Читать интересную книгу Индия. 33 незабываемые встречи - Ростислав Рыбаков

В этой крошечной сценке, которую я, признаться, практически не замечал, он сумел разглядеть нечто очень важное для понимания Индии.

И боль в сердце рассосалась сама собой.

А нищий и его собака и сегодня продолжают жить на автобусной остановке в Дели, совсем рядом с Культурным Центром Российского Посольства. И все так же он согревает ее. И она все так же кормит своего друга; а автобусы приходят и уходят и увозят очкастых студенточек, неповоротливых матрон и партикулярных клерков – жизнь в Индии продолжается своим чередом.

4. В отличие от едва ли не всех остальных городов Индии Дели меня, например, привлекает не ашрамами, не храмами, не беседами со святыми людьми, а скорее возможностью удовлетворить свое любопытство в области искусства.

Один раз повезло попасть на спектакль «Рамаяна»; повезло не потому, что это редкая возможность, а потому что спектакль шел пять или шесть часов. Следовало бы, конечно, добавить – всего пять-шесть часов, т. к. полная версия идет примерно неделю.

При всей любви к Индии, дипломатической вежливости и наличию индологического образования часа два я корчился от еле сдерживаемого хохота. Условность спектакля была беспредельной. Дикие размалеванные маски вместо лиц, слоновый топот вместо сценического движения, форсированные голоса – и все это на полном серьезе. Надоевшее «не верю!» Станиславского даже отдаленного отношения не имело к вопиюще плакатному действу.

Куда интереснее была публика эмоциональная, отзывчивая, трогательная.

Так я сидел и давился впопад и невпопад, а потом вдруг удивленно ощутил, что давным-давно знакомый сюжет начинает меня волновать, что чудовищный наигрыш актеров трогает сердце и что все это ярмарочно-аляповатое представление мне все больше и больше нравится.

Не то же ли происходит в кинозалах, где демонстрируется индийское кино? Не сам ли я то ли писал, то ли говорил, что для правильного понимания сентиментального, пляшущего, поющего индийского фильма надо забыть всех Феллини и Эйзенштейнов, но вспомнить Махабхарату?

Для людей творческих, как теперь говорят– креативных, я навскидку приведу несколько моментов, которые покажут, что произведения искусства в Индии, особенно драматическое, и его потребитель, зритель, находятся совершенно в иной связи друг с другом, чем в Европе.

Мы высоко ценим сюжет. Напряженно следим за ним, пытаемся предугадать дальнейшее развитие.

Индийский зритель предпочитает знать сюжет заранее. Его волнует не «что», а «как» – как автор или актеры воплощают давно и хорошо знакомые события и характеры. Поэтому мы с ними смотрели «Рамаяну», всем известную с детства в самых различных ипостасях, разными глазами.

Мы, дети МХАТа, всё еще ждем на сцене полного реализма; индийцев вполне удовлетворяет зашкаливающая условность оформления, костюмов, движений и всего спектакля в целом.

Мы ценим типажность в искусстве; их привлекает аллегоричность. Правда и Кривда (в индийском обличии, конечно) присутствуют – и прочитываются зрителем – как в виде соответствующих героев раджей, отшельников и пр., так и как самостоятельные персонажи, носящие именно такие имена.

В былые годы высокие духовные требования к произведениям драматического искусства перетекали и на актерский состав – так, актеры, исполняющие роли мужа и жены на сцене, должны были и в жизни состоять в браке друг с другом.

Интересно, что в древней и средневековой литературе Индии, наряду с обычными пьесами, предназначенными для исполнения на сцене, были особенно распространены элитарные пьесы для чтения. Не знаю, как вы, но я тоже предпочитаю читать пьесы, а не смотреть их на сцене – воображение позволяет создать для себя идеальный спектакль, а не досадовать на плохую игру конкретного актера, выкрутасы режиссера и чихание в зале.

В моем случае, это наверно наследие детства, военного детства, когда игрушки мне заменяли две зубные щетки и ножницы – бедность развила воображение.

Упомяну еще некоторые характерные черты индийского искусства, в других главах это вряд ли будет уместно.

Обратите внимание на то, что очень многие произведения лишь приписываются тому или иному автору, а многие принципиально анонимны. Идея прославить в потомках свое собственное имя чужда индийскому менталитету. Свами Вивекананда многократно менял своё имя, как бы вступая в новую жизнь, и вынужден был остановиться только после того как под именем Вивекананды приобрел всемирную известность – о чем, кстати, неоднократно сожалел.

«Не надо собирать архива, Над рукописями трястись» – это вполне индийский подход.

Женщины наносят цветными мелками изумительные геометрические узоры перед входом в их дом, делают это со всей тщательностью, со всей душой. Рисунки, оберегающие дом, посвящены Богу – но жизнь их коротка, к концу дня они стираются. И назавтра та же хозяйка дома со всем тщанием наносит новый узор.

Наиболее значимый пример в этой связи это жизнь скитающихся кукольников Декана. Каста профессиональных кукольников кочует от деревни к деревне; так проходит вся их жизнь. Куклы у них простые, глиняные, самодельные. Они приходят пешком в деревню, ночуют там, а на следующий день дают сельчанам свой трогательный концерт (опять аллегории, но в соединении с грубоватым простонародным фарсом). Крестьяне кормят их, они ночуют в этой деревне, а наутро отправляются в другую, чтобы там дать очередной спектакль.

Но: вечером после выступления они разбивают своих кукол, уничтожают их, и лепят из глины новых, которым предстоит играть завтра, уже в другой деревне.

Креативные товарищи, задумайтесь над этим! Это ведь тоже урок Индии.

Кстати, кастовые правила запрещают им проводить в каждой деревне более двух ночей.

5. В шумном, многолюдном, современном мегаполисе Дели обезьяны встречаются гораздо чаще, чем бродячие кошки в Москве. Причем не столько ручные, приспособленные, чтобы забавлять бледнолицых туристов, а самые настоящие – дикие.

Когда такси везет вас из аэропорта в город и объезжает очередную клумбу, будьте внимательны – скорее всего где-то на обочине или посреди улицы или прямо на цветочной клумбе вы увидите их, сидящих, бродящих и не обращающих никакого внимания ни на редких прохожих, ни на толкотню машин, ни тем более на вас и ваше удивление.

Здоровенные, лохматые, серые, с черными мордами, с белоснежными бакенбардами, с длинными выгнутыми хвостами они живут по своим законам и согласно собственным интересам.

Они ничего не боятся, никого не беспокоят и в целом не вызывают у местных жителей никакого интереса.

Рядом живут удивительно умные вороны и быстрые полосатые бурундуки – эти постоянно вступают в контакт с человеком, что-то напрямую выпрашивают, что-то едят, а бурундуки даже залезают к вам в кафе на стол и бесстрашно пьют ваш кофе, засовывая беличьи мордочки в недопитую чашку и недовольно фыркая, если в кофе вы забыли положить сахар.

Рядом с дикой природой живет в городе природа одомашненная – глупые козы, знаменитые священные коровы, буйволы и, как вид грузового транспорта, слоны.

Есть, конечно, и бродячие собаки, но их шелудивость обычно зашкаливает и отпугивает даже сентиментальных туристов.

Но вернемся к обезьяньему племени. Особенно много их возле Президентского дворца и правительственных зданий. Они ходят повсюду, горделиво выгнув длиннющие тугие хвосты, висят на старых английских пушках, прыжками пересекают торжественно пустые площади, в том числе закрытые для посетителей.

Будьте осторожны при установлении прямого контакта с этими не очень добрыми животными. При главных зданиях страны (Раштрапати Бхаван, Секретариат, Парламент) работает специальная обезьянья полиция; в ее функции входит не охрана туристов от пронырливых и зачастую наглых зверей, как вы, наверное, подумали, а как раз наоборот – охрана обезьян от вас и вам подобных. Излишняя коммуникабельность со стороны «понаехавших» туристов по отношению к «братьям нашим меньшим» может привести к ощутимому штрафу.

Интересно, что обезьяны не только вольно разгуливают снаружи, но столь же комфортно чувствуют себя и внутри этих величественных зданий. Помню, как шел однажды гулкими жаркими коридорами индийского МИДа – многие помещения были пусты, многие двери распахнуты, а внутри в кабинетах хозяйничало хвостатое воинство; они подбрасывали бумаги, заглядывали в шкафы, выдвигали ящики письменных столов!

И даже встречаясь со мной в коридоре, не уделяли мне никакого внимания, а просто, нетерпеливо подпрыгивая, направлялись громить очередной министерский кабинет.

6. Самый яркий день в ярчайшем из городов, в Дели, это, конечно, День Республики, 26 января Широченная магистраль Радж Патх отдается под праздничный парад. От белой беседки, где когда-то стояла небольшая статуя английского короля, и до величественного комплекса Раштрапати Бхаван выстраиваются временные трибуны, к началу парада они битком набиты зрителями.