Читать интересную книгу Дерьмо - Ирвин Уэлш

В зале нас встречает узкоглазая пташка Сунь Юнь, или как ее там, в деловом костюме.

- Для начала я хочу дать вам упражнение на свободные ассоциации. Говорите то первое, что придет в голову, не задумываясь.

Она поворачивается и пишет на доске: ЧТО ДЛЯ ВАС ОЗНАЧАЕТ РАСИЗМ?

- Дискриминация! - кричит Клелл.

Китаеза заметно возбуждается, кивает и быстро записывает слово на доске.

Гиллман надувает щеки - похоже, сучка ему не нравится.

- Конфликт! - резко бросает он.

Пока она снова записывает, Клелл говорит:

- А может, и не конфликт. Может, гармония. Гиллман на него не смотрит.

- Ты подумал о лаке для волос, - подает голос Гас Бэйн. Тут встреваю я и говорю:

- Она не пользуется лаком «Гармония». Ребята смеются, даже Даги Гиллман улыбается. Малышка поворачивается и повышает голос:

- Я думаю, Энди... вы ведь Энди? - Клелланд кивает. - Я думаю, Энди затронул важный пункт. Мы, полицейские, в силу специфических условий нашей работы привыкли видеть общество, раздираемое конфликтами, но в реальности расовые отношения в Британии характеризуются гораздо большей гармонией, чем какие-либо другие.

- Это же брэнд, лак для волос, - говорю я.

На сей раз никто не смеется, и я чувствую себя в изоляции. По крайней мере птичка, похоже, огорчается, а мне только того и надо. Она смотрит прямо на меня и спрашивает:

- А что термин «расизм» означает для вас... - ее взгляд перемещается на бирку с моим именем, - Брюс?

- Для меня он не означает ничего. Я ко всем отношусь одинаково.

Бэйн выдвигает вперед подбородок и демонстративно хлопает в ладоши.

- Что ж, весьма похвально, - чирикает птичка, - но разве вы не замечаете расизма в других?

- Нет. Это их взгляд на мир. Человек должен нести ответственность за свое поведение, а не за поведение других, - отвечаю я.

Получилось хорошо. Эти дуры говорят на своем особом, обезличенном языке, и мне почти удалось попасть в струю. К тому же, похоже, Сунь как-ее-там и сама так считает.

И тут выскакивает Аманда Драммонд.

- Но ведь мы играем определенную социальную роль, и в этой роли, роли служителей правопорядка, обязаны принимать на себя ответственность за проблемы общества. Я бы сказала, что это не требует доказательств.

Вот же дура. И это точно не требует доказательств.

- Я выражал свою личную точку зрения. Мне казалось, вы это хотели услышать. На установочном инструктаже сказали, что мы должны реагировать как личности и не прятаться за профессиональными ролями. Разумеется, как служитель правопорядка я согласен с тем, что на нас ложится и дополнительная ответственность.

Желторожая явно смущена моим заявлением и уходит от ответа. Стандартная тактика, к которой так часто прибегают преступники. И это полиция? Ха!

- Хорошо сказано, Брюс, - покровительственно замечает она. - Кто желает добавить?

- Самая большая проблема, - начинает Гас, - и я знаю, что вам не понравится то, что я скажу, но это необходимо сказать - состоит в том, что именно черные совершают большую часть преступлений. - Он поворачивается ко мне. - Ты работал в Лондоне, Роббо. Скажи им.

- Я могу говорить только о том времени, когда я сам работал в Страуде, - с бесстрастным видом отвечаю я и смотрю на Леннокса.

Его лицо ничего не выражает, но в глазах напряжение. Держу пари, парень уже нанюхался. Ставлю четыре против одного.

- А что Страуд-Грин? - настораживается китаеза.

- Я считаю неуместным обсуждать отдельные проблемы того или иного конкретного района, - резко заявляю я.

- Хорошо, - нерешительно говорит она.

Дамочку щелкнули по носу, и ей это не понравилось. Хотя истинная проблема в общем-то не в этом. Если мы будем молчать, эти сучки не постесняются заполнить пробелы своей дерьмовой трескотней. Итак, мы слушаем нудную лекцию, ждем перерыва на кофе и потихоньку дремлем, притулившись к теплым батареям.

Наконец объявляют перерыв, однако к кофе дают только какое-то сраное печенье. Обычно я беру булочку в столовой или что-нибудь у Кроуфорда, но на сей раз все забыто и заброшено в суете дурацкого курса любви к черному брату. Им нет никакого дела до других, они озабочены только собственными проблемами. Беру кофе и отхожу к Клеллу. Намеренно держусь подальше от Гаса. Неплохой парень, но у него что на уме, то и на языке. Ему не хватает осторожности, осмотрительности, а эти сучки только того и ждут. Вот Леннокс, тот понимает что к чему. Зато слишком пронырлив.

Наш юный мистер Леннокс далеко пойдет, это уж как пить дать.

Мы стоим втроем - я, Клелл и Гиллман, - и тут к нам присоединяется эта пташка с американским акцентом. Наверно, ходила в крутые школы. В разных странах. Ненавижу этих привилегированных ублюдков. Все остальные для них пустое место, если ты им и нужен, то лишь для того, чтобы подтирать за ними их же дерьмо, и чаще всего они правы. Одного они не знают: ты всегда крадешься в темноте. Возможность нанести удар, вероятно, и не представится, но ты всегда там, всегда наготове. На всякий случай.

Рот у чертовой суки не закрывается, она треплется и треплется. Стандартная тактика: хочет расположить нас к себе, разговорить, заставить открыться. Но мы держимся твердо. Клелл, правда, еще отвечает, говоря то, что она хочет услышать, но воли языку не дает, побаивается. При этом он вызывающе поглядывает на нас с Гасом. Когда имеешь дело с такими вот сучками, то лучше всего прикинуться деревом. Самые умные из уголовников хорошо это знают: просто посылают всех и рот па замок. В общем, она трещит, а я киваю, глядя ей в глаза и наблюдая за тем, как шевелятся ее губы, и постепенно начинаю думать о том, что у нее под юбкой. Ничего такого в ней нет, но тело аккуратное. Задница фигуристая, с выгибом. У меня свой девиз: не смотри на каминную полку, когда ворочаешь уголья. И, скажу откровенно, он не раз служил мне верную службу. Правила везде одни и те же.

Словно прочитав мои мысли, она краснеет и смотрит на часы.

- Что ж, пора двигаться дальше...

Подожди еще минутку, сучка, и мы с тобой задвигаемся по-другому. Сыграем в мою игру. Ты же не прочь...

Леннокс разговаривает с Амандой Драммонд. Не иначе как хочет помочить конец, грязный ублюдок. Хотя какой там у Леннокса конец. Прыщик. Драммонд замечает, что я смотрю на них, и отворачивается. Я бы ей тоже вставил, ну хотя бы потехи ради. Например, в сортире, если бы выпала свободная минутка между кроссвордом и перерывом. Леннокс возит указательным пальцем по клюву. Хладнокровный ублюдок, но ведь за всем не уследишь, и этот жест выдает, что за внешним спокойствием он комок нервов.

Да, Леннокс, да, пизденыш, ты еще узнаешь.

Мы возвращаемся в зал. Клелл разыгрывает из себя милого парня, Гас поддакивает, а я изображаю тупой угол. Жарко, и меня начинает немного мутить. В животе появляется неприятное чувство и ощущение тяжести. Как будто во мне что-то есть, и оно растет, крепнет, набирает силу. Может быть, опухоль вроде той, от которой умерла моя мать. Наша семья предрасположена к этой чертовщине. Но она была... Я начинаю потеть. Пот. Густой обильный пот. За ним всегда приходит приступ паники.

Пиздец!

Мать вашу!

Я не Басби и не какой-нибудь слабак, который не в состоянии справиться со стрессом. Эти мудаки никогда ничего не узнают, никогда ничего не поймут, потому что я лучший, я лучше их всех, я сильнее всей этой гребаной компании вместе взятой.

Я извиняюсь и иду в туалет. Меня трясет, зубы стучат. Сажусь на крышку унитаза. Как чешется задница. Надо чем-то простерилизовать ее; горячей водой или острой болью. Туалетная бумага оказывается достаточно жесткой. Вот же скоты! И как, по их мнению, можно работать...

Чешусь как проклятый, пока глаза не начинают слезиться. Фокусируюсь на боли. Дыхание постепенно приходит в норму, дрожь проходит. Пытаюсь сгонять всухую, воображая то узкоглазую пташку, то Аманду Драммонд, без всего, но ничего не получается. Надо было прихватить с собой газету. На третьей странице была какая-то новенькая шлюшка; по крайней мере я ее раньше не видел.

Возвращаюсь, так до конца и не придя в себя. Все поворачиваются и смотрят на меня.

- Брюс, вы в порядке? - спрашивает Аманда Драммонд. - Выглядите вы не очень. Как самочувствие?

Нападение - лучшая форма защиты. Я смотрю ей в глаза.

- Мне было бы намного лучше, если бы я понимал, что здесь делаю. Как и некоторые из моих коллег, я занят расследованием убийства. Я пытаюсь раскрыть преступление, совершенное в отношении представителя группы этнического меньшинства. Меня отвлекли от работы, чтобы убивать время здесь. - Все это я говорю таким тоном, чтобы Драммонд стало ясно: я не считаю ее членом опергруппы. - Ответьте мне, если сможете, на такой вопрос: что больше способствует расовой гармонии, этот семинар или раскрытие убийства? Потому что протирая штаны здесь, сестренка, мы уж точно не найдем преступника.

- Вот-вот! - поддакивает Гас и начинает хлопать. Некоторые из ребят присоединяются к нему. Питер Инглис свистит.