В науке эта задача решается путем выделения соответствующих критериев, по которым какая-либо проблема идентифицируется как глобальная и тем самым отделяется от множества других проблем, природа, масштабы и характер которых иные. В основном эти вопросы активно обсуждались и получили соответствующее решение в 70–80-е гг. ХХ в., но процесс этот не окончен, и даже в научной литературе все еще можно встретить отличающиеся точки зрения на критерии глобальности [15]. Связано это с тем, что на основании только тех критериев, которые широко используются теперь, не всегда представляется возможным дать однозначный ответ в отношении сущностных характеристик той или иной проблемы и таким образом бесспорно отнести ее к разряду глобальных. Не стоит сбрасывать со счетов и субъективный фактор, о котором уже упоминалось выше, когда за подменой понятия стоит чей то интерес.
Поэтому вопрос о том, как далеко может быть продолжен список собственно глобальных проблем в соответствующий момент времени, очевидно, еще долго, если не всегда будет оставаться открытым. Важно, однако, отметить то, что у специалистов в определении основных глобальных проблем серьезных разногласий не наблюдается, так как существующих критериев для их идентификации вполне достаточно. Важнейший из них состоит в том, что такие проблемы представляют собой комплекс острейших социо-природных противоречий, затрагивающих мир в целом, а вместе с ним и все его регионы, различные страны, и в отличие от проблем «региональных», «локальных», «частных» имеют общечеловеческую значимость. При этом следует принять во внимание, что существует принципиальное отличие действительно глобальных проблем, которые имеют региональные, локальные и даже частные проявления, от собственно региональных, локальных, частных, не говоря уже о национальных и т. п. проблем, сущность которых иная, а сфера влияния значительно ýже.
Это означает, что всегда найдутся страны и отдельные сообщества людей, которые по отношению к тем или иным региональным, локальным, частным проблемам будут находиться в ситуации внешнего наблюдателя, в то время как по отношению к глобальным проблемам таких отрешенных, внешних наблюдателей не может быть в принципе. Все страны и народы так или иначе оказываются вовлеченными в общемировые события, становятся вольными или невольными, прямыми или косвенными участниками, игроками, действующими субъектами, жертвами, заложниками процессов глобального характера и их последствий. Поэтому если рассматривать проблемы различного уровня как конкретное выражение философских категорий «общее», «особенное», «единичное», то частные проблемы выступают как единичные; локальные и региональные – как особенные; а глобальные – как всеобщие. Следовательно, проблема лишь тогда может считаться глобальной, когда она является актуальной относительно любого региона планеты, т. е. проявляется в каждом из них. В противном случае речь будет идти о проблемах одного или нескольких регионов, либо еще более мелкого масштаба.
Такой подход к выделению глобальных проблем позволяет преодолеть множество разночтений и взглядов, довольно часто встречающихся в специальной литературе, на то, какие же проблемы следует считать собственно глобальными. Отметим также, что, указывая на признаки глобальности, мы не делаем очевидными явления, прежде скрытые от взора. Сама жизнь, реальная действительность выявляет общечеловеческие проблемы; и они сами заявляют о себе в свое время, являясь закономерным результатом развития общества на определенном историческом этапе. Названные же критерии позволяют лишь отличить собственно глобальные проблемы от всех остальных, а также установить приоритет, первостепенную значимость той или иной проблемы для всего человечества и тем самым дают возможность адекватно на нее реагировать и предопределять дальнейшие шаги, направленные на ее теоретическое и практическое решение.
Однако человечеству в целом, как и отдельным обществам, да и каждому отдельно взятому человеку, неизменно хочется избавиться от своих проблем, во всяком случае сделать так, чтобы они напоминали о себе как можно меньше. И если абстрагироваться от деталей и посмотреть на прошлое через призму того, чего люди желали в своей жизни больше всего, например, в недавно закончившемся ХХ в. или в еще более ранние времена, то ответ оказывается на поверхности – всегда и в первую очередь они желали рая на Земле. Или, другими словами, идеального общественного устройства.
Во времена, когда люди ощущали непосредственную зависимость от природы, они предусмотрительно переносили «золотой век» в прошлое, и, таким образом сохраняя идеал, не ставили перед собой задачи его реализовать. Церковь также была предусмотрительна, помещая рай на небеса и призывая к праведной жизни в реальном мире во имя веч ной жизни в мире потустороннем, которую многие художники представляли как предел мечтаний, высшее блаженство, но все-таки изображали при этом вполне земные пейзажи, где человек, как они верно интуитивно угадывали, только и может получить райское наслаждение. Знаменитый триптих великого нидерландского художника эпохи ран него Возрождения Х. Босха «Сад наслаждений» наилучшим образом передает подобные настроения и наглядно отражает извечные грезы человека о царстве молочных рек и кисельных берегов.
Однако под влиянием нараставших успехов технической цивилизации усиливалось и самомнение человека, росло его потаенное желание создать рай на Земле. Так, начиная с эпохи Возрождения наблюдаются уже не единичные случаи появления социальных утопий, как было, например, в Античности, если вспомнить «Атлантиду» Платона или идеи китайского философа Лао Цзы, а целая серия идеальных конструкций земного рая, как это виделось Т. Мору, Т. Кампанелле, Т. Мюнцеру и др. Затем были утопии периода буржуазных революций, представленные Ж. Мелье, Г. Мабли, Морелли, А. Сен Симоном, Ф. Фурье, Р. Оуэном и др. Наконец, грандиозная утопия построения коммунизма, вылившаяся в неисчислимые беды и страдания многих миллионов людей, уверовавших в возможность достижения «светлого будущего», которое якобы можно построить собственными руками, и не где-то и когда-нибудь, а здесь, на Земле, причем в обозримой перспективе. Такие идеи, очевидно, имманентно присущие человеку, всегда находили особенно благоприятную почву именно тогда, когда наступали тяжелые времена или проваливалась очередная попытка осчастливить род людской, а затем следовало разочарование, сопряженное с периодами упадка, апатии, безвременья.
Очередной всплеск активности утопического сознания был отмечен также в начальный период эпохи «покорения» космоса, когда с большим энтузиазмом рассуждали о якобы реально существующих на других планетах «прекрасных, сказочных мирах», о безграничных возможностях колонизации космического пространства и т. п. Оптимистические настроения тех лет хорошо передают слова из популярной песни 1960-х гг., где утверждалось, что «и на Марсе будут яблони цвести». Подобные идеи родились даже несколько раньше, усилиями таких представителей «русского космизма», как Н. Ф. Федоров, К. Э. Циолковский и др. Федоров, например, развивая запредельные идеи «патрофикации» (воскрешения отцов), полагал, что проблема избыточного населения Земли будет благополучным образом решена за счет расселения людей в космосе, который станет также источником полезных ископаемых и энергии для всевозрастающего населения, а Земля будет превращена в космический корабль – «земноход». Циолковский полагал, что космос является «бездонной кладовой» всевозможных ресурсов для человечества и местом расселения будущих поколений, которые по мере исчерпания ресурсов на Земле «завоюют» все околосолнечное пространство, создав таким образом «эфирные острова» или «космические колонии».
Итак, у человека, многократно разочаровывавшегося в возможности построения собственными силами рая на своей планете, всегда была иллюзия о каком-то неземном, потустороннем рае или о каких то космических благоприятных условиях для полноценной жизни людей. Но пришло время сказать то, что, быть может, не каждому хотелось бы услышать (ибо и сегодня немало тех, кто не только согласен, но и хочет жить в плену иллюзий), сказать именно теперь, когда у человечества, по меркам его истории, остается слишком мало времени для того, чтобы предаваться бесплодным иллюзиям и эфемерным размышлизмам в то время, когда необходимы осмысленные и ответственные действия, – люди всегда заблуждались и, более того, глубоко обманывались на этот счет!
Нигде и никогда во Вселенной не было, нет и не будет другого рая, кроме того, который уже есть на Земле. Именно он – этот земной мир, и есть самый настоящий рай – рай для каждого реального, настоящего, живого, а не вымышленного человека, такой, который максимально соответствует абсолютно всем его жизненным потребностям (материальным и духовным), всем его чаяниям и надеждам, капризам и прихотям, грезам и самым смелым фантазиям. Это и есть тот единственный мир, где человек может чувствовать себя предельно комфортно, уютно, в полном достатке.