— Нет, Гефест, не так, — голос Малаха, кажется, стал еще мудрее, слова вылетали, будто не из уст человека, а из уст полубога. — Божественная сталь… да, она сделал свое дело в моем изгнании, но первое и самое страшное, что я совершил — я обучил твоего деда искусству рыцаря света. Этого паладины мне простить не могли. Хотя теперь та тайна уже не столь скрытна, теперь уже паладины сами набирают себе учеников. История похожа на историю Промита, который дал людям огонь и понес за это наказание, хотя Боги огонь не стали возвращать себе…
Разговор снова зашел в тупик. Гефест не нашел, что сказать. Малах не нашел, что добавить. Кузнец знал, что когда-то Малхазтофей, он же Малах, помог Востоку и Югу одолеть страшное зло, которое окутывало почти все земли Среднего Мира. Воин-паладин Малах открыл неведомые обычному человеку знания, отдал секрет Небесного металла в руки Мефласта — далекого предка Гефеста. И за это был изгнан в мир людей. Лишенный почти всех сил, он должен был века напролет помогать людям, до тех пор, пока полностью не искупит свою вину.
— Если бы не ты, Айзолин поглотил хаос. Ужас, страх, смерть и братоубийство. Вместо городов красовались бы руины. Рано или поздно мир бы умер… — вытаскивая из головы каждое слово, высказался Гефест.
На этом разговор окончился. Малах снова вернул себя в тот город, в который нашел будучи отчаянным запутавшимся мальчишкой. Тогда этот дворец показался простым миражом, но там из простого восточного парня он превратился в Великого Воина Света, как его долгое время называли на востоке. Но вскоре мир забыл своего героя, и, проклятый Небом, забытый людьми, Малах нашел отдых в маленьком южном городке.
Постепенно яркие воспоминания городского знахаря сменились не менее ярким сном. Гефест уснул не многим позже своего друга, только мысли у кузнеца были куда мрачнее, чем у Малаха. Так и продолжая сидеть в креслах возле камина, два друга спали, изредка посапывая.
III. Первая просьба
Март, 1476, Нимфея, Северная граница Южной Короны
Ночь навевала Гефесту странные сны. Он стоял на вершине непроходимых гор, под ногами хрустел белоснежный наст. Повсюду красовались своими толстыми, видавшими виды стволами древние деревья, из последних сил цепляющиеся корнями в скалистую почву. Гефест, словно паря в воздухе опускался все ниже и ниже. Постепенно гора перешла в поле, снег там лежал еще большими сугробами, чем на горе. Казалось, что ни одна душа не может выжить в этой страшной мерзлоте. Взгляд кузнеца молнией перенесся в какой-то лагерь из трех небольших палаток. Темнота обволакивала все вокруг, но чудным образом Гефест все отчетливо видел, улавливая каждую деталь.
Лагерь спал. Незаметно для остальных один человек встал и, крадучись с саблей наизготовку забрел в одну из палаток. Мгновение спустя он вышел, по оружие было измазано теплой парующей на холоде кровью, слизкая жидкость стекала по острому лезвию к рукам убийцы. Гефест насторожился, но вдруг понял, что это сон. Ему стало интересно, что произойдет дальше, но продолжения не последовало. Вместо этого потянуло обратно к вершине горы невероятной силой. Все, что видел до этого Гефест в своем сне, пролетало быстрыми картинками. Когда он оказался на том же месте, где начался его сон, кузнец очнулся и выскочил из кресла, как ужаленный. Вместе с ним, будто сговорившись, вскочил и Малах. На их лицах виднелось удивление, на лбах маячили кристаллики холодного пота.
— Тебе снились Келебреттские горы? — глядя в глаза кузнецу, спросил Малах.
— Тебе тоже? — с небольшой растерянностью, ответил вопросом кузнец.
— Странный сон, не правда ли?
— Да уж куда страннее. — немного отходя, от сновидений выговорил Гефест.
— Странные вещи уже начали происходить после появления Немо. — задумчиво начал Малах.
— Ты что-то знаешь и не говоришь мне?
— Нет. Пока что я и сам знаю слишком мало, но попытаюсь выяснить. — лицо знахаря трижды поменялось прежде, чем он снова стал говорить. — В этом мальчишке есть какие-то силы. Ладно, пойду, гляну как он. Его надо как можно скорее научить языку, не может же он постоянно говорить жестами.
— Да, и меня ждут дела. А то с этими сборами все нервы себе передрал. Руки отказываются что-либо делать, всю неделю бездельничал. Артрест молодец, все тихо выполняет без всяких поручений, — едва справляясь с удивлением после сна, буркнул Гефест.
Малах отправился к Немо. Тот еще спокойно спал, до рассвета оставалось несколько часов. Сумрак за окном быстро рассеивался, предвкушая просвет, но солнца все еще не было видно. Немо проснулся с первыми лучами солнца. Малах сидел возле его кровати, снова погружаясь в воспоминания о минувших днях своей молодости. Целый день Немо провел в учениях, он изучал южный язык. Преподаватель в лице Малаха был куда как не плох, да и ученик старателен. Мальчик улавливал все на лету, быстро запоминал каждое слова, которые говорил ему учитель.
Гефест же вернулся к своим привычным делам, их у кузнеца было не мало. Пока знахарь обучал Немо, Гефест работал с железом. С утра и до полудня во дворе беспрерывно слышался звон металла, громким эхом он отражался от стен дома, разносился далеко окрест. Кузнец и его верный подмастерья работали, не покладая рук, в поте лица выковывая все новые доспехи и оружия. Гефест был главным поставщиком всякого рода амуниции в здешних краях, изредка по заказу делал и разные диковинные вещи из драгоценных металлов, примером этого могла служить корона наместника. Секретом кузнеца был не только огромный опыт в кузнецком мастерстве, еще был сплав — Естский — он передавался в роду Гефеста из поколения в поколение, его состав хранился в страшной тайне, знали о нем только внутри семьи. Нередко кузнеца просили продать секрет сплава, предлагали немалые деньги, но Гефест всем отвечал отказом. "Я могу сам выковать вам любую кольчугу или меч, какие вы только пожелаете, могу сделать броню тонкой и избавить ее от чрезмерного веса, или же, наоборот, выковать сталь брони настолько непробиваемой, что ни каждый сможет даже удержать тяжесть доспехов на своем теле, но продав технологию я останусь без твердого заработка" — отвечал надоедливым купцам и кузнецам Гефест. Предложений для него было немало, согласившись хотя б с одним из них, он мог спокойно жить не зная недостатка и усталости. Предложения звучали не только по поводу сплава. Гефест был отличный воин, однажды король Южной Короны, лично предлагал Гефесту обучать его солдат военному ремеслу. Когда же тот отказался, король сделал новое предложение, стать генералом, кузнец мог получить немалые привилегии, деньги, власть, но и здесь Гефест остался непреступен. Ему нравилась та жизнь, которую он вел, с утра и до вечера ковать доспехи, обучать сына владению оружием, ездить каждый год на восточные торги, все это было настолько родным и привычным, что никакие деньги, никакая власть не могли заставить его отказаться от любимой и простой жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});