Читать интересную книгу Большая книга перемен - Алексей Слаповский

– Это по кабельному?

– Почему? Открытый государственный канал.

И Максим поехал к Дубкову, предварительно позвонив ему и напросившись прийти в гости.

По пути связался со своей помощницей и секретаршей Лизой, попросил дать справку о Дубкове. Лиза, как всегда, с блестящей точностью и скоростью выполнила поручение. Картинка следующая: Вячеслава Дубкова многие называют Вячиком за моложавость и шустрость. Знаменит тем, что имеет медаль «За стойкость и выживание», которую придумал бывший губернатор Владимир Михайлович Федулов, имевший прозвище ВМФ; к нему эта аббревиатура, заимствованная у Военно-морского флота, приклеилась сразу и накрепко, было в нем действительно что-то военно-морское, крейсерское, бескозырчатое, но при этом показное, чреватое Цусимой, разгромом, что в результате и случилось. Медаль из его щедрых рук Дубков получил за настоящую стойкость и буквальное выживание: в пору кланово-политическо-экономических войн, когда намертво схватились мэр Сезонтьев, за которым стояли акулы строительства, недвижимости, торговли, прикрывающая их ярцевская (из микрорайона Ярцево) бандитская группировка, и команда губернатора Федулова с поддержкой чиновников, финансистов и заречных бандитов, то есть из рабочего поселка Заречный, Вячик грудью встал на защиту существующей власти, обосновывая свою позицию тем, что грядущая будет еще хуже, печатал разоблачительные статьи, направленные против тузов строительства и торговли. В результате удостоился подлого ночного нападения, его сильно избили и, возможно, хотели убить, применив что-то рубящее. Дубков выжил, но шрам через все лицо остался. Сшили его криво, срослось со смещением, поэтому кажется, что у Вячика одно лицо наплывает на другое, но он остался таким же отважным и принципиальным, теперь защищая нынешнего губернатора, бывшего мэра Сезонтьева, от наскоков очередных желателей поделить уже неоднократно поделенную власть. На досуге и в душе Вячеслав Дубков – поэт и писатель, член САП (Сарынская ассоциация писателей), выпустивший две книги стихотворной лирики и одну прозы.

– Ты сама себя превзошла, – похвалил Лизу Максим.

– Да у меня просто подруга Татьяна за него замуж вышла недавно. Я ей говорю: дура, он же урод во всех смыслах! А ей нравится. Больше того, не надышится на него. А он на нее даже еще и рычит, тоже, блин, царь зверей. Главное, чего не понимаю, этот глистун до Татьяны три раза женат был!

– Бывает. Есть мужчины, у которых все достоинства проявляются, как бы это сказать, не сразу и в определенных условиях. Я тебе на это неоднократно намекал.

– Максим Витальевич, мы эту тему закрыли или я себе работу ищу? – тут же отреагировала гордая и честно замужняя Лиза.

– Извини. Закрыли.

Ошибка Петра еще в том, что нельзя для таких разговоров приезжать к людям на работу. В публичных нейтральных местах тоже не надо встречаться. В офисе, в ресторане, в кафе все как бы немного играют на публику, начинают фуфыриться, набивать себе цену, строить из себя то, чем не являются. А вот у себя дома человек беззащитен, его сразу видно. Дома стены помогают, это верно, но они же и выдают.

Квартира Дубкова с советской мебелью (сервант, трюмо, полированный книжный шкаф), выцветшими обоями на стенах, однако с так называемым евроремонтом в кухне и ванной, куда Максим зашел помыть руки, выдавала Вячика с головой: беден, но претенциозен.

Максим коротко объяснил ему задачу и назвал цену: сто тысяч рублей.

Вячик нашел в себе мужество не показать, что он страшно обрадовался. Выдержал паузу и сообщил:

– Это серьезная работа, Максим Витальевич.

– А кто говорит, что несерьезная?

– И времени придется затратить много.

– Опять же не спорю. Намекаете, что гонорар прибавить?

– И ответственность большая… – не признавался Вячик.

Максим чутьем догадался, какую аппетитную цифру держит в уме Дубков. Триста тысяч. Потому что это по нынешнему курсу – десять тысяч долларов. Ботаники, косящие под деловых людей, примитивны и одинаковы. Округлость и красота цифры для них часто важней самой суммы. Они не понимают настоящей цены денег, потому что не видят их конкретной наполненности. Но и у Максима кроме финансового есть спортивный интерес – не дать больше двухсот пятидесяти. (Можно и меньше, но получишь халтуру, за которую при такой цене и ругать-то будет неудобно.)

– Хорошо, сто пятьдесят тысяч, – сказал он.

Вячик пожал плечами:

– Надо подумать. Вы сразу ответа требуете?

– Я не требую, я надеюсь на ваше согласие. Так договорились?

– Не знаю…

– Хорошо. Вы умный человек, Вячеслав Ильич, поэтому я озвучу сразу максимальную сумму, которую мы можем заплатить. Двести пятьдесят. Откажетесь – очень жаль, придется кого-то еще искать.

Вячик чуть было не потерял лицо. То есть оба из своих лиц, хотя одна половина из-за нарушенных мимических функций всегда казалась не вполне живой – не мертвой, но мертвоватой.

– Никого вы не найдете! – торопливо сказал он. И тут же исправился: – То есть ваше дело, конечно, но средний возраст членов нашей ассоциации шестьдесят пять лет. Я там самый молодой, как это ни смешно.

– Значит – согласны?

– Ну, в общем, да.

– Тогда поступим следующим образом. Я тут кое-что набросал для первых глав. Чисто фактический материал. Изучите и попробуйте на этой основе написать страниц десять-двадцать. А вот аванс, – Максим вынул заранее приготовленную пачку денег и ласково покачал ее на ладони. – Мы на словах договоримся или трудовое соглашение составим?

– Что вы, зачем? – рассмеялся Вячик. – На словах, конечно!

– И вот еще, взгляните, – Максим достал из портфеля и положил перед Дубковым толстую папку.

Дубков открыл ее, заглянул, щепотью достал несколько листов. Какие-то копии – фотографии, еще что-то.

– Это из нашего архива, – пояснил Максим. – Родители, мы, фотографии деда, бабушки. Грамоты всякие – советского времени. Копии, но вам, я думаю, без разницы. Это для ознакомления, в книге все будет высшего качества.

Оставив свои черновики и папку, Максим удалился, а Вячик лег на диван, что делал всегда, когда появлялась необходимость серьезно подумать.

В соседней комнате находилась Татьяна и прислушивалась. Она не присутствовала при разговоре мужа с Максимом Костяковым, зная, что Вячик не любит посторонних ушей, а когда Максим ушел, не приставала с расспросами. У Вячика так: захочет – сам скажет, не захочет, лучше не лезть, рассердится. Если что-то важное, рано или поздно выложит, вот тогда можно деликатным советом или замечанием подтолкнуть его в нужном направлении.

Татьяна слышала, как Вячик, ворочаясь на диване, издает звуки. Она знала уже эту его привычку реагировать междометиями на собственные мысли.

– Хм! Хм! Кха! – откашливался Вячик, и Татьяна понимала: он думает о чем-то крайне заманчивом. Интересно, это лишь для него заманчиво или для всей семьи? Имелся в виду еще и будущий ребенок, которого Татьяна очень хотела зачать, но пока не получалось.

– Це-це-це! – щелкал он языком. Означает какие-то сомнения.

– Тым-бырыдым-дым-дым! – напевает. Высшая степень напряжения мысли.

– Ну ё, ну и ё! – опять сомнения, но не черные. Опасение поддаться на уловку. Как перед входом в магазин, на витрине которого объявлена восьмидесятипроцентная уценка.

– Ча-чи-чу-чу, чу-чу! – пыхтение паровозом. Мыслить стало тяжело.

– Ы-хы-хы! – вздох сожаления о чем-то. Не о том ли, что зря женился?

– Баям-бадам! – торжественное. Убежденность в своей правоте и победе.

– Ёптарида! – полный триумф. После такого восклицания к нему можно смело входить, не опасаясь разноса.

И Татьяна вошла с улыбкой.

Спросила:

– Что? Интересное предложение?

– Ты даже не представляешь! Потом расскажу.

Ну, потом так потом, Татьяна не торопит. Не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра, как шутит муж. Вроде глупо, а на самом деле лучше помедлить и сделать что-то позже, но вернее и основательнее.

– Водка есть у нас? – спросил Вячик.

– Конечно, – улыбнулась Татьяна.

Мог бы и не спрашивать. Умная жена: а) всегда держит в холодильнике водку; б) приветливо относится к пожеланию выпить. Ибо, когда мужчина захочет, он все равно выпьет, но не дома, а где-то в другом месте. И вам же хуже.

6. СУН. Суд

__________

__________

__________

____ ____

__________

____ ____

Ведите себя скромно и сдержанно: если вам бросают перчатку, не поднимайте ее.

На следующее утро Немчинов позвонил Петру Чуксину (тот, уходя, оставил визитку с номером телефона) и сказал:

– Здравствуйте, Петр. Это Немчинов. Если помните, мы вчера говорили. Я подумал. Я попробую.

– Уже не надо, – с удовольствием отшил его Петр.

Немчинов то ли кашлянул, то ли поперхнулся.

– Мы можем обсудить сумму.

– Я сказал: не надо. Что непонятного?

Да, Немчинов понял. Понял главное: похоже, он сделал огромную глупость. Наверное, они нашли кого-то более сговорчивого. Но кого?