Читать интересную книгу Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители - Василий Песков

По здоровью Михаил Григорьевич уже нечасто садится в челнок — «больше маячу на пасеке», но, думаю, детям своим он уже заказал: могильный камень обозначить обязательно рыбкой.

Такая вот капелька нынешней жизни на древней реке, принимавшей много притоков, среди которых — холодная, быстрая, чистая Снежеть, текущая через Бежин Луг.

Вполне приличный улов.

«А когда сама Зуша с Окой встречается, то еще надо подумать, в какой из рек больше воды».

Это, конечно, патриотический глас зушанина. Был я на месте, где Зуша впадает в Оку. Конечно, предпочтенье надо отдать Оке, тем более что Зуша тут и кончается, а у Оки — эвон какой еще долгий путь к Волге!

На Зушу привез меня старожил этих мест, заместитель директора музея-заповедника Спасское-Лутовиново Владимир Зайцев. А поводом ехать сюда послужила страница особая в долгой истории Зуши. С конца 41-го года по июль 43-го река сделалась рубежом, на котором столкнулись непримиримые силы — германская и наша. Большое сраженье гремело на Волге, а тут, на Зуше, стоявшие лоб в лоб противники укреплялись до нужного часа. Наши войска окопались на правом высоком берегу речки. Поросшие травой окопы поныне целы. Повторяя изгибы Зуши, тянутся они на десятки километров от верховья реки до Мценска. Немцы были — рукой подать — в Заречье. Заняли высотки и построили бетонированные подземные укрепления. Наши время от времени пытались штурмовать высоты левого берега, но всегда безуспешно. С большими потерями отступали.

Сраженье на Курской дуге летом 43-го года обломало крылья немецкого наступленья в решающих точках — у Прохоровки и Понырей, и пришел момент больших контрударов. Один из них нанесен был немцам на Зуше.

11 июля была разведка боем, а ночью отсыпали, не подымая до поверхности воды в Зуше, мосты из камней, невидимые с самолетов, по которым стремительно прошли танки. И 12 июля начался штурм полосы укрепленья немцев.

«Сеча была велика», — сказал бы летописец далеких лет. «Много полегло тут…» — сказал мне местный краевед Евгений Семенович Прохоров, уже много лет собирающий для музеев «железо войны» и кости погибших в большую могилу над Зушей. Я видел его находки в музее Верхней Вяжи и древнего Новосиля. Чего только нет! — каски, лопаты, винтовки и «шмайссеры», пулеметные ленты, фляги, штыки, телефонные аппараты, осколки бомб и снарядов, колючая проволока, заржавевшие мины.

Потрясает находка трехлетней давности. На одной из заросших бурьянами высоток обнаружили пулеметное гнездо немцев. Из ямы, прикрытой когда-то соломой, выгребли 14 (!) мешков хорошо сохранившихся латунных стреляных гильз. «Можно представить, сколько людей положили два пулеметчика, свившие это гнездо». Сам Евгений Семенович обнаружил и захоронил 234 человеческих скелета. Гибли не только рядовые бойцы.

Генерал Леонтий Гуртьев докладывал генералу армии Горбатову об освобождении Орла после прорыва на Зуше. И прямо во время доклада упал, сраженный осколком снаряда. Успел сказать генерал два слова всего: «Кажется, я убит…»

В Верхней Вяже на берегу Зуши создан скорбный впечатляющий монумент в память погибших. А помнит ли кто из живущих, как все тут было летом 43-го года? Представьте, нашел я солдата с одной рукой — Терешкина Василия Васильевича. Будучи артиллеристом, в день штурма он бил из орудия по Вяже Заречной, где вырос, где был его родительский дом и жили родные.

Посидели мы со старым солдатом на берегу Зуши, вспоминая былое и наблюдая серебристые брызги на синей воде от играющих рыб. «Сколько воды утекло с тех давних лет. Вода в день штурма, помню, в Зуше была тоже синей, и плыло по ней много погибшей от взрывов рыбы». Старый солдат закурил, откашлялся: «Зуша — лишь малая часть всего, что тогда сумели мы защитить. Умру я спокойно, если буду уверен: всегда защитим».

Фото автора. 21 сентября 2006 г.

Его мало кто знает

(Окно в природу)

Жизнь вездесуща. Различные формы ее приспособлены к самым различным условиям: на земле — в лесах, горах, пустынях, болотах; в толщах воды соленой и пресной; в среде с высокой температурой.

Недавно на Камчатке прилетевший туда ученый-микробиолог, показывая нам в Долине гейзеров булькающий горячий «кисель», спросил: «Как думаете, чем он окрашен?» Мы дружно ответили, что коричневый цвет «киселю» дает глина. Оказалось, горячая масса окрашена живущими в ней микроорганизмами.

Толща земли, верхний плодородный слой ее пронизан живой материей, видимой и не видимой простым глазом. Много животных роют в земле убежища — сурки, суслики, мыши, береговые ласточки, зимородки и огромное число насекомых, начиная с ос и шмелей, кончая мухами, муравьями и множеством «бокоёрзиков», видимых лишь в микроскоп. Для некоторых животных пласты земли не только убежище, но и среда постоянного обитанья. Причем для животных сравнительно крупных, для крота например. Его знают многие. Некогда существовал даже активный промысел этих маленьких землекопов, из шкурок которых шили модные женские шапочки. И есть у крота подземный сосед, мало кому известный. Несмотря на то что он фактически слеп, поймать его много труднее, чем какого-нибудь зрячего грызуна. Зовут таинственного «шахтера» слепыш. Вот он, этот зверь, перед вами на снимке, сделанном в Курской области в степном заповеднике.

Я, признаюсь, видел слепышей только на фотографиях и знаю о них по рассказам и скудным сведениям в книгах, где обязательно в тексте находишь признанье: «мало изучен». Что это за невидаль, живущая в относительно теплых краях России и Украины — в бассейнах Днепра, Дона и Волги? Проезжая в этих местах, часто видишь поверх плодородных земель цепочки вытолкнутых на поверхность кучек земли — следы движения слепышей под дерниной. От высоких кротовин эти выбросы отличаются плоской формой. Спрашивал местных жителей: «А видели слепышей?» Очень редко кто отвечал утвердительно.

Четыре огромных зуба выдают завзятого грызуна.

Проделывая свои ходы, часто в переплетенных корнях растений, слепыш очень чуток. Опасность определяет по слуху, хотя ушных раковин у него нет. Глаза же, с маковое зерно, скрыты под кожей. Но слепыш, возможно, как-то отличает день от ночи — активен почти всегда в потемках, отчего увидеть его и поймать крайне трудно. Величина зверя невелика, но все же он покрупнее крота — двадцать или чуть более сантиметров. Одет в теплую шубку с густым мягким мехом желтовато-пепельного окраса. Форма тела исключительно хорошо приспособлена для житья под землей. Оно вальковатое, с большой уплощенной головой, на которой в глаза бросается темного цвета мясистый нос, что свидетельствует о том, что слепыш хорошо ориентируется в запахах. Самая заметная деталь в его облике — две пары могучих, выдвинутых вперед резцов завзятого грызуна. В отличие от крота, роющего свои «штольни» мощными передними лапами, слепыш выгрызает ходы в подземелье зубами. При этом в большую пасть его земля не попадает — губы справа и слева смыкаются, рот закрыт, но зубы работают, причем так энергично, что землекоп буквально исчезает под землей, если, застигнутый на поверхности, он оказался в стороне от норы. Вгрызаясь в землю, слепыш уплощенной головой, как лопатой, отбрасывает ее вверх, а потом земля ссыпается вниз. Когда ее наберется много, слепыш разворачивается в подземном тоннеле и, как бульдозер, двигает землю назад и вверх. Когда расстоянье для транспортировки земли становится уже большим, грызун роет новый выход к поверхности и продолжает работу. Сам на поверхность выходит исключительно редко. Солнечный свет не любит, но временами возникает потребность погреться, и тогда слепыш являет себя надземному миру. Держится осторожно, полагаясь на слух. От опасности убегает «со скоростью крысы». Помнит вход в подземелье и каким-то чудом находит его. А если от входа значительно удалился, стремительно погружается в землю. Окажется рядом с водой — уплывает и опять ищет спасенье в земле.

Подземная его территория имеет жилую просторную резиденцию на глубине до трех с половиной метров. Это больше расстоянья от пола до потолка в нынешних наших жилищах. С такой глубины никто слепыша не достанет. От резиденции вверх и в стороны расходится больше десятка радиальных ходов, по которым слепыш путешествует, осваивая кормную территорию.

Казалось бы, ставь ловушку на этих ходах, и слепыш будет пойман. Но землекоп каким-то образом чувствует даже хорошо замаскированную западню и либо забивает ее землей, либо делает обходную «штольню».

Какую-то роль в этом, несомненно, играют жесткие остевые волосья на морде, голове и спине. Ненужный слепышу хвост превратился в рудиментальную «бородавку».