Читать интересную книгу Остался один - Владимир Малов

А что скажет он сам, капитан ?

Андрей переменил позу и на мгновение прикрыл глаза. Было уже очень многое передумано, казалось, что им-то самим решение уже принято, решение бесповоротное, но вот сейчас он понял: он и сам еще не знает, что ответит, когда придет его очередь отвечать. А почему так? Ответ надо искать не в настоящем, не в сегодняшнем дне, а в прошлом, потому что любой поступок или отсутствие поступка, любое решение или отсутствие решения подготавливаются прошлым. А что было в его, Андрея Ростова, прошлом, прошлом, которое казалось ему всегда...

Но довести эту мысль до конца он не успел - как раз в этот момент генеральный директор отложил наконец бумаги и снял со своего круглого лица очки, которые делали его еще добродушнее, и он, видимо, это знал: во всяком случае, очки он убрал не просто в карман пиджака, а подальше, в ящик стола. .

Еще несколько минут генеральный директор сидел неподвижно, рассеянно глядя по сторонам. Потом он выпрямился и наконец, словно бы продолжая это движение, встал, и тогда в огромном кабинете стало очень тихо. Но даже в такой тишине бас генерального директора был сегодня приглушенным, непривычно мягким:

- О том, что произошло, все вы знаете, - сказал он негромко. - Среди информации из будущего... впервые полученной из будущего... оказались и сведения, касающиеся . И сегодня я просил вас собраться, чтобы решить, что мы теперь должны делать.

Экспедиция будет, подумал Андрей, слишком много затрачено усилий на ее подготовку, слишком многого от нее ждут. И кто-то обязательно полетит, несмотря ни на что, но вот кто?

- Это не ошибка? - быстро спросил Ивашкевич. - Я хочу сказать: установка в Институте времени заработала впервые. Насколько я понимаю, закономерности ее работы не очень-то ясны пока даже специалистам...

Генеральный директор понимающе кивнул.

- Об этом, конечно, подумали. Была создана экстренная специальная комиссия, она проанализировала все, что передала установка. Сомнений здесь нет: мнение авторитетных ученых было единым. Фрагменты, воспроизведенные на экране, действительно были фрагментами из будущего.

В огромном кабинете снова стало тихо. Потом у Крылова вдруг вырвалось:

- Невероятно! Чем больше об этом думаешь, тем более невероятным все это кажется. Невероятно!.. Сведения из будущего... о нас...

- Да, невероятно! - Генеральный директор выпрямился и от этого стал еще выше. - Невероятно то, что первая же передача из будущего принесла информацию о нашем полете как раз накануне его. Согласен с вами невероятно!

Он высился над своим громадным столом, в этот раз не стесняясь баскетбольного роста. С высоты своего роста он смотрел на пятерых людей, сидевших перед ним, и они могли ему показаться... какими могли показаться?.. Сравнения Андрей так и не нашел.

- Невероятно! - еще раз повторил хозяин кабинета, и голос его теперь был тяжелым, усталым. - Невероятно настолько, что в это просто нельзя было бы поверить, не случись этого на самом деле. Но наше дело сейчас не обсуждать этот невероятный факт, не удивляться ему, а подумать всем вместе, что делать дальше.

Под Ивашкевичем скрипнуло кресло. Крылов оторвал наконец взгляд от пола и стал смотреть в окно. Теперь на Порт за окном с одинаковыми лицами смотрели уже трое: Крылов, Пономарев и Пороховник.

, - молнией пронеслось в голове Андрея.

Генеральный директор вздохнул и неожиданно вновь достал из ящика стола очки. Надев их, он опустился за стол, и рука его вновь робко потянулась к пачке бумаг, но, словно бы устыдившись такого движения, он резко отдернул ее.

- А теперь, - сказал хозяин кабинета глухо, - когда мы знаем о том, он кашлянул, - вернее, когда мы можем догадываться о том, что экспедиция окажется крайне тяжелой, может быть, драматической, даже трагичной, должен прежде всего сказать вам, как человек, облеченный высшей властью в космофлоте, что каждый из вас теперь... может теперь... вправе отказаться от участия в экспедиции.

Под Ивашкевичем скрипнуло кресло. С минуту генеральный директор смотрел на загорелого, южного типа человека, сидящего перед ним, с каким-то недоумением, вернее, с каким-то совершенно неопределенным выражением, одним из составных частей которого было недоумение.

- Никто вас за это не осудит. Никто не имеет права осудить. Случай этот из ряда вон выходящий. Раньше по неписаным законам космофлота вы не могли отказаться от участия в экспедиции, теперь же... Как ни скудна эта информация из будущего, ясно одно... Я повторяю снова: никто не имеет права вас осудить, и в первую очередь я не имею этого права. Что скажете вы, Ивашкевич?

Ивашкевич все еще нервно барабанил по крышке стола. Услышав вопрос, он поднял голову, но ничего не ответил. Казалось, что тишина в кабинете густеет. Потом Ивашкевич сделал едва уловимое движение, словно собрался встать, но остался в неподвижности. Он молчал так, словно вопрос относился не к нему, а к кому-то другому, и тишина в кабинете становилась все весомее, все тяжелее, и как будто сам кабинет становился меньше, вплотную к длинному дивану и гигантскому столу придвигались стены, сужалось пространство, странным образом ограничивая мысли, которым становилось все теснее и беспокойнее.

Андрей потер ладонями виски. Он вдруг ощутил страшную, свинцовую усталость, все тело словно налилось громадной тяжестью, не осталось сил переменить позу, положить ногу на ногу. И он вдруг понял, только теперь понял, что, по сути дела, даже не успел еще толком все осознать, даже пока не смог толком как следует это представить. Представить, что, собственно, стоит за этой передачей из будущего. А стоит вот что: экспедиция на Теллус - это лотерея, в которой из пяти билетов выигрывает один. Только один человек из пяти, сидящих здесь, должен был узнать, чем кончится экспедиция. Только одному суждено дойти до конца и понять, ради чего он прошел этот путь. Только один... но кто?

Теперь перед глазами Андрея вдруг пошли чередой один за другим все эти дни, в которые происходило это удивительное, испытанное им уже не раз, но каждый раз снова поражающее его событие - рождение экипажа, рождение коллектива людей, которым предстояло вместе выполнить какое-то дело и, может быть, вместе подвергнуться смертельному риску. И все было бы, как всегда, и в этот раз: экипаж  устремился бы в свое путешествие как единое целое, как один человек... Но ведь ни одному экипажу не доводилось прежде заглянуть в то будущее, которое его ждало, никто еще не знал заранее, чем окончится экспедиция. Пусть знание это неточно, обрывочно, приблизительно, пусть неизвестны подробности, но есть самое главное знание - останется только один человек.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});