несколько минут назад принятое решение казалось единственно правильным. Ведь совершенно очевидно, что она не создана для материнства. Она способна отбирать жизнь, но никак не дарить.
Я никогда не влюблюсь.
Не заведу семью.
Не стану домохозяйкой.
Когда-то и эти принципы казались абсолютно правильными и несокрушимыми. Но первые два пошли прахом, когда она позволила Ксавье поцеловать себя, а потом и надеть на безымянный палец левой руки обручальное кольцо. А если она сохранит беременность, рухнет и третий — пусть не навсегда, но на длительное время она окажется неотрывно прикована к детской колыбели.
Это существо испортит тебе жизнь. Оно уже начало влиять на тебя, и дальше станет только хуже. Разве этого ты хотела?
Нет.
Абсолютно точно нет.
Опасаясь передумать, Уэнсдэй цепляется за эту мысль, как за последнюю спасительную соломинку.
И решительно отправляет таблетку в рот, быстро проглатывая без единой капли воды. Руки предательски дрожат, но жестокий голос разума в голове наконец успокаивается.
Ты все сделала правильно. Теперь все будет, как прежде.
Просидев на неудобном стуле примерно двадцать минут и не ощутив даже намека на боль или температуру, Аддамс твердо решает, что с неё хватит. Она и так потратила впустую недопустимо много времени. Пора заняться более важными вещами — ведь маньяк, убивающий молодых женщин с чудовищной регулярностью, до сих пор не найден. Нужно только незаметно уйти отсюда и доехать до дома, чтобы забрать машину.
Первый пункт намеченного плана исполнить проще простого. Аддамс осторожно приоткрывает дверь кабинета и, не обнаружив в коридоре ни единой живой души, быстрым шагом покидает клинику, на ходу вызывая такси до верхнего Ист-Сайда.
Но вот дальше всё идет не так гладко, как ей хотелось бы — устроившись на заднем сиденье канареечно-желтого Форда, она открывает на телефоне отчет, присланный патологоанатомом накануне… И вдруг чувствует, как низ живота пронзает режущим спазмом.
Поморщившись от неприятного ощущения, Уэнсдэй пытается принять более удобное положение — закидывает ногу на ногу, делает несколько глубоких вдохов и выдохов — но всё тщетно.
У неё всегда был крайне высокий болевой порог. Но, похоже, проклятый гормональный шторм усилил чувствительность, и теперь ей кажется, будто где-то внутри, под слоями кожи и мышц ворочается раскаленный добела кусок железа.
Это больно, действительно больно.
Почти как в далекие шестнадцать, когда восставший из мертвых пилигрим ударил её ножом в солнечное сплетение.
Уэнсдэй откладывает телефон, будучи не в силах сосредоточиться на однообразных мелких строчках. Такси ползёт в веренице других машин с чудовищно медленной скоростью. Она прикусывает губу с внутренней стороны, ощущая во рту солоноватый привкус крови, и прикрывает глаза.
Проходит невообразимо много времени, прежде чем Форд останавливается на подъездной дорожке двухэтажного дома из камня и стекла. Сунув водителю несколько смятых купюр, Уэнсдэй не без труда выползает из машины и на негнущихся ногах устремляется к дверям. При каждом шаге низ живота обжигает каленым железом — словно существо внутри отчаянно противится грядущей гибели.
Нет, не существо.
Её будущий… ребенок.
Вот только будущего у него уже нет.
Иронично, что она впервые употребила правильное слово по отношению к нему лишь после того, как добровольно обрекла на смерть.
Вставляя ключ в замочную скважину, Аддамс готова молиться всем чертям и богам, чтобы Ксавье не было дома. Меньше всего на свете ей сейчас хочется видеть тоскливое разочарование в его насыщенно-зелёных глазах.
Но ей не могло так повезти.
— Уэнсдэй… — он выходит из столовой со стаканом виски в руках. При виде неё унылое выражение на его лице сменяется взволнованным. — Господи, ты в порядке? Ты совсем бледная. Тебе больно?
— Сам как думаешь? — огрызается Аддамс, привалившись к стене и машинально зажмуриваясь от нового спазма режущей боли.
Она чувствует невесомо-бережное прикосновение тёплых пальцев к своему запястью. А следом — лёгкий поцелуй на виске.
— Почему ты не позвонила? — шепчет Ксавье, робко притягивая её к себе. — Я думал, ты освободишься позже.
Уэнсдэй неопределённо пожимает плечами, не зная, что должна ответить.
Он крепче стискивает её талию и наклоняется, явно намереваясь подхватить её на руки, но Аддамс распахивает глаза и решительно отстраняется.
— Я в порядке.
— Я же вижу, что нет… — он сокрушенно вздыхает, запуская пальцы в свои распущенные волосы. Неосознанный жест, выдающий плохо скрываемую нервозность. — Если честно, я до последнего надеялся, что ты передумаешь…
Она замирает в оцепенении, уставившись на Торпа исподлобья.
У него действительно хватило духу её упрекнуть?
Словно он не знал, на что подписывался, когда произносил слова согласия у алтаря.
— О, мне чертовски жаль, что я случайно разрушила иллюзии, которые ты сам же и создал, — ядовито выплевывает Уэнсдэй сквозь зубы, впившись в него ледяным немигающим взглядом.
— Я не это хотел сказать… — жалкая попытка оправдаться звучит совершенно неправдоподобно, и Аддамс почти физически ощущает, как всё внутри вскипает клокочущей яростью. Даже болезненные спазмы в животе отступают на второй план.
— Пошёл. Ты. К черту.
Она резко отталкивает оторопевшего Ксавье и решительно устремляется вверх по лестнице, цепляясь на широкие металлические перила. Оказавшись в спальне, Уэнсдэй прямо в одежде ложится на кровать и инстинктивно сворачивается клубком — в такой позе тянущая боль слегка утихает. Но гнетущее чувство странной опустошенности остаётся.
Тут же раздаётся робкий стук в дверь.
К счастью, ему хватает мозгов не врываться без разрешения.
— Не лезь ко мне, — шипит Аддамс, не будучи уверенной, что Ксавье её услышит.
Но он слышит — из коридора доносится негромкий звук удаляющихся шагов.
Она снова кладёт заметно дрожащую руку на живот, где в этот самый момент медленно погибает существо, которое могло бы стать их продолжением.
И вдруг отчётливо понимает, что рациональное мышление её обмануло.
Как раньше никогда уже не будет.
Комментарий к Часть 3
Да, автор — убивец невинных детишек
И я обещала отсутствие стекла… Ну в общем, сдержать обещание не удалось хд
========== Часть 4 ==========
Комментарий к Часть 4
Саундтреки:
Kovacs — My love
Garbage — Crush
Приятного чтения!
Age: 19
— Уэнсдэй… Я хотел предложить. Давай попробуем жить вместе?
Тонкие пальцы с извечно чёрным маникюром замирают над блестящими клавишами печатной машинки — ужасно тяжелой печатной машинки, которую он вынужден поднимать на пятый этаж в свою квартиру каждый вечер пятницы.
И спускать обратно каждый вечер воскресенья.
Отполированная громадина весила не один килограмм, и Ксавье уже неоднократно успел пожалеть о своём решении снять квартиру в старом доме, не имеющем лифта.
Пару месяцев назад он попробовал проявить изобретательность — отвалил больше трёх тысяч долларов за самую новую модель макбука и,