валерьянку на кухне хлещет и думает, я уже в наручниках.
- Не переживай, - погладила меня по плечу Ольга. - Твоя мама всё забудет. В смысле, не всё, а последний инцидент. И не сердись на Глеба. У него сегодня трудный день.
- У меня тоже, - проворчала я, смягчаясь. - Так, какой план?
Я спрашивала чародея. Но ответила его дочь.
- Держи перчатку. Нужно торопиться.
Я поняла, что они задумали. Устинов перенесет меня магическим способом к клиенту. Но нужна защита. Потому что прикосновение чародея вырубает меня похлеще удара током и бутылки водки вместе взятых.
- Подождите, я пальто возьму и сапоги обую, - я заподозрила, что возвращаться придется своим ходом. После «вскрытия» памяти Дамира, всем будет не до меня.
Но Ольга остановила.
- Рано.
Ничего не понимая, я натянула черную перчатку магички. Алексей Данилович не стал медлить. Крепко сжал мою ладонь, ещё раз внимательно оглядев лицо и тело.
- Оля, ты готова?
Чародейка кивнула и подала отцу руку. А потом случилось что-то неправильное. В смысле, волшебное. От затылка до пяток прокатилось приятное тепло. Пошло обратно, опоясывая и согревая сильнее, пока не стало горячо. Я посмотрела вниз и чуть не ахнула, увидев в районе живота огненный шар. Он был внутри, как маленькое солнце, становясь всё ярче и ярче. Но прежде я успела испугаться всерьез, чужеродный элемент вылетел наружу и с шипением переместился в Ольгу.
- Уф... - выдохнула она, покачнувшись. - Ненавижу это ощущение.
- Ну и ну, - протянула я, недоуменно разглядывая чародейку.
Ничего особенного с ней не приключилось. Не считая, разумеется, что теперь она была одета точь-в-точь, как я. В небытие растворились темно-синее пальто и сапоги на высоченных шпильках. Теперь на магичке красовалось моё чёрное платье, кулон с летящей птицей и красные домашние тапочки. - И в чём смысл?
- Милая барышня, - Алексей Данилович посмотрел на часы. - Помните, как выглядела Инесса Павловна, когда временно работала в вашей редакции? И, главное, в каком обличье её видели вы?
Я схватилась за стену. До меня дошло. Но сделанные выводы не понравились категорически. Устинов наложил на дочь чары, превратив в меня. Но... но...
- Поверьте, все останутся в выигрыше, - пообещал маг. - Вы поможете найти Руфину, а Оля сыграет вашу роль перед мамой и гостями.
- Я не подведу, - улыбнулась чародейка, сжимая мою руку.
Стало предельно ясно, что выбора мне не предлагалось. Но я всеми местами сразу чувствовала, что добром подмена не кончится.
- Главное, к кошке не подходи, - попросила я, смиряясь с неизбежным. - Она тебя недолюбливает...
Часть 4
Маг и сыщик торопились, но я всё же забежала к себе, чтобы переодеться в джинсы и толстовку. А заодно предупредить Жозефину-Симону о внеплановой рокировке. Кошь вытаращила зеленые глазища, мигом утратившие привычную наглость, и впервые за время совместного проживания не нашлась, что сказать. Меня потеря дара речи питомицы вполне устроила. Количество забот зашкаливало и без её комментариев.
Обратно пришлось просачиваться на мягких лапах, чтобы маман и неуемные гостьи не просекли, что нахожусь в квартире в двойном экземпляре. Нервная система родительницы, того гляди, окончательно проиграет неравный бой закону подлости и магическим несуразностям. Ни к чему облегчать «противникам» задачу.
- Скажи мне, милая Яна, - донесся из зала приторно-сладкий голос Мариши, пока я всовывала ноги в осенние ботинки на плоской подошве. - Как дела на личном фронте? Слышала, последний кавалер променял тебя на матушкину протеже? Как его звали? Владик? Вадик?
Я замерла с курткой и ключами в руках. К лицу хлынул жар. На языке завертелось с десяток «достойных» ответов. Но за столом в моём обличье уже сидела Ольга, и именно к ней обращалась мегера, решившая припомнить мою легкомысленную выходку.
- Виталик, - преспокойно ответила дочь чародея, будто о погоде говорила, а не о глупой ошибке моего недавнего прошлого. - Я сама его бросила.
- Неужели? - справедливо усомнилась Мариша.
- Поняла, что он мне не пара, - парировала Ольга. - Что поделать, даже лучшие из нас совершают ошибки, - в голосе магички явственно зазвучало превосходство.
Мамина заклятая подруга явно ожидала другого ответа, ибо в зале повисла пауза. Я же, мысленно поставив Ольге пятёрку с плюсом, бесшумно выскользнула в подъезд. Оставалось надеяться, что потомственной чародейке хватит выдержки не взорваться под напором непрекращающегося потока сарказма.
- Наконец-то! - в стальных глазах Глеба Вениаминовича сверкнул огонь нетерпения, но маг похлопал его по плечу, и приготовленные упрёки остались не озвученными.
- Пора, - сказал Алексей Данилович мне, пока я натягивала перчатку - на этот раз свою собственную. - Перенесемся сразу домой к Глебу. Мальчик там. Спит спокойным магическим сном и набирается сил.
Я покорно кивнула, хотя последняя фраза Устинова вызвала новую волну тревоги. Дамиру дали передышку. А как насчёт меня? Хватит ли силёнок закончить начатое? Позволит ли дар воспользоваться ими в необходимом объёме? Мне стало по-настоящему страшно. Нельзя подвести Руфину. И её дядю. Но ведь я не могла ничего обещать!
Наверное, Алексей Данилович почувствовал нервозность или прочёл напряжение по лицу. Сжал ладонь крепче, чем требовалось. В голове зазвучал его уверенный голос, как в день знакомства. Маг не хотел, чтобы сыщик услышал слова так называемой поддержки.
«Не переживайте за Глеба. Он сильнее любого из нас. Думайте только о деле и не бойтесь неудачи. Я помогу сделать всё правильно. На этот раз».
Можно было бы подумать, что чародей имел в виду утреннее несанкционированное проникновение в сознание Дамира. Но речь шла о другом. Устинов напомнил о моём выборе два месяца назад и продемонстрировал неодобрение. Нахлынула обида от несправедливости. Да, окажись он сам лицом к лицу с призраком Полины Андреевой, быть может, сумел бы вывести Гаврилова из здания живым. Но у меня-то опыт переговоров с обозленными духами отсутствовал.
Мысленно ругая чародея, я пропустила момент перемещения, и, открыв глаза, обнаружила, что стою в прихожей незнакомой квартиры. Признаться, я ожидала попасть в элитную новостройку с большими габаритами, а не в тесную «хрущевку», пусть и с дорогущим ремонтом. Глеб Вениаминович мог позволить себе больше старого жилья, жмущего в бёдрах. Но, судя по немногочисленной мебели, предпочитал практичность.
Пахло крепким кофе и сладкой сдобой. Не магазинной, а настоящей домашней, какую пекли внукам бабушки. Не считая моей, разумеется. Мартыновна тесто в жизни в руках не держала, ибо не царское