— Живы! Живы! Оба!
Николас упал на колени и возблагодарил Бога. Виктор улыбнулся и захлопал в ладоши.
— Я приехал, чтобы учить принцессу, — воскликнул он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Но я буду учить и этого мальчика… или, может быть, он будет учить меня.
ГЛАВА 2
Щетка
На какое-то время Конор Брокхарт стал героем. Казалось, на острове не осталось человека, который не пришел бы к нему в дворцовый лазарет, чтобы выслушать рассказ об импровизированном планере и на удачу постучать по гипсу, наложенному на его сломанную ногу.
Изабелла приходила каждый день и частенько приводила с собой отца, короля Николаса. В один из таких визитов он принес свой меч.
— Я не хотел прыгать с башни, — запротестовал Конор. — Просто не смог придумать ничего другого.
— Нет, нет, — сказал Николас — Это церемониальный меч Трюдо. Я собираюсь сделать тебя пэром.[27]
— Вы сделаете меня пером? Это что, какая-то волшебная игра?
Николас рассмеялся.
— В некотором роде. Одно прикосновение этого меча, и ты станешь сэром Конором Брокхартом, а твой отец станет лордом Брокхартом, и, конечно, твоя мать станет леди Брокхарт.
Знаменитое оружие маячило в десяти сантиметрах от носа Конора, и это немного беспокоило его.
— Я не должен его целовать?
— Нет, просто прикоснись к лезвию. Хватит и одного пальца. Когда поправишься, устроим настоящую церемонию.
Конор провел пальцем по сверкающему лезвию. От прикосновения оно запело.
Николас отложил меч.
— Поднимайся, сэр Конор. Не в буквальном смысле, конечно, не прямо сейчас. Всему свое время. Когда поправишься, у меня для тебя будет новый учитель. Очень необычный человек, который работал со мной, когда я летал на аэростатах. Мне кажется, тебе он понравится больше, чем любому другому.
«Аэростаты!»
Что до Конора, то пэрство волновало его гораздо меньше, чем полеты на аэростатах.
— Я чувствую себя намного лучше, ваше величество, и мог бы встретиться с этим человеком уже сегодня.
— Не торопись, сэр Конор, — рассмеялся король. — Я попрошу его заскочить к тебе завтра. У него есть эскизы, которые наверняка тебя заинтересуют. Кое-что о летающих машинах тяжелее воздуха.
— Спасибо, ваше величество. Буду ждать встречи с ним.
Король со смехом взъерошил Конору волосы.
— Ты спас мою дочь, Конор. Она чуть не погибла из-за моей халатности и собственных пальчиков, которые так и чешутся, а ты спас ее. Я никогда этого не забуду. Никогда. — Он подмигнул мальчику. — И она тоже.
Король ушел, но его дочь осталась. За время всего посещения она не произнесла ни слова, да и вообще мало разговаривала с Конором после взрыва. Однако сегодня в ее карих глазах вспыхнул прежний огонек.
— Сэр-р-р-р Конор, — сказала она, перекатывая его титул во рту, словно твердую конфету. — Теперь тебя будет не так-то просто повесить.
— Спасибо, Изабелла.
Принцесса наклонилась и постучала по загипсованной ноге.
— Нет, сэр Конор Брокхарт. Это тебе спасибо.
В тот день, поздно вечером, когда нянечка ушла наводить порядок в доме его матери, к Конору явился еще один посетитель. В лазарете было пусто, если не считать дежурной медсестры, сидящей на посту в дальнем конце коридора. Она задернула занавеску у постели Конора и оставила свет включенным, чтобы он мог почитать.
Конор просматривал «Аэронавтику» Джорджа Кэйли,[28] излагавшего теорию, что воздушное судно с неподвижным крылом, некоторой разновидностью двигателя и хвостом, который будет служить рулем, сможет переносить человека по воздуху.
Тяжеловатое чтение для девятилетнего мальчика. По правде говоря, Конор многие непонятные слова пропускал, но постепенно понимал все больше.
«Двигатель и хвост, — думал он. — Во всяком случае, лучше, чем летающий флаг».
И когда он заснул, ему приснился окутанный флагом сверкающий меч, тонущий в проливе Святого Георга.[29]
Его разбудил скребущий звук подошвы и тяжкий вздох крупного человека. Вздох, больше похожий на ворчание. Это был звук того рода, который любого мальчика заставил бы притвориться спящим. Конор лишь чуть-чуть приоткрыл глаза, стараясь дышать глубоко и ровно.
В кресле у постели сидел человек, его крупная фигура тонула в тени. Судя по красному кресту на груди, он принадлежал к гвардии Святого Креста[30] — сам маршал Бонвилан!
Дыхание у Конора участилась, и он замаскировал этот факт негромким стоном, как будто ему приснился ночной кошмар.
Что могло понадобиться здесь Бонвилану? В такой час?
Сэр Хьюго был прямым потомком Перси Бонвилана, служившего под началом первого короля Трюдо семьсот лет назад. Исторически сложилось так, что Бонвиланы всегда занимали высокие командные посты в армии Соленых островов, но имели право покидать ее и собирать собственную гвардию Святого Креста. Одно время ее члены использовались для набегов на материк или в качестве профессиональных солдат нанимались к европейским королям.
Этот Бонвилан был последним в роду и самым могущественным. Фактически сэра Хьюго еще несколько лет назад, после смерти короля Гектора, провозгласили бы премьер-министром, если бы некий специалист по родословным не откопал Николаса Трюдо, живущего в Соединенных Штатах и зарабатывающего на хлеб насущный воздухоплаванием.
Сэр Хьюго представлял собой необычную комбинацию воина и умного человека. Имея сложение солдата, отдавшего этому делу всю жизнь, он умел приводить сокрушительные аргументы, причем удивительно мягким голосом.
«Этот тип с Соленых островов обойдет вас не мытьем, так катаньем» — так, по слухам, отзывался о нем Бенджамин Дизраэли.[31]
Конор однажды слышал, как отец говорил, что единственной слабостью Бонвилана было жгучее недоверие по отношению к другим нациям, в особенности французам. Когда-то до маршала дошел слух о существовании французской армии шпионов, La Legion Noire,[32] в чью миссию входило собирать разведывательные данные об обороне Соленых островов. Бонвилан потратил тысячи гинеи,[33] охотясь на членов этой несуществующей группы.
Бонвилан дышал глубоко и мерно, как будто и сам спал. Только похлопывающий по колену палец затянутой в перчатку руки свидетельствовал о том, что сэр Хьюго бодрствует.
— Спишь, мальчик? — неожиданно сказал он мягким голосом, в котором тем не менее таилась угроза. — Или, может, просто притворяешься?
Конор все так же молчал, плотно закрыв глаза. Внезапно, по непонятной причине, его охватил ужас.