верховодит на ферме.

В тот вечер Джессика попросила жену Пита Элли, их экономку, приготовить на ужин тушеного омара, кукурузу и салат. Кукуруза и салат тоже растут на их полях, хотя, конечно, доход они приносят не такой, как помидоры. Ужин был накрыт во внутреннем дворике возле бассейна. Воздух был напоен влагой и удушливым зноем, а прохлада воды приносила облегчение. Ледяное пиво в высоких бокалах примиряло с погодой. Джесси была согласна с мужем, что омаров предпочтительнее есть на свежем воздухе, за длинным деревянным столом.

Конец дня не предвещал ничего дурного для Стивена Лидза.

Бог одарил его своей благосклонностью».

— В котором часу вы вернулись на лодочную станцию? — спросил Мэтью.

— Вернулся? Что вы имеете в виду?

— То, что вы вернулись в тот же вечер на пристань.

— Но этого не было.

— Значит, вы на машине вашей жены не подъезжали к «Риверью»?..

— Нет, конечно.

— А ваш звонок Чарли Стаббсу?

— Чарли? Что вы! С какой стати я стал бы ему звонить?

— Вы предупредили, что попозже вернетесь и совершите небольшую прогулку…

— Прогулку?

— Именно так. Во всяком случае, Чарли утверждает, что вы…

— Он ошибается.

— Так вы ему не звонили?

— Я ему не звонил.

— Разве вы не говорили, чтобы он не беспокоился, если услышит, что вы берете лодку?

— Я же вам сказал, что никому не звонил.

— А он говорит о вашем звонке в девять часов.

— В это время я был в постели.

— Он говорит, что вы появились на пристани около половины одиннадцатого…

— Одно из двух: он или ошибается, или лжет. Мы с Джесси выпили после ужина и уже в постели смотрели видео. Я, видимо, заснул на половине, разбудил меня…

«Раздался громкий стук в дверь и настойчивая трель звонка. Лидз пытался прорваться сквозь оковы сна и протирал глаза. Джесси набросила халат. Солнечный лучик проник в окно спальни. Под непрерывный стук и звонки Джесси выбежала из комнаты. Снизу доносились голоса. Элли закричала: „Миссис, это полиция!“

На пороге спальни возникли два исполина — черный и белый.

Это ваш бумажник? Это ваш бумажник? Это ваш бумажник?

Это его бумажник.

Посмотрите-ка, это его бумажник.

Бог отвернул от Лидза свой лик».

Инспектора полиции звали Фрэнк Баннион. Он работал в прокуратуре уже третий год. В его послужном списке было полицейское управление Калузы, а до этого служба простым полицейским, потом сержантом в Детройте. Он прожужжал уши всем офицерам в прокуратуре своим рассказом о расследовании, которое он вел в Детройте для Элмора Леонарда.

А всего-то и дел было, что Леонард, вникая в атмосферу своего очередного романа, заглядывал в их полицейский участок. В один из приходов он задал Банниону несколько вопросов, и теперь Баннион задирал нос, как будто он написал эту чертову книгу в соавторстве со своим закадычным приятелем-голландцем.

Банниону было чем гордиться. Всякому, кто соглашался его слушать, он рассказывал, что мужская половина их семейства — отец, брат, двоюродные братья со стороны отца — к сорока годам лишались волос и зубов. Баннион в свои сорок два года не потерял ни одного зуба и обладал приличной шевелюрой. Он объяснял это тем, что однажды укусил грабителя за задницу. Грабитель пытался улизнуть через окно, но Баннион вовремя укусил его. У него сохранились фотографии отпечатков зубов на заднице грабителя как вещественное доказательство. Адвокат защиты пытался сыграть на том, что Баннион превысил свои полномочия.

Баннион докладывал Патрисии Демминг, что ему удалось узнать на лодочной станции «Риверью». Патрисия решила проверить слова Лидза во время ареста, что бумажник мог потеряться в лодке во время прогулки. Патрисия хотела убедиться, что он действительно был в тот день на причале. Вариант первый: он не брал лодку и, соответственно, не мог забыть в ней бумажник. Вариант второй: он не появлялся в день убийства на лодочной станции, и тогда ложь в одном случае предполагает ложь и в других. Она попробует убедить в этом суд.

Она внимательно слушала отчет инспектора полиции о том, что Лидз дважды в означенный день заглядывал на станцию.

— Это слова Стаббса, — повторял Баннион. — Чарли Стаббс — владелец лодочной станции, шестидесяти двух лет, седой мужик, похожий на Иона в чреве кита.

— Он утверждает, что Лидз брал лодку дважды?

— Да, — сказал Баннион. — Днем, около половины пятого, во время первого прилива, и поздно вечером, около половины одиннадцатого, когда вода опять поднялась, и ему не составило труда вывести лодку в море.

— Стаббс сам видел его оба раза?

— Да, — ответил Баннион. — Днем он перебросился с ним парой фраз.

— Как вы считаете, можно доверять его словам?

— А словам моей матушки можно было доверять?

— Несомненно, — подтвердила Патрисия. — Ну, а что касается Стаббса?

— Он абсолютно надежный свидетель: трезвый, умный, очень хороший свидетель, так я считаю.

— О чем говорили Лидз и Стаббс?

— Собственно говоря, когда именно?

— Мне показалось, вы сказали…

— Нет, вернее сказать, они говорили трижды.

Патрисия удивленно взглянула на него.

— Днем он приехал на пристань, припарковал машину и сообщил Стаббсу, что берет лодку. Их разговор крутился вокруг погоды. Лидз вышел на лодке в море, Стаббс проследил за тем, как она взяла курс на север, к мысу Калузы. По возвращении, часов около шести, он снова встречается со Стаббсом. Лидз говорит ему, как прекрасно было там, в открытом море, наедине с Богом, и все такое.

— А третий раз?

— В тот же вечер в девять часов. Лидз позвонил Стаббсу — тот еще не ушел домой. Он сказал, что в такую замечательную ночь он, возможно, соберется покататься на лодке при луне, и ему не хотелось бы…

— Он так и сказал?

— Да. В ночь убийства было полнолуние.