Николь прошла через сияющую белизной гостиную, декорированную металлом и стеклом — всюду четкие линии, ничего лишнего, — и увидела, что тюльпаны в хрустальной вазе от «Лалик»[2], за свежестью которых она всегда следила, завяли и обреченно уронили лепестки. Она отменила приход уборщиков, которые обычно следили за чистотой: сейчас любые чужие люди в доме ее пугали.
Грег был на кухне, пил кофе, прижав к уху телефон. Заметив, что Николь смотрит на него, он покраснел и быстро оборвал разговор. В последнее время он всегда так делал, когда она заходила в комнату. Почему?
— С кем ты говорил? — спросила она.
— С ассистенткой, обсуждали портфолио клиента, — ответил муж.
Он рассеянно водил руками по бедрам, обтянутым брюками. Эта привычка нравилась Николь, потому что она делала его чуть менее уверенным в себе и ей было легче от мысли, что она не единственная, у кого есть изъяны.
— Ей надо помогать, она пока только учится.
Но ведь и ей, молодой матери, нужна была помощь. Об этом Николь подумала, но вслух ничего не сказала. Грег оглядел ее, и она тоже вдруг словно увидела себя со стороны: фиолетовые мешки под глазами, немытые волосы, черные штаны для йоги и белая футболка — такой она была уже много дней подряд. Удивительно, как же она создала империю, приносящую миллионы? Сейчас ей не хватало энергии даже на то, чтобы помыться и переодеться.
— Тесса придет сегодня? — спросил Грег.
Николь пожала плечами:
— Не знаю. А что?
— Тебе полезна женская компания. Вообще-то я думаю, что надо нанять тебе помощницу, чтобы у тебя появилось время для себя. Мы могли бы вдвоем пойти в спа-салон, как раньше.
Ей сдавило грудь. Он не понимал, что она просто не может покинуть Куинн ни на секунду. В его глазах она увидела печаль, которой раньше не замечала. Николь вспомнила, как он просиял, когда на первую годовщину свадьбы она устроила сюрприз — купила билеты в Париж. Они никак не могли дождаться, когда доберутся до своего номера в отеле, и тут же сорвали друг с друга одежду, а потом гуляли по мощеным улицам, и он держал ее за руку.
Он сделал ей предложение всего через полгода после первого свидания. Встав перед ней на одно колено в холле офиса «Дыхания», где присутствовали все сотрудники компании, он сказал: «Я не знаю никого, кто шел бы по жизни с такой уверенностью и страстью, как ты. Я хочу разделить свою жизнь с тобой».
Где же теперь эта уверенность?
Когда в Сингапуре открылся четвертый заграничный магазин «Дыхания», Грег заказал столик в ее любимом ресторане «Эверест». И сидел целый час один на сороковом этаже Чикагской товарной биржи, пока она была на онлайн-конференции. Он не сердился и не переживал. Тогда он готов был ждать ее вечно. Теперь она чувствовала, что связь между ними прервалась, и сомневалась, что только из-за нее.
— Ты очень устаешь, Ник. Я думаю, что нам надо нанять няню.
— Нет, никаких нянь! — отрезала она и прижала ладонь ко лбу, потому что в висках начала пульсировать боль. — Не знаешь ли ты, что случилось с моими таблетками? Их не было возле кровати.
— Ты оставила баночку в кладовке рядом со смесью, и я убрал ее в шкафчик с лекарствами.
Николь напрягла память. Неужели она правда забыла там таблетки? Ну, иногда она забывала даже чистить зубы…
Он принес подогретую бутылочку со смесью, и ей на глаза навернулись слезы. Маленькая помощь с его стороны — а ей так этого не хватало… Но ей очень не хотелось выглядеть слабой в его глазах. Ей нужно было справляться самой!
Куинн все еще всхлипывала. Николь дала ей бутылочку, и когда девочка начала есть, стало так тихо и спокойно, что ей опять захотелось плакать от нахлынувшего облегчения. Когда Куинн плакала, каждый ее крик разрывал Николь сердце, ей казалось, что это ее вина.
В кармане штанов для йоги завибрировал телефон. Это Тессе в прошлом году пришла в голову такая прекрасная идея — добавить карманы к штанам весенней коллекции.
Грег забрал Куинн и улыбнулся дочке. Николь приободрилась и порадовалась своей маленькой семье. Все будет хорошо. Приспособиться к новой жизни нелегко, но они вместе пройдут через это, они справятся. Грег всегда ставил на первое место карьеру Николь, потому что знал, как для нее важна компания, и она стала важной для них обоих, стала их общей мечтой об успехе. Вместе они смогут сделать все, что угодно!
Она достала телефон и прочитала сообщение от Тессы — единственного человека, с которым могла сейчас общаться:
«Мне зайти сегодня? Если захочешь, погуляем. Я купила Куинн платье».
Николь ответила:
«Не уверена, что осилю прогулку. Но ты приходи после работы. Пожалуйста».
Она подняла глаза от экрана и увидела, что Грега нет на кухне.
Неожиданно раздалась пронзительная мелодия «Баю-бай, малыш» — колыбельной, напоминавшей ей об Аманде и о том ужасном летнем дне. Она никогда не включала эту музыку для дочки. Николь застыла на месте.
Откуда она взялась? Они с Грегом еще не открывали коробки с подарками к рождению Куинн.
Жуткая музыка кончилась.
— Милый, — крикнула Николь мужу, — ты слышал это?!
— Что именно? — ответил он из гостиной.
Неужели ей почудилось? Руки сильно затряслись. Мелодия, казалось, доносилась сверху.
Чтобы Грег не подумал, что она сошла с ума, Николь решила разобраться сама.
Несмотря на пульсирующую боль в паху, она начала подниматься по ступенькам. Каждая ступенька казалась ей горой, и добравшись до верхней, Николь почувствовала себя победительницей.
Было тихо. Она собралась спускаться, но тут мелодия заиграла снова. Она доносилась из детской. Николь распахнула дверь.
Наклейки с цветками сакуры поднимались по светло-серым стенам и окружали белую полку с мягкими игрушками. Это была чудесная, идеальная комната для маленькой девочки. Но над кроваткой медленно крутился мобиль с пастельными бабочками — тот самый, который Николь видела в последний раз больше двадцати лет назад. Именно такая игрушка висела над колыбелькой Аманды, и Донна заводила ее всякий раз, когда девочка начинала плакать.
«Вот ветка сломается, и колыбелька упадет».
Музыка снова замолчала. Николь оглядела комнату. Кто же, кто это сделал?! Здесь кто-то побывал? В детской было пусто, мобиль больше не крутился.
Через несколько минут она нашла силы, чтобы закричать:
— Грег! Иди сюда!
Она услышала, как муж идет по ступеням. Он вошел с Куинн на руках и спросил:
— Что такое?
— Вот это… — она, дрожа, кивнула на мобиль.
— В чем проблема, Ник? — удивился он. — Это просто мобиль.
— Это нам кто-то подарил? — спросила она.
Куинн опять заплакала, и Николь очень захотела обнять ребенка, но ее била дрожь, и она побоялась брать малышку на руки.
Грег вытаращил глаза:
— Ты что, шутишь?
Неожиданный приступ боли сдавил ей внутренности, и она схватилась за живот.
— Что? О чем ты?
Он подошел к кроватке и положил туда Куинн. Николь прислонилась к стене и сползла на пол.
Увидев, что ее лицо исказилось от ужаса, Грег опустился перед ней на корточки:
— Эй, все хорошо.
Он погладил жену по коленке. Он говорил с ней так, как будто она вот-вот сорвется и ее надо успокоить.
— Ник, это же ты купила этот мобиль.
Николь вздрогнула и метнулась от него.
— Нет! Нет! Я не покупала его!
— Милая, ты это сделала. Ты оставила распечатку с «И-бэй» на столе пару дней назад. Ты его заказала, а я повесил, чтобы у тебя было одной заботой меньше. Я что-то сделал не так?
Он выглядел поникшим.
Она почувствовала зуд, как будто тысячи насекомых заскреблись под кожей. Никогда в жизни Николь ничего не покупала на «И-бэй». А даже если бы покупала, то никогда не заказала бы этот мобиль. Никогда.
В горле саднило, как от проглоченного стекла. Сначала карточка с именем и рыжеволосая женщина в коридоре, пропавшие таблетки и теперь вот это… Она сходит с ума?