Меньше чем через год после состоявшейся «продажи» император Павел именным указом повелел «Златоустовские заводы передать в вечное и потомственное пользование…» Кнауфу. По условиям контракта Кнауф обязывался ежегодно выплачивать казне по 100 тысяч рублей, «не считая податей с металлов и печей, а также подушных, оброчных и рекрут»[7].
Однако Кнауф обусловленной суммы ни за один год в казну не внес. Пермское горное правление в 1809 году обратилось к государственному казначею Голубцову с запросом, каким образом взыскивать с Кнауфа обусловленные кон фактом суммы, и получило такой ответ: «О показанных 100 тыс. рублях расчет и взыскание не принадлежит до Пермского Горного правления, поелику в рассуждение оных, по высочайшему указу, сделаны государственным казначеем особыя с Кнауфом обязательства, не могущия быть публичными».
Но, видимо, Кнауф и «особые обязательства» не выполнял, и спустя два с половиной года, в ноябре 1811 года, то же Пермское горное правление получило срочный приказ министра финансов Гурьева о том, чтобы «отобрать бывшие в содержании московского купца Кнауфа Златоустовские заводы», причем причины и поводы не были объяснены.
Для приемки заводов был назначен обер-гиттенфервалтер Клейнер, который должен был остаться их главноуправляющим.
А в 1813 году Златоустовские заводы были выделены в специальный горный округ8.
Еще при Кнауфе в Златоуст начали прибывать иностранные мастера. Много иностранцев приехало в Златоуст в то время, когда главноуправляющим заводами был Эверсман. Сам он был сыном военного советника прусской службы, никакими особыми знаниями в горном деле не обладал. В Россию же его выписал Кнауф.
К моменту, когда Аносов приехал в Златоуст, там уже насчитывалось несколько сот иностранных мастеров по производству металла и выделке разных изделий из него. Но Эверсмана уже не было. Он успел достаточно себя скомпрометировать и поспешно ретировался. Управляли округом Фурман и Меджер.
Павел Аносов ехал в Златоуст еще не на постоянную службу, а в качестве практиканта. Согласно положению, воспитанники Горного кадетского корпуса выпускались «не прямо на действительную службу офицерскими чинами, как было прежде, но со званием практикантов. В этом звании они должны были оставаться два года, употребляя это время на осматривание рудников и заводов и для приучения себя к служебному порядку».
Лишь после представления подробных отчетов практиканты зачислялись на горную службу.
Павел прибыл в Златоуст зимой. Вершины Косотура и владычествующего над ними Большого Таганая были покрыты высокими шапками снега. Точно сказочные великаны, окружали они завод, охраняя его от внешнего мира.
Аносов стал присматриваться к людям, к царившим кругом порядкам, и ему начало казаться, что он попал вовсе не туда, куда направлялся. Отъехав от Петербурга в глубь России более чем на 2 тысячи верст, Аносов будто попал в… иноземное царство.
В доме начальника горного округа говорили только на немецком либо на французском языках. Улицы были Большая немецкая и Малая немецкая, причем все дома были почти совершенно одинаковые. Точно такие Аносов видел на картинках, изображавших уголки Баварии или Саксонии. На улице чаще встречались не русские люди, а иностранные мастера в длинных синих сюртуках с бархатными воротниками да старые и молодые немки.
Только рабочие на заводе и военная стража были русскими.
Аносова любезно пригласили к начальнику горного округа, и сам Фурман просил его чувствовать себя у него как дома.
Начальник горного округа жил в особняке, построенном еще Лугининым. Это было довольно массивное двухэтажное здание с широкими балконами. Дом стоял в саду, огороженном великолепной чугунной решеткой.
Павел Аносов с большой настороженностью переступил порог дома своего начальника. И не очень скоро завел он знакомства среди офицеров горного округа. Между ним и местным обществом как будто стала какая-то невидимая преграда.
Нет, не таким представлял он себе место будущей службы.
Фурман рекомендовал Аносову присмотреться к работе иностранных специалистов, предупредив, однако, что ему могут не все показать. Да вряд ли ему и следует особенно вникать во все дела, он еще молод, и работа никуда от него не уйдет.
Здесь можно хорошо провести время, прямо сказали ему, катание с гор на санях — очень большое удовольствие. У немецких же мастеров — симпатичные дочери…
Что касается отчета о дипломной практике, то его нетрудно составить и по бумагам. Так что выходит, что и незачем ему ходить на домны, торчать на плотине, ездить на рудники.
Но не было такой силы, которая могла бы оторвать Аносова от горного дела. Его интересовало все — как устроены плотины, в какие месяцы бывает наибольший приток воды, где и какая залегает руда, как ее лучше обжигать…
Результаты своих наблюдений и исследований Аносов обобщил в дипломной работе, которую он представил в Горный кадетский корпус.
Написанная на плотной, гладкой бумаге очень четко, почти каллиграфически, работа эта заняла около ста страниц текста. Несколько приложенных к ней видов могут служить свидетельством успехов Аносова в рисовании.
«Систематическое Описание Горнаго и Заводскаго производства Златоустовскаго Завода. Составленное Практикантомъ П. Аносовымъ. 1819-го Года»9 — так значится на обложке.
Аносов не дает спокойной, бесстрастной фотографии увиденного. За сдержанным тоном описания чувствуется человек большой мысли, стремящийся к действию, ищущий лучших методов производства.
«Чтобы яснее представить горное и заводское производство Златоустовского завода, — пишет во вступлении дипломант, — последуем следующему порядку. Сперва будем говорить о рудниках, потом о лесах, далее о плотине, водяных колесах, доменной фабрике, кричной фабрике и наконец о передельной фабрике или переделе железа».
Аносов подробно описывает сырьевую базу завода: «Руды состоят из бурого железного камня с некоторою частию кровавика. Богатство их не одинаковое, иные дают до 55 процентов чугуна, а другие токмо до 45-ти… Главнейшие посторонние примеси: 1) марганец, 2) кварц, 3) глина и 4) фосфорокислая железная руда. Присутствие ее бывает причиной хладноломкости железа. Впрочем, она находится не во всех рудах и притом в малом количестве».
Так, как бы между прочим, Аносов делает замечание, которое в то время было почти открытием в металлургии, — о влиянии фосфора на качество чугуна.
Дальше дается описание лесных массивов и устройства плотин. «…Не нужно распространяться, — указывает практикант, — на счет выбора места для плотины; скажем только, что Златоустовский завод может оным гордиться — сама природа как бы предназначила сие место для построения завода, поставив естественную плотину (гору Косотур), простирающуюся почти на 1½ версты».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});