Читать интересную книгу Судьбы и сердца - Эдуард Асадов

ВЕЧЕР В ЕРЕВАНЕ

Осенний вечер спит в листве платана,Огни реклам мигают на бегу,А я в концертном зале ЕреванаВ каком-то жарком, радостном туманеКидаю душу — за строкой строку.

И как же сердцу моему не биться,Когда, вдохнув как бы ветра веков,Я нынче здесь, в заоблачной столицеАрмении — земли моих отцов,

А во втором ряду, я это знаю,Сидит в своей красивой сединеВоспетая поэтом Шаганэ,Та самая… реальная… живая…

И тут сегодня в зареве огнейВдруг все смешалось: даты, дали, сроки…И я решаюсь: я читаю строки.О нем стихи читаю и о ней.

Я написал их двум красивым людямЗа всплеск души, за песню, за порывИ, ей сейчас все это посвятив,Волнуюсь и не знаю, что и будет?!

В битком набитом зале тишина.Лишь чуть звенит за окнами цикада.И вот — обвал! Гудящая волна!И вот огнем душа опалена,И вот уж больше ничего не надо!

Да, всюду, всюду чтут учителей!Но тут еще иные счет и мера,И вот букет, размером с клумбу сквера,Под шум и грохот я вручаю ей!

А ей, наверно, видится сейчасБатумский берег, чаек трепетанье,Знакомый профиль в предвечерний час,Синь моря с васильковой синью глаз,Последнее далекое свиданье.

Вот он стоит, простой, русоволосый,К тугому ветру обернув лицо.И вдруг, на палец накрутивши косуСмеется: «Обручальное кольцо!»

Сказал: «Вернусь!» Но рощи облетели,Грустил над морем черноокий взгляд.Стихи, что красоту ее воспели,К ней стаей птиц весною прилетели,Но их хозяин не пришел назад.

Нет, тут не хворь и не души остуда,И ничего бы он не позабыл!Да вот ушел в такой предел, откудаЕще никто назад не приходил…

Шумит в концертном зале ЕреванаПрибой улыбок, возгласов и фраз.И, может быть, из дальнего туманаОн как живой ей видится сейчас…

Что каждый штрих ей говорит и значит?Грохочет зал, в стекле дробится свет,А женщина стоит и тихо плачет,Прижав к лицу пылающий букет…

И в этот миг, как дорогому другу,Не зная сам, впопад иль невпопад,Я за него, за вечную разлукуЕго губами ей целую руку —«За все, в чем был и не был виноват»…

ЛЕДЯНАЯ БАЛЛАДА

Льды все туже сжимают круг,Весь экипаж по тревоге собран.Словно от чьих-то гигантских рук,Трещат парохода стальные ребра.

Воет пурга среди колких льдов,Злая насмешка слышится в голосе:— Ну что, капитан Георгий Седов,Кончил отныне мечтать о полюсе?

Зря она, старая, глотку рвет,Неужто и вправду ей непонятно,Что раньше растает полярный лед,Чем лейтенант повернет обратно!

Команда — к Таймыру, назад, гуськом!А он оставит лишь компас, карты,Двух добровольцев, веревку, нартыИ к полюсу дальше пойдет пешком!

Фрам — капитанский косматый пес,Идти с командой назад не согласен.Где быть ему? Это смешной вопрос!Он даже с презреньем наморщил нос,Ему-то вопрос абсолютно ясен!

Встал впереди на привычном местеИ на хозяина так взглянул,Что тот лишь с улыбкой рукой махнул:— Ладно, чего уж… Вместе так вместе!

Одежда твердеет, как жесть под ветром,А мгла не шутит, а холод жжет,И надо не девять взять километров,Не девяносто, а девятьсот!

Но если на трудной стоишь дорогеИ светит мечта тебе, как звезда,То ты ни трусости, ни тревогиНе выберешь в спутники никогда!

Вперед, вперед по торосистым льдам!От стужи хрипит глуховатый голос.Седов еще шутит: — Ну что, брат Фрам,Отыщешь по нюху Северный полюс?

Черную шерсть опушил мороз,Но Фрам ничего — моряк не скулящий.И пусть он всего лишь навсего пес —Он путешественник настоящий!

Снова медведем ревет пурга,Пища — худое подобье рыбы.Седов бы любого сломил врага:И холод, и голод. Но вот цинга…И ноги, распухшие, точно глыбы…

Матрос, расстроенно-озабочен,Сказал: — Не стряслось бы какой беды.Путь еще дальний, а вы не очень…А полюс… Да бог с ним! Ведь там, между прочим,Все то же: ни крыши и ни еды…

Добрый, но, право, смешной народ!Неужто и вправду им непонятно,Что раньше растает полярный лед.Чем капитан повернет обратно!

И, лежа на нартах, он все в метель,Сверяясь с картой, смотрел упрямо,Смотрел и щурился, как в прицел,Как будто бы видел во мраке цель,Там, впереди, меж ушами Фрама.

Солнце все ниже… Мигнуло — и прочь…Пожалуй, шансов уже никаких.Над головой полярная ночь,И в сутки — по рыбине на двоих…

Полюс по-прежнему впереди.Седов приподнялся над изголовьем:— Кажется, баста! Конец пути…Эх, я бы добрался, сумел дойти,Когда б на недельку еще здоровья…

Месяц желтым горел огнем,Будто маяк во мгле океана.Боцман лоб осенил крестом:— Ну вот и нет у нас капитана!

Последний и вечный его покой:Холм изо льда под салют прощальный,При свете месяца как хрустальный,Зеленоватый и голубой…

Молча в обратный путь собрались.Горько, да надо спешить, однако.Боцман, льдинку смахнув с ресниц,Сказал чуть слышно: — Пошли, собака!

Их дома дела и семейства ждут,У Фрама же нет ничего дороже,Чем друг, что навеки остался тут.И люди напрасно его зовут:Фрам уйти от него не может!

Снова кричат ему, странный народ,Неужто и вправду им непонятно,Что раньше растает полярный лед,Чем Фрам хоть на шаг повернет обратно!

Взобрался на холм, заскользив отчаянно,Улегся и замер там, недвижим,Как будто бы телом хотел своимЕще отогреть своего хозяина.

Шаги умолкли. И лишь морозДа ветер, в смятенье притихший рядом,Видели, как костенеющий песСвою последнюю службу нес,Уставясь в сумрак стеклянным взглядом,

Льдина кружится, кружат года,Кружатся звезды над облаками…И внукам бессоннейшими ночами,Быть может, увидится иногда,

Как медленно к солнцу плывут из мракаГерой, чье имя хранит народ,И Фрам — замечательная собака,Как черный памятник вросшая в лед!

ТРУСИХА

Шар луны под звездным абажуромОзарял уснувший городок.Шли, смеясь, по набережной хмуройПарень со спортивного фигуройИ девчонка — хрупкий стебелек.

Видно, распалясь от разговора,Парень между прочим рассказал,Как однажды в бурю ради спораОн морской залив переплывал,

Как боролся с дьявольским теченьем,Как швыряла молнии гроза,И она смотрела с восхищеньемВ смелые, горячие глаза…

А потом, вздохнув, сказала тихо:— Я бы там от страху умерла,Знаешь, я ужасная трусиха,Ни за что б в грозу не поплыла!

Парень улыбнулся снисходительно,Притянул девчонку не спешаИ сказал: — Ты просто восхитительна,Ах ты, воробьиная душа!

Подбородок пальцем ей приподнялИ поцеловал. Качался мост,Ветер пел… И для нее сегодняМир был сплошь из музыки и звезд!

Так в ночи по набережной хмуройШли вдвоем сквозь спящий городокПарень со спортивною фигуройИ девчонка — хрупкий стебелек.

А когда, пройдя полоску света,В тень акаций дремлющих вошли,Два плечистых темных силуэтаВыросли вдруг как из-под земли.

Первый хрипло буркнул: — Стоп, цыпленки!Путь закрыт, и никаких гвоздей!Кольца, серьги, часики, деньжонки —Все, что есть, на бочку, и живей!

А второй, пуская дым в усы,Наблюдал, как, от волненья бурый,Парень со спортивною фигуройСтал, спеша, отстегивать часы.

И, довольный, видимо, успехом,Рыжеусый хмыкнул: — Эй, коза!Что надулась?! — И берет со смехомНатянул девчонке на глаза.

Дальше было все как взрыв гранаты:Девушка беретик сорвалаИ словами: — Мразь! Фашист проклятый! —Как огнем, детину обожгла.

— Комсомол пугаешь? Врешь, подонок!Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь!Голос рвется, яростен и звонок:— Нож в кармане? Мне плевать на нож!

За убийство «стенка» ожидает.Ну а коль от раны упаду,То запомни: выживу, узнаю!Где б ты ни был — все равно найду!

И глаза в глаза взглянула твердо.Тот смешался: — Ладно… Тише, гром… —А второй промямлил: — Ну их к черту! —И фигуры скрылись за углом.

Лунный диск, на млечную дорогуВыбравшись, шагал наискосокИ смотрел задумчиво и строгоСверху вниз на спящий городок.

Где без слов по набережной хмуройШли, чуть слышно гравием шурша,Парень со спортивною фигуройИ девчонка — «слабая натура»,«Трус» и «воробьиная душа».

ЛЕСНАЯ РЕКА