Вольтер развернул поистине мировую кампанию в защиту Калласа, он обратился не только к видным представителям правящего класса Франции, но и к монархам других стран, в частности к Екатерине II. Через маркизу Помпадур Вольтеру удалось добиться вызова вдовы Калласа ко двору. В конце 1763 года Вольтер опубликовал «Тракт о терпимости по случаю смерти Калласа». Результатом деятельности Вольтера стал пересмотр приговора в отношении Калласа. 7 марта Королевский совет отдал приказ парламенту Тулузы направить ему дело Калласа. 9 марта 1765 года Каллас был оправдан.
Каллас стал символом несправедливости уголовного процесса. Тридцать лет спустя после казни Калласа, в 1793 году Конвент принял решение об установлении памятной стелы в честь Калласа. Одновременно с этим жертвы Революционного трибунала, отправлявшего суд с помощью присяжных, следовали на эшафот.
Кроме громких дел Калласа и Сирвена де ла Бара, защитником которых выступал Вольтер, известен еще ряд процессов, получивших не меньшую огласку. В 1785 году Катерина Эстине была осуждена за отцеубийство судом Ривьеры и сожжена заживо. Вскоре парламент Тулузы признал, что процедура была сфальсифицирована. Адвокат Лакруа составил оправдательный мемуар, где были высказаны пожелания о реформе Ордонанса 1670 года.[79]
В 1780 году парламент Дижона осудил пять частных лиц за ночной разбой со взломом. Один из них был повешен, другой умер на галерах, третий был подвергнут подготовительному допросу, т. е. пытке. Настоящие виновники данного деяния впоследствии были обнаружены и осуждены. Оправдательный мемуар в отношении данных лиц составил адвокат Парижа Годард, к мемуару были прибавлены консультации, подписанные Тарже, Тетионом, Сансоном, Мартино, де Лакруа, Блонде, Ардуаном де Рейнери, Фурнелем, Зезе и Бонетом. Авторы данных произведений также указывали на необходимость реформ.[80]
17 мая 1772 года парламент Руана осудил служанку Марию Франсуазу Виктуар Салмон. Она как отравительница была осуждена к сожжению. Приговор был ревизован, Салмон оставили под подозрением в тюремном заключении. Этот новый приговор был обжалован в Совете короля, при этом адвокат Лекошуа составил два мемуара, ко второму мемуару были прибавлены консультации известного адвоката Парижа Фурнеля. Приговор был пересмотрен, и парламент Парижа по кассационной жалобе 23 мая 1786 года снял все обвинения с Салмон.[81]
Наиболее известное дело, названное «делом трех колесованных», значительно повлияло на общественное сознание благодаря участию в составлении мемуара по нему Ш. Дюпати.[82] Суд бальяжа Шомон к пожизненным работам на галерах осудил троих несчастных: Брадиера, Лардуаза и Симаре. Парламент Парижа усилил наказание до колесования. Однако была получена отсрочка исполнения приговора, подана кассационная жалоба и в это же время появился оправдательный мемуар, который не имел подписи, но всем было известно, что его автором является Ш. Дюпати.[83] Мемуар сопровождался краткими консультациями, составленными Л. де Лалё[84]. Спустя незначительный промежуток времени мемуар был дополнен другим произведением под названием «Средства для защиты прав Брадиера, Симаре и Лардуаза, осужденных к колесованию». Мемуар призывал к реформам уголовного процесса.
Особый интерес сегодня вызывает фраза, свидетельствующая о состоянии правосознания накануне 1789 года: «Сир, не нужно составлять кодекс, который мы вымаливаем, он уже составлен, он написан, он выгравирован. Сам Бог выгравировал его в Вашей душе, и Вам остается не более только, как заставить его перевести главу вашей магистратуры… Поспешите, о принц, друг правосудия, правды и человечности… ибо может быть в некоторых удаленных провинциях вашей Империи, ваши уголовные законы, особенно законы ваших криминалистов, ведут в этот момент на эшафот людей, которые так же, как Брадиер, Лардуаз и Симар, лишены всяких советников, содержатся, как и они, в течение годов в тюрьме, являются, как и они, игрушкой несправедливости и невежества своих судей и так же, как и они, невиновны»[85]. Мемуар Ш. Дюпати имел колоссальный резонанс, его имя неоднократно звучало впоследствии на заседаниях Учредительного собрания.
По утверждению Э. Лабулэ[86], увлечение составлением новых проектов уголовных и уголовно-процессуальных законов в конце XVIII столетия приняло во Франции широкий размах.[87]
В 1777 году Экономическое общество в Берне назначило премию в 1200 франков автору лучшего произведения, написанного по следующей программе:
«1) О преступлении и соответствующих наказаниях.
2) О сущности и силе доказательств.
3) О совершенствовании уголовного процесса так, чтобы процедура рассмотрения уголовного дела была быстрой и четкой и чтобы гражданское общество нашло в них возможно большую безопасность для свободы и гуманности»[88].
Среди конкурентов на премию выступали Ж. П. Марат и Ж. П. Бриссо. Ж. П. Марат написал свое сочинение под названием «План уголовного законодательства» еще в 1781 году и обнародовал его впоследствии в Париже в 1790 году под названием «План уголовного законодательства, составленный Маратом, автором „Друга народа, французского Юниса“ и т. д.»[89].
Ж. П. Бриссо написал свой труд в 1780 году и издал в 1781 году под названием «Теория уголовных законов».
Академия в Шалоне-на-Марне[90] в 1780 году объявила конкурс на следующую тему: определить, какие могли бы быть во Франции уголовные законы, наименее жестокие и наиболее действенные, для воздержания и пресечения преступления посредством наказаний, неотвратимых и примерных, вполне охраняющих честь и свободу граждан. Ж. Н. Бриссо получил за этот труд первую премию.[91]
Поскольку работу Ж. П. Бриссо[92] «Теория уголовных законов» А. А. Герцензон подробно проанализировал в монографии «Проблема законности и правосудия во французских политических учениях XVIII века[93], и в ней суду присяжных уделено мало внимания, мы остановимся на данной работе только вкратце.
Следует признать, что в «Теории уголовных законов»[94] тема присяжных действительно освещена слабо, а план судоустройства, предлагаемый Ж. Н. Бриссо для уголовного судопроизводства, вообще не предусматривает присяжных в современном понимании данного слова. По его мнению, сами судьи должны выступать в качестве судей выборных.
Поскольку план судоустройства Ж. П. Бриссо ранее не освещался в отечественной литературе, целесообразно привести некоторые выдержки из него:
I. Все трибуналы ординарные и экстраординарные будут отменены. Все преступления должны быть подсудны уголовному трибуналу.
II. Учредят уголовный трибунал в каждом городе с округом, территория которого более 10 лье…
IV. Каждый трибунал будет составлен из 24 судей. Две трети из них должны соответствовать цензу – иметь доход во Франции не меньше шести тысяч ливров ренты в год. Другая треть должна замещаться адвокатами согласно порядку их старшинства.
V. Помимо этих 24 судей будет в каждом суде прокурор, адвокат короля или государства.
VI. Эти судьи, прокурор и адвокат будут избраны только на семь лет, они не смогут продолжать свою деятельность (за пределами этого срока), но смогут быть переизбраны после интервала в семь лет.
VII. Они будут избраны народом демократическим путем, избираемы будут также мэры и эшевены. Список избранных будет направлен в королевский суд, который его утвердит… чтобы судить факт, нет нужды быть сведущим в праве, так как естественный закон есть общее право людей.
VIII. Эти судьи будут избраны во всех сословиях, во всех состояниях и званиях.
IX. Однако будет во всяком трибунале президент, сведущий в натуральном (естественном) праве, в законах, в нравах своей страны, который после получения голосования судей по факту, выскажется по праву и применению закона, определяя меру наказания.
X. Этот президент будет допущен только после прохождения обучения и после сдачи экзамена по законам в королевском суде.
XV. Установят во всякой столице провинции королевский уголовный суд, в который будут поступать апелляции из низших судов. Они будут их судить в последней инстанции. Количество судей будет тем же. Две трети должны будут иметь годовой доход, каждый не менее 12 тысяч ливров ренты, одну треть будут составлять адвокаты. Их полномочия будут ограничены семью годами, их выборы будут такими же, как и низших судей. Чтобы их выбрать, каждый город или поселение направят в столицу депутатов – своих представителей.[95]
Как видно из плана, Ж. П. Бриссо предусматривал разделение вопросов факта и права в суде, однако вопросы факта должны были решать не присяжные, а судьи, причем судьи, в силу своей профессии избранные на семь лет. Функция мэров и эшевенов совсем не определена. Можно сказать, что в плане Ж. П. Бриссо речь о присяжных вообще не идет, если не обратить внимание на то, что профессиональным судьей в трибунале является только президент, остальные лица должны обладать определенным имущественным цензом и только треть из них должна являться юристами-адвокатами. При этом не совсем ясно, должны ли адвокаты также обладать указанным имущественным цензом. Получается, что все члены суда, кроме президента, выступают как своего рода скамья присяжных, высказываясь только по факту. Недостатки такого жюри налицо: во-первых, оно является постоянным в течение семи лет, что превращает присяжного в профессионального судью или в шеффена-заседателя, т. е. активного участника процесса, решающего не только вопрос о виновности; во-вторых, в таком составе не может быть использовано право отвода, что ограничивает свободу личности, выступающей в роли обвиняемого. Кроме того, в данном трактате не определены стадии процесса, права и обязанности сторон, председательствующего и остальных магистратов, судебной коллегии в целом. Таким образом, мы можем заключить, что план Ж. П. Бриссо создания коллегии присяжных не предусматривает.