оставалась незаметной на практически открытой местности.
Фергус досадливо застонал, глотая пыль, – угораздило его свалиться без сил именно здесь. Мог бы протянуть еще пару миль и скрыться в тени леса, но нет же. Грех приподнялся на одной руке, чтобы переползти в более укромное место и там отлежаться, но сил хватило только на вялый рывок в густую траву. Острые ветки кустарников с треском надломились под весом его тела и больно вонзились в развороченный бок. Отсутствующая рука все еще напоминала о себе фантомной болью. Фергус стиснул зубы, чтобы не захохотать в голос, – он выглядел, наверно, как куль с дерьмом.
Грех ненавидел выглядеть таким слабым и бессильным, но сейчас ничего не мог поделать. Надо было вести себя еще осторожнее, чем обычно, хотя он до последнего не сомневался в том, что скрывался отменно. Он до сих пор не понимал такого маниакального интереса Мастеров к нему, но разобраться, что к чему, не успел. Они напали на него исподтишка, как гром среди ясного неба, и все, что он смог сделать в той ситуации, – бежать как можно дальше. Не было смысла устраивать сражение прямо посреди огромного города и привлекать внимание.
Погоня длилась вечность, прежде чем Фергус решился дать им отпор, но он не рассчитал такого интереса к своей скромной персоне и, проиграв, был вынужден бежать дальше. Он все еще не понимал, что сделал такого, за что его могли так выслеживать. Он просто хотел, чтобы его уже оставили в покое за столько лет.
Грех чувствовал себя бесконечно уставшим физически и откровенно выжатым морально, так что готов был сдохнуть прямо тут, неизвестно где, если ему дадут спокойно поспать хоть пару часов и перевести дух. Он устало опустил голову на еще теплую землю. Закатное августовское солнце высветляло рассыпанные, слипшиеся от крови волосы в золотистый, контрастно теплый цвет на фоне изумрудной травы.
Под порванной рубахой возле ключицы пульсировала горячим метка – обещание, данное мальчику с глазами цвета пасмурного неба. Интересно, как поживает этот храбрый Охотник? Помнит ли он об обещании Греха, забравшего его проклятье с амулета? Пожалуй, стоило собрать волю в кулак и выжить. В конце концов, он дал обещание навестить его на совершеннолетие и отдать то, что забрал. Грехи должны соблюдать уговоры, должны держать свое слово, что бы ни случилось. Это правило было нерушимым в Крестейре.
Фергус улыбнулся пересохшими губами и закрыл глаза.
Первый удар в переломанные ребра вызвал россыпь цветных пятен перед глазами, выжигая веки раскаленным железом изнутри. Чьи-то руки вцепились в оголенное плечо с обрубком у локтя вместо руки, затем торопливо содрали с лица прилипшие волосы. К щеке прижалась очень маленькая и очень холодная ладонь с ароматом теплых яблок и грозы.
Фергус вздрогнул, затем его снова толкнули в ребра, и он тихо застонал сквозь сжатые зубы, не сдержавшись от боли.
– Живой, – хриплый голос казался таким знакомым, щемящим сердце непонятной тоской.
Грех открыл глаза. Ему казалось, что он пролежал тут лет сто, но солнце все еще висело у линии горизонта, окрашивая небо кроваво-алым.
– Эй. Вставай, – тихий голос снова его позвал, и Фергусу пришлось повернуть голову, чтобы увидеть его обладателя.
Зеленые глаза распахнулись в изумлении всего на миг, а потом Грех расплылся в измученной улыбке. Тот, кто стоял перед ним, не мог быть настоящим, не мог быть реальностью. Наверное, Фергус уже испустил дух или это предсмертная агония и галлюцинация, потому что здесь, на самом отшибе огромного поля у кромки леса рядом с ним никак не мог находиться тот храбрый мальчишка, которому он дал обещание.
– Маленький Охотник. Ты пришел ко мне сам. Но еще слишком рано.
Мальчик сидел перед ним на коленях, в его серых, широко раскрытых глазах плескался настоящий ужас, но он храбро сжимал бледные губы в линию и старался не показывать этого. Он ничего не ответил, стараясь смотреть в лицо мужчины, и Фергус понял, что он намеренно отводил взгляд от того, что осталось от его руки. Алые лучи солнца ложились на его бледное лицо ровными полосами, темные волосы ерошил ветер, приносящий запах гари.
– Мне так жаль. Я очень хотел бы посмотреть, каким ты вырастешь.
– Я не… – Мальчик непонимающе покачал головой и внезапно дернулся, оглянулся через плечо, как будто его кто-то позвал.
– Ты не можешь находиться здесь, – припечатал Фергус и подавился собственной кровью, загустевшей в глотке. Он снова закрыл глаза и хотел было опуститься обратно, но сильный удар в ребра ослепил его болью, и Грех зарычал сквозь зубы.
– Вставай! Я очень даже здесь, поэтому быстро вставай! Вставай! Ты же демон! – Мальчик неожиданно вцепился в его рубашку и затряс его изо всех сил, едва ли не опрокидывая на спину.
Фергус изумился тому, сколько слов он услышал сейчас от прежде молчаливого ребенка, внезапной силе в его худых руках, но следующие слова прошли ознобом вдоль позвоночника:
– Мастера пришли в город. Кто-то видел тебя. Они придут искать. Я никому не сказал, что видел тебя, поэтому вставай и уходи!
Грех стиснул зубы, приподнялся на локте и отвернулся в траву, чтобы мальчик не увидел, как его вырвало кровью. Он вытер рот дрожащей рукой, хрипло задышал и снова повернулся к ребенку.
– Спасибо за заботу, маленький Охотник. Но, кажется, я уже не встану. Уходи. Не стоит им видеть тебя рядом со мной. Проблем не оберешься.
– Ты же демон! Ты не можешь просто взять и остаться здесь! – На лице мальчишки показалось искреннее негодование.
Фергус посмотрел на него. Он совершенно не понимал, почему этот ребенок так старался помочь ему подняться и выжить, почему все еще был здесь и не убегал. Так не бывает. Все это казалось сном.
Мальчик вытер лоб тыльной стороной ладони, оставляя темный след на белой коже, и Фергус увидел, что его руки перепачканы черной греховой кровью. Она мазками расчертила его светлую рубашку, испачкала коленки и одну щеку, как будто кто-то брызнул на него чернилами.
– Вставай!
– Мне жаль, маленький Охотник, но праздничный пирог на твое совершеннолетие придется есть как-то без меня, – покачал головой Грех и попытался встать. Он прополз на коленях пару шагов и завалился на оторванную руку, морщась от боли. Она была настолько яркая и выматывающая, что у него на краткий миг помутнело в глазах.
– Они скоро придут, как ты не понимаешь! – крикнул мальчик. Он прошуршал по траве, подобрался к его здоровому плечу и безбоязненно подпер его своим тощим тельцем, чтобы Грех не свалился обратно.
– Я очень даже