− Мамуль, я не в городе. Я улетела на Алтай. Буду базу восстанавливать. Извини. И пусть тебе поможет любимая и единственная внученька. Я пас. Мне нужно теперь свою жизнь наладить как−то, так что…
Прерываю разговор на полуслове, кинув короткое «пока». Хватит высказываний. Я всегда была на втором месте. Даже на третьем. Только с Ольгой отношения более−менее нормальные, были. Но и теперь натянутые, из−за всей этой ситуации.
Неловко мне, неловко ей… Кстати, если она уехала и отключила телефон, то я знаю, где искать сестру. Убираю мобильник в карман, предварительно поставив его на беззвучный режим. У мамы есть привычка перезванивать и вываливать кучу новых претензий и жалоб. А мне сейчас так не хочется все это выслушивать.
Руслан садится за руль, дует на руки, растирая озябшие пальцы. Мне даже стыдно, ему пришлось мерзнуть на улице. Смотрю, как на его пушистых черных ресницах тает изморозь и чувство, что сто лет знакома с этим мужчиной.
Едва сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не смахнуть несколько бисеринок растаявшего снега с красивых шелковистых бровей. Его улыбка как родная, согревает и успокаивает.
− Я согласна, беру тебя совладельцем. Помоги восстановить и отстроить «Айсберг»… Хочу, чтобы было так, как ты описал.
− Хорошо, − снова нависает надо мной, упираясь одной рукой в приборную доску. Другую кладет на спинку моего сиденья, и я сразу под его защитой будто. — Значит, поеду домой, нужно напрячь юриста, составить договор и решить прочие проблемы. Обещаю, что через неделю твой «Айсберг» откроется для лыжников. А строительством гостиницы и шале займемся летом.
− Отлично. Только ты ошибся. Не мой «Айсберг», а наш. Теперь наш с тобой.
Может быть я снова обманываюсь, но в душе растет чувство надежности. Я уверена, что этот мужчина не поступит со мной как бывший муж. Снова смотрю на склон с заснеженной лыжной трассой, на полуоборванную канатную дорогу и вижу, как лихо несутся вниз лыжники и сноубордисты. В своем воображении.
Сердце радостно колотится, и я сжимаю губы, потому что улыбка непроизвольно растягивает их. Все, что произошло три дня назад кажется таким далеким. И мне уже не так больно, отчаяние и обида растворяются, уже не стоят ледяным комом внутри.
− Поехали в «Снежный пик», я должна с сестрой поговорить, − прошу мужчину, и он отворачивается от меня, заводит машину. — Это кафе в городке.
− Да, я знаю, вчера ужинал там. Проголодалась? Да уж, эмоции они такие, выматывают, − смеется, выруливая на расчищенную от снега дорогу.
Наверное, ее приказал расчистить Руслан, иначе сюда и на танке не смогли бы проехать. Он поглядывает на меня, будто спросить о чем−то хочет, но не решается. А мне не хочется разговоров, так и едем молча.
У кафе парковка забита, обеденный перерыв как раз. Оставляем иномарку на стоянке местного отеля, где более свободно, идем с полсотни метров. Снег выпал ночью, еще убрать не успели с улиц, месим его ногами.
Я застреваю, провалившись одной ногой в какую−то дыру под снегом. Руслан тут же приходит на помощь, ворчит, что какой−то дятел не закрыл решеткой ливневку. Вытаскивает мою ногу из сапога, потом берется вызволять и мою обувку. Я стою как журавль посреди болота, на одной ноге, поджав другую.
− Держись, Катюшка, − советует, подставляя плечо, и я хватаюсь за него, теряя равновесие.
Наконец мой сапог в его руках, вытряхивает из него снег, помогает надеть. Берет за руку, крепко сжимая мои пальцы. Так и идем дальше, держась за ручки.
− Правильно мама сказала, непутевая я у нее, − ворчу, поскальзываясь на нижней ступеньке кафе, − вечно попадаю куда−то… если бы ты не держал меня, то сейчас бы нос разбила.
− Просто надо высказать хозяевам кафе, не следят за порядком. Нос — это ерунда. А вот если кто башкой приложится…
− Я сейчас скажу сестре, чтобы дворнику выговор устроила. Она же здесь хозяйка, − заявляю своему партнеру, и у того удивленно приподнимаются брови. — А ты не знал?
− Нет, − открывает передо мной дверь, запуская в теплое уютное нутро помещения, стилизованного под джунгли.
Целый оазис в снежном раю! Везде кусты и огромные пальмы в кадках.
Вспомнилось вдруг, как лет пять назад преображали это кафе, везли в грузовике из Сочи все эти растения. На дорогу ушло пять дней, но все довезли в целости и сохранности. Особенно переживали за огромные аквариумы и рыбок, которые к концу путешествия едва дышали.
Сестра наняла специальных людей, которые ухаживали за «джунглями» и аквариумами. Благодаря необычной обстановке кафе имеет популярность. И сейчас битком, почти нет мест.
− Руслан Эдуардович, вы обедать? — подскакивает к нам девчушка в черно−фиолетовой униформе.
− Да, Ариша, но я не заказывал, а тут мест уже нет, − Руслан оглядывает зал, кивая знакомым.
− Для Вас и Вашей дамы у нас имеются вип−кабинки. Прошу, − девушка идет вглубь зала, мы за ней.
Новенькая, раньше я ее здесь не видела. А Руслан с ней знаком, даже по имени называет. Что−то такое, вроде ревности, опаляет мозг, но я одергиваю себя. Не с чего ревновать, мы совсем чужие.
− Скажи, Арина, хозяйка приехала? — спрашиваю у девушки, когда входим в двухместную кабинку, отделенную от зала высокой перегородкой, увитой плющом.
− Да, Ольга Владимировна приехала сегодня утром, она в своем кабинете. Позвать?
− Нет, я сама к ней наведаюсь, − снимаю пальто, кидая его на кресло из ротанга. — Я ненадолго, − обращаюсь к Руслану, − ты пока закажи что−нибудь, потом обсудим детали сделки.
− Хорошо. Тебе что заказать?
− Можно просто зеленый чай и кусочек яблочного пирога, − пожимаю плечами, я не чувствую себя голодной.
Кабинет Ольги в двух шагах от кабинки, стучусь в дверь, прежде чем войти.
− Да! Кто там? — слышу раздраженный голос старшей сестры.
Вхожу и встаю у двери. Ольга поднимает голову от бумаг, которые просматривает, сидя за небольшим столом. Пару секунд разглядывает меня, потом вскакивает с кресла и кидается ко мне.
− Боже… Катюшка! Ты где была? Я уже всех на уши подняла, друзья твои сказали, что ты дома должна быть, я туда, а там закрыто, − она тискает меня, обнимает, будто сто лет не виделись.
− Нет больше у меня здесь дома, сестренка… Степа его год назад продал, как оказалось.
− Прохиндей твой Степка, − хмурится, усаживая меня на диван. — Даже не удивлена.
− Мама звонила. Ты почему уехала? И дочь свою не привезла домой…
− У нее есть папашка, есть квартира, вот пусть и… Нагуляла ребенка, сама не знает от кого, не признается.
− Как? Степа же…
− Степка светлый, Юлька тоже, а пацанчик рыжий, как солнышко. Я ж не дура, и не слепая, − вздыхает сестра, а у меня странное чувство.
Злорадство. Радость, что сама жизнь наказывает предателя.
− Может потом переменится, такое бывает же, сначала рыженький, потом светленький, − будто хочу успокоить сестру, но та вскакивает с дивана и подходит к окну.
− Знаешь, я молюсь, чтобы не твой Степка оказался папашкой моему внуку. Кто угодно, только не этот… бесит!
Подхожу и обнимаю сестренку. Смотрим на заснеженные горы, на радостных лыжников, которые торопятся пообедать и снова отправиться покорять лыжню.
− Он уже не мой Степка, − вздыхаю. — А малышу отец нужен.
− Вот уж нет, обойдемся, − берет со стола телефон. — Что тебе на обед заказать?
− Не надо ничего. Я просто поговорить пришла. А так, я с Русланом Нечаевым приехала на обед, он меня в вип−кабинке ждет.
− С кем? — округляются бирюзовые глаза. — С Нечаевым? С тем самым?
− Да, с тем самым. Мы с ним теперь партнеры. Будем «Айсберг» заново отстраивать.
− Степка и базу твою угробил? Ужас… Но Нечаев тебе поможет, он не такой… Обед за счет заведения!
Надо же, услышав только имя моего нового партнера, сестра расщедрилась на обед.
Глава 12
Сестра провожает меня до вип−кабинки. Или не верит, что я пришла с Нечаевым, или поздороваться решила. Стол уже накрыт, ломится от блюд, причем сервирован на две персоны. А я просила только чай.